Почти неделю назад московская мэрия отказала в согласовании шествия оппозиции на проспекте Сахарова — акцию как раз хотели провести 24 августа. Организаторы мероприятия, среди которых был незарегистрированный на выборы в Мосгордуму Александр Соловьев, подавали в мэрию две заявки — с просьбой согласовать митинг на площади Победы у Поклонной горы или шествие на проспекте Сахарова, но на обе получила отказ. Отказ на Сахарова был мотивирован вероятным «созданием помех движению пешеходов и транспортных средств».

К слову, на прошедших несогласованных акциях оппозиции триколор вызывал какую-то особую злость росгвардейцев — людей с флагами задерживали без объяснений в первую очередь. А в субботу на Сахарова даже состоялся флешмоб — сотни человек растянули гигантское полотно из двух тысяч флагов городов России и общественных организаций. Когда флешмоб закончился, они, не задерживаясь ради концерта российских поп-артистов, массово потянулись к выходу.

Об акциях оппозиции в столице для пришедших сегодня напоминают только активисты НОД у рамок. У одной из женщин на шее висят плакаты «Майдану нет» и «Работайте, братья» — под «братьями» имеются в виду омоновцы на фото. Нодовцы выступают на камеру с речью о том, что оппозиционеры «берут все дурное с Запада, все то, что чуждо российскому обществу».

Над проспектом Сахарова кружат три квадрокоптера — никто их не трогает. Две недели назад на санкционированном митинге здесь из специального ружья силовики сбили дрон.

О задержаниях москвичей, митингах, выборах в Мосгордуму, деле о «массовых беспорядках» не слышал никто, с кем мне удалось пообщаться на митинге. Только Леонид из московской поисково-спасательной службы вспоминает, что по телевизору что-то такое показывали, «неразрешенное»: «Даже если разрешенное — я негативно к протестам этим отношусь, это моя политическая позиция»:

— Дочь вот моя стоит, вот еще наши работники, — Леонид показывает на крепких мужчин рядом. — Нас спросили: есть желающие пойти на митинг-концерт? И мы обрадовались, сказали: «Ура, пойдем сходим, мы — активные граждане!»

— Премий вам никаких не обещали за это?

— Да вы что? Если бы еще премию пообещали — ох, что бы тут было… Миллион! — Леонид громко смеется.

Здесь сотрудники администраций городских округов, студенты московских вузов (не называют каких), молодежные отделения «Единой России», «Молодой гвардии», Союз ветеранов Афганистана, сотрудники ЖЭКов.

Один сотрудник ЖЭКа при общении со мной каждый вопрос повторяет мужчине рядом (похоже, что руководителю группы).

— Мы из какой организации? Как сказать? Меня спрашивают: мы добровольно пришли? Как?

Три подружки в ярких платьях и с мороженым в руках пританцовывают под песни Кристины Орбакайте, смеются.

— Мы просто отдыхаем. Нас пригласили кое-какие люди. В общем, мы с деревни, а из какого района я вам не скажу, администрация нас пригласила.

Валентина ест мороженое, танцует: «Что хотим посмотреть? А что показывать сегодня будут — мы все будем смотреть! В Москву редко выбираемся».

Удивительно, но людей с такими счастливыми лицами и подпевающими «Расплескалась синева, расплескалась» было совсем немного. В основном люди стояли серьезными, часто ругались на то, как кто-то рядом толкался, чтобы пройти ближе к сцене, и иногда снимали на телефон Киркорова, Орбакайте и Лепса.

Ведущий Валдис Пельш со сцены объявляет, что на Сахарова больше 100 тысяч человек. Возможно, столько было в самом начале, когда всех разом пустили через рамки. Уже после выступавшего одним из первых Филиппа Киркорова довольно большая часть стала стихийно утекать к выходу. Причем массовый выход происходил впритирку, и при этом кто-то постоянно останавливался, чтобы позвонить, дождаться человека «из своей группы».

Выходя с проспекта, я видела под ногами разбросанные бутылки, упаковки от мороженого и порванные российские флажки.

В это же время на Пушкинской площади проходили одиночные пикеты против политических репрессий. Пришедшие на Пушкинскую требовали «свободы политзаключенным по делу 212». Всего в очереди на пикет стояли около 20 человек. Это седьмой раз подряд, когда в выходные в Москве проходят протестные акции — но уже не столько за допуск независимых кандидатов на выборы, сколько за освобождение арестованных по уголовному делу о «массовых беспорядках».