У кого что на лице написано
После разгона несогласованной акции в Москве в прошлую субботу представители силовых структур (МВД и Росгвардия) стараются максимально уйти в тень. Московский мэр их похвалил, зато обычные люди синхронно запустили сразу несколько процессов по раскрытию личностей тех, кто применял насилие к активистам, случайным людям и журналистам. Широко распространена информация о том, что московская полиция издала внутреннее распоряжение для своих сотрудников убрать из социальных сетей все фотографии, на которых можно распознать их лица. Это делается для того, чтобы никто (в представлении силовиков) не смог сличить фото с теми, которые были сделаны журналистами на митингах.
Даже если такое распоряжение и существует, оно абсолютно бесполезно: все, что однажды было загружено в интернет, удалить практически невозможно.
«Принимать какие-то действия по анонимизации своих сотрудников уже поздно, — иронизирует IT-специалист Александр Литреев. — Все страницы пользователей в социальных сетях не одну сотню раз были просканированы разными сервисами — как зарубежными, так и созданными здесь представителями оппозиционных движений. Можно, конечно, скрыть фотографии от обычных людей, но от специалистов их утаить невозможно».
Паника силовиков понятна: Росгвардия, к примеру, не подчиняется закону «О полиции», так что у ее бойцов есть право не представляться тем, кого они намерены бить дубинками, а единственным опознавательным знаком является лицо силовика, попавшее в кадр. Полицейские представляться должны, а в идеале у них на груди должна быть бляха с личным номером, но, по факту, номер очень тяжело разглядеть (даже потом на снятых кадрах), а называть свое имя во время задержания никто из сотрудников правоохранительных органов не спешит.
Дизайнер Константин Коновалов (это его задержали самым первым 27 июля во время обычной пробежки и сломали ногу) вспоминает, что схватившие его полицейские обошлись почти без разговоров. «Конечно, никто не представился, — говорит «Новой» Коновалов. — Я быстро бежал в сторону силовиков, и, может быть, если бы они мне заранее подали какой-то знак, я бы остановился, посмотрел на них внимательно и тогда уже запомнил. Но сотрудники этого не сделали, а просто метров за десять до точки пересечения со мной стали ко мне подпрыгивать. Я выскальзывал, а потом меня все-таки завалили. Я крикнул, что не сопротивляюсь и пойду с ними, чтоб они перестали заламывать мне ноги и руки, а они в ответ спросили, зачем я бежал, и ничего больше не сказали, матерились немного, но я уже не помню, как именно».
Опознание и публичное раскрытие личности силовика не только позволяет обратиться на него с жалобой или подать в суд, но и существенно портит этому человеку репутацию, говорит Александр Литреев. Телеграм-канал Baza сообщил, что знаменитому капитану Сякину, который разгонял еще митинги на Болотной, уже поступают угрозы. Есть и ответная реакция: телеграм-канал с говорящим названием «Силовики» и ряд других каналов выложили в Сеть данные, как им казалось, автора проекта «Сканер», который раньше занимался антикоррупционными делами, а теперь приступил к раскрытию личностей силовиков на протестных акциях.
Были выложены имя, фамилия, фото, телефон, домашний адрес, номер автомобиля, а также призывы «украсить его машину» и обещание «в следующий раз познакомить с родителями и другой родней» автора.
Примечательно, однако, что «автором» «Сканера» озлобленные каналы считают Руслана Левиева (Карпука) — главу организации Conflict Intelligence Team, которая занималась расследованиями деятельности российских военных в Сирии.
Сам Левиев участие в проекте отрицает (мол, «Сканер» просто разместил у себя) и объясняет, при помощи каких программ можно деанонимизировать сотрудников силовых органов. Его личные данные при этом выложены в Сеть достаточно давно, так что ничего нового «Силовики» и прочие телеграм-каналы не выложили. «Я думал, что они как-то связаны с правоохранительными органами, но, судя по всему, это не так. Во-первых, номер моего автомобиля написан с ошибкой, во-вторых, вообще нет никакой информации о моем мотоцикле, а все, кто на меня хотя бы подписан, знают, что я передвигаюсь в основном на нем и недавно, к примеру, попал в аварию, — говорит Левиев. — Реакция на деанонимизацию говорит о том, что мы попали в самое больное место: люди, занимающиеся насилием, больше всего не любят публичности».
Выйти из сумрака
Попытка силовиков утаить свои данные в интернете показывает, что и правоохранительные структуры, и власть вообще до конца не осознают, как устроены современные технологии, говорит Александр Литреев, что и так понятно по законотворческой деятельности в отношении интернета. Между тем, деанонимизация как процесс приобретает катастрофические для силовиков масштабы. Приложений и сервисов для идентификации личности через интернет огромное количество: значительная их часть бесплатная, а принцип работы доступен любому.
