В традиционных культурах был распространен обычай «сакрального убежища». Это когда власть признает неприкосновенность храма, и под его спасительной сенью могут укрыться преследуемые и гонимые — не важно, справедливо, по закону или по злому навету. Ну почти такая же неприкосновенность, как у современных депутатов или судей. Только основанная на Божественном присутствии, а не на политической конъюнктуре.

Время от времени выясняется, что столь древний институт вполне себе «работает» и в некоторых современных демократиях. Совсем недавно в одном из храмов Гааги укрылась целая армянская семья, пытавшаяся спастись от депортации. Пасторы решили продолжать богослужение до тех пор, пока угроза депортации не исчезнет. И королевская полиция терпеливо ждала несколько недель, не смея прервать богослужение и нарушить неприкосновенность святого места.

В средневековой русской культуре тоже существовала подобная практика. Но была она не очень устойчивой в силу предельной зависимости местной церковной власти от государственной.

В эпоху империи российская церковь и вовсе превратилась в государственный политико-идеологический департамент, когда закон даже обязывал священников раскрывать тайну исповеди в случае «угрозы государственной безопасности».

Естественно, что от какого-либо уважения к «сакральному убежищу» после 1917 года в России не осталось и следа. Никто не чаял его увидеть и в современной РФ, являющейся юридическим правопреемником режима, созданного Октябрьской революцией и стремящейся изо всех сил гордиться своим мифологизированным советским прошлым.

Тогда все-таки РПЦ была силой задавлена атеистической властью, а сейчас добровольно согласилась оправдывать и поддерживать все «решения партии и правительства», несмотря на четко прописанный в церковном уставе «долг печалования» за угнетенных и униженных.

На таком историческом фоне возвращение хотя бы одному храму РПЦ (хотя бы ненадолго) статуса «сакрального убежища» стало подлинной сенсацией. Произошло это в центре Москвы, в Столешниковом переулке, и прямо в разгар противостояния москвичей с агрессивными силовиками днем 27 июля. Загнанные во дворы и подворотни, протестующие против надругательства над идеей выборов в Мосгордуму уперлись в забор храма святых бессребреников Космы и Дамиана. Словно ангел с неба, навстречу загнанным людям вышел священник. Он помог преодолеть церковный забор, укрыться в храме, успокоил, утешил и отслужил молебен «Об умягчении злых сердец».

Глядя на столь умилительную картину, приходится, увы, сделать несколько оговорок. Во-первых, храм святых Космы и Дамиана напротив мэрии Москвы — не совсем обычный. Еще в начале 90-х, когда в РПЦ заявило о себе демократическое реформаторское движение, патриарх Алексий II решил создать для него своего рода гетто: собрать всех церковных демократов в одном приходе, чтобы они не «мутили воду» в остальных. Популярный среди московской либеральной интеллигенции священник Александр Борисов был назначен настоятелем храма святых Космы и Дамиана, а костяк его прихода составили духовные чада убиенного о. Александра Меня. Долгое время храм напротив мэрии был единственным местом в Москве, где можно было купить все произведения Меня — весьма спорного с точки зрения церковных консерваторов проповедника, чуть ли не еретика. На всенощных читал шестопсалмие в собственном переводе на современный русский язык академик С.С. Аверинцев…

Во-вторых, протестующих укрыл в храме 27 июля даже не его «либеральный» настоятель, который сейчас находится в отпуске за пределами России. А был это итальянец, несколько лет назад перешедший в православие, — иеромонах Иоанн (Джованни Гуайта).

При этом иеромонах отмечал в своих интервью после случившегося, что принимал в храме не только протестующих, но и омоновцев, которые пользовались церковным туалетом.

Московская патриархия, которая привычно «не замечает» как сам протест, так и причины, его породившие, попыталась сразу обесценить случившееся в храме. Глава информационного отдела патриархии Владимир Легойда осудил «героизацию» поступка о. Джованни: «Пошли интерпретации, что священник чуть ли не укрывал людей и так далее. Это было не так. Просто люди заходили в храм. Я не вижу ничего экстраординарного в этой ситуации». Беспокойство Легойды объясняет религиовед, эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Михаил Жеребятьев: «Патриархия воспринимает произошедшее как потенциально черную метку во взаимоотношениях с властью…

Храм святых Космы и Дамиана является пока единственным в Москве, про который, хоть и с оговорками, можно сказать, что он «встал на сторону народа». Красноречива фотография, размещенная на главной странице официального сайта прихода: толпа мирных людей (в основном молодежь) и напирающее на нее грозной черной тучей войско полиции. А слева, прямо на «линии размежевания», храм святых Космы и Дамиана.

Парамилитарное движение «Сорок сороков» (СС), известное своими драками с москвичами на местах строительства спорных храмов РПЦ в парках и скверах, уже пообещало свое содействие силовикам в подавлении московской «цветной революции». Скорее всего, эти «православные бойцы» не будут церемониться с «сакральным статусом» храма, где они давно уже чувствуют себя хозяевами, и не позволят укрываться там всяким недовольным. В отличие от — как ни странно это прозвучит — обычных полицейских, пока еще не знающих, что делать с такой формой самообороны гражданского общества.