Около шести вечера 24 июля за решеткой Рассел-сквера появляется красный двухэтажный автобус с открытым верхом, знаменуя начало демонстрации против Бориса Джонсона. На нем — розовый плакат с красными слоганами, обведенными желтым: «Fck govt fck Boris». Это строчка из песни популярного рэпера Stormzy, который также является ярым критиком политики консервативной партии. В тот же день бывший мэр Лондона Борис Джонсон официально вступил в должность премьер-министра Великобритании. Пока журналисты обсуждают новые назначения в кабинете Джонсона, толпа у Рассел-сквера разрастается, несмотря на тридцатиградусную жару. На втором этаже автобуса выступают диджеи и рэперы вперемежку с оппозиционными политиками. Теневой канцлер казначейства Лейбористкой партии Джон Макдоннелл предупредил, что Борис Джонсон: «будет постоянно наносить визиты в Америку и получать приказы от Дональда Трампа… приказы обеспечить Брексит, заключить торговую сделку, ставящую под угрозу нашу национальную службу здравоохранения, ставящую под угрозу наши экологические стандарты и эксплуатирующую наших работников».

Остальные ораторы были не настолько красноречивы, но их повторяющийся слоган: «F* the government! F* Boris!» — толпа подхватывала с особым рвением. Джонсона не любят за расистские высказывания (он назвал темнокожих людей «негритятами» с «арбузными» улыбками), за его преданность жесткому Брекситу, общую некомпетентность, элитизм и отстраненное шутовство, которое он использует как оружие в самых серьезных ситуациях. Около шести сорока толпа начала двигаться к резиденции нового премьер-министра на Даунинг-стрит, пританцовывая под поп-хиты, доносящиеся из гигантских колонок.

Большинству присутствующих — по двадцать с небольшим лет. Тори не могут похвастаться популярностью среди молодежи. За последние девять лет правления консервативной партии выросло новое поколение британцев.

Статистика референдума по Брекситу показывает, что 73% среди 18–24-летних и 62% 25–34-летних проголосовали за то, чтобы остаться в Евросоюзе в 2016 году. За последние три года подростки, не участвовавшие в голосовании из-за возраста, подросли и отправились в университеты. Недавние опросы показывают, что уже 80% сегодняшнего поколения 18–24-летних проголосовали бы за то, чтобы остаться в ЕС.

Однако Брексит — всего лишь один из пунктов из обширного списка претензий к консервативному правительству. В 2010-м, стараниями Дэвида Кэмерона, стоимость обучения в университетах возросла до 9 тысяч фунтов, вынуждая большинство студентов брать кредиты на образование. Новая реформа повлекла за собой массовые студенческие протесты, однако они ничего не изменили. Пока миллениалы выплачивают долги за учебу, покупка собственного жилья превращается в недостижимую мечту. На данный момент средний возраст приобретения ипотеки на первичное жилье — 31 год. Государственные программы, такие как «помощь в покупке», созданные для того, чтобы облегчить получение ипотеки, были признаны малоэффективными.

Между тем толпа протестующих упорно марширует к Даунинг-стрит, парализуя уличное движение. На редкость терпеливые таксисты и водители автобусов машут руками и снимают происходящее на камеры — мало кому нравится Джонсон.

За последний год протесты стали таким же обязательным атрибутом лондонской жизни, как и красные телефонные будки. В апреле тысячи эко-активистов мирного движения «Восстания против вымирания» оккупировали несколько точек в Центральном Лондоне, призывая объявить чрезвычайное положение в связи с глобальным потеплением. Больше недели активистам удавалось удерживать свои позиции, пока правительство все-таки не пошло на некоторые уступки. Продвинулись ли тори с реформами по экологии — это уже другой вопрос.

Несмотря на невероятный успех, «восстание против вымирания» многие обвиняли в отсутствии инклюзивности, подмечая расовое и экономическое однообразие протестующих. Демонстрация против Джонсона — это просто ходячая брошюра какого-нибудь модного университета. Тут есть кипы, хиджабы, дреды, девушки в лифчиках, парни в микрошортах… В метре от меня парень-трансгендер после недолгих метаний снимает футболку, обнажая два розовых шрама под грудью. Не обращая ни на кого внимания, он начинает крутить сигарету, двигаясь в такт музыке. Сопровождаемый улюлюканьем толпы, темнокожий подросток лезет на светофор, размахивая флагом, затем он каким-то образом перепрыгивает на фонарный столб.

«Давайте похлопаем нашему собственному человеку-пауку Майлзу Моралесу!» — раздается со сцены. Толпа из десяти тысяч человек стоит в пятидесяти метрах от Даунинг-стрит, плотно оцепленной полицейскими фургонами. Полицейские образовали живую цепь, не подпуская никого ближе. Их можно спокойно фотографировать, некоторые даже улыбаются. Протестующие слушают выступления рэперов, танцуют, пьют дешевый алкоголь и не забывают при этом громко посылать нового лидера — чтобы он услышал.

Непрерывный поток аналитики по поводу Брексита подчеркивает, что за выход проголосовал «невидимый» сектор населения из заброшенных государством районов с экономическими проблемами и высоким уровнем безработицы. В Лондоне же на улицу вышла противоположная сторона политического спектра. Большинство этих людей тоже считает, что правительство их предало.

В толпе вибрирует причудливое сочетание злобы и миролюбия. Даже таблички и транспаранты отличаются от хорошо продуманных карикатур и пугал с антитрамповской демонстрации месяцем ранее. Многие надписи криво написаны в спешке на куске старого картона; народ пришел на протест не для того, чтобы посоревноваться в остроумии, а для того, чтобы выразить свой гнев. Все присутствующие заражаются энергичной злобой, которая совсем не про насилие и не про вандализм, а про то, чтобы показать Джонсону средний палец и сказать:

«Даже не думай наслаждаться первым днем в офисе. Мы еще вернемся!»

Хотя кто-то все-таки не удержался и написал «F… Boris!» на полицейском фургоне.

В стране, раздробленной Брекситом, нашлось что-то, что может объединить непохожих людей с разными проблемами, — это всеобщее презрение к Борису Джонсону.

Лана Эстемирова — специально для «Новой», Лондон