«Мы используем различные сервисы — такие, как FindClone или поиск «Яндекса» по картинкам, — объясняет Руслан Левиев, который начал популяризировать кампанию по деанонимизации одним из первых в интернете. — Беру фоторепортажи и видеозаписи, которые нахожу в интернете, выделяю там тех сотрудников полиции, которые проявляли особую жестокость и необоснованно задерживали людей. То есть тех, кто, на мой взгляд, прямо нарушил закон. Выделяю их лица, «засовываю» в эти сервисы и вижу их профили в соцсетях. Бывает, что нахожу очень похожих людей, но ни в сервисе, ни в профиле не осталось следов возможной причастности этих людей к Росгвардии или полиции. В таких случаях имена и фото людей не публикую, так как нет стопроцентной уверенности».
Левиев занимался этим и раньше, но теперь появился запрос — и что важнее, он массовый и не централизованный, а основанный на «энтузиазме пользователей соцсетей».
Существует еще широко известный сервис FindFace, который приобрело для своих целей МВД: сервис используется для распознавания лиц на видео с уличных камер. «Но надо понимать, что это работает в обе стороны: точно так же через этот сервис можно найти и лица силовиков», — говорит Александр Литреев. FindFace сейчас работает в полузакрытом режиме, за некоторые функции нужно платить, но это само по себе не проблема, а неудобство, а к тому же у сервиса уже есть бесплатные аналоги с похожим функционалом, добавляет IT-эксперт.
…В стране запущена большая инициатива под названием «Правопорядковый номер». Ее авторы создали петицию, в которой предлагают обязать сотрудников полиции наносить на свою форму крупным шрифтом личный номер. «Это не нарушает прав полицейских и позволяет соблюсти закон: оперативно выяснить, кто из полицейских превышает свои полномочия», — пишут авторы инициативы. Они ссылаются на то, что такая практика существует в других странах. По состоянию на 14.00 четверга, 1 августа, петицию подписали более 30 тысяч человек.
Сделать хоть что-то с таким натиском со стороны общества у силовиков в рамках закона вряд ли получится: все данные берутся из открытых источников. Управляющий партнер коллегии адвокатов «Железников и партнеры» Александр Железников уточняет, что проблемы могут быть только в случае попытки раскрытия личностей сотрудников ФСБ, но чекисты митинги не разгоняют — по крайней мере, пока. Он уверен, что публичное раскрытие личностей тех, кто превысил полномочия, — благо, но нужно из частных инициатив переводить это в правовое и законодательное поле.
«Тот факт, что сотрудники Росгвардии не представляются или скрывают свои данные, я считаю неконституционным, — говорит Железников. — Многие в последние дни приводят в пример Европу или США, где происходят иногда намного более жесткие разгоны демонстраций, но хочется подчеркнуть, что при этих жестких разгонах каждый сотрудник несет ответственность за свои действия, его данные доступны, видны порядковые номера, значки и другие идентификационные обозначения. А если ты знаешь, что тебя не накажут, потому что не найдут, то можно себя как-то и не сдерживать. Между прочим, этот кейс должен бы спровоцировать и другие структуры задаться вопросом о том, почему положение Росгвардии привилегированно по отношению к другим?
Может, это подвигнет депутатов задуматься над тем, чтобы законодательно обязать сотрудников Росгвардии носить заметные опознавательные знаки?»
Единственное «но» в процессе раскрытия личностей силовиков лежит в этической плоскости. «Уже нашли человека, который не пропускал скорую помощь со мной, и люди начали ему писать в соцсети всякие гадости. Я не могу сказать, что считаю это очень правильным, — говорит задержанный дизайнер Коновалов. — Да, он неправ, но еще более неправы те люди, которые давали ему приказ меня не выпускать. Можно задаться вопросом, зачем он там работает вообще, но это уже другая тема. А ответ на вопрос, стоит ли за это ему писать угрозы, для меня неоднозначный. Мне кажется, что не стоит. Наверное, это правильно, что люди начинают искать лица сотрудников Росгвардии и полицейских, но пока я не уверен, что те, кого уже нашли, это «мои».
Правда, вопрос этики тоже спорный, если учитывать, что и у силовиков нет моральных препонов. На фотографа «Новой» Викторию Одиссонову сотрудник полиции с нагрудным знаком на акции 27 июля напал целенаправленно. «Он сознательно ударил рукой по объективу фотоаппарата, при этом видя, что тот находился у самого моего лица.
Фотоаппарат рикошетом попал мне по двум верхним зубам, — рассказывает Одиссонова. — Боль была ужасная, мне понадобилось порядка десяти минут, чтобы прийти в себя».
Нападавший не представился, однако в распоряжении редакции есть снимок этого человека. Процесс деанонимизации полезен уже хотя бы тем, что может заставить таких силовиков вести себя как минимум сдержаннее.
