— Конец 90-х – начало нулевых — как далеко мы оттуда ушли?

— В Москве стало много больших площадок, рассчитанных на несколько тысяч зрителей, хорошая аппаратура, дорогой свет — есть возможность отбивать за концерт много денег и звать зарубежных музыкантов хоть пять раз в месяц. Есть пространство, есть громкий звук и есть где побеситься — такая гигантомания. А в «Летчике» все было по-домашнему: люди приходили, даже не уточняя заранее, чей сегодня концерт.

— Что представлял собой «Летчик» в 1999 году?

— Нечто странное по тем временам. Это был клуб со столиками — в противовес другим заведениям, бывшим кинотеатрам, переделанным в рок-клубы, с высокой сценой и маленьким баром.

— А действительно, почему?

— Главный учредитель клуба — бизнесмен китайского происхождения Владимир Григорьевич Джао. Он хозяин этого помещения, а Леша и Ирина Борисовна Паперные — соучредители, отвечающие за художественную часть. Так как Джао занимался кейтерингом для Аэрофлота, Леша обыграл его связь с авиацией и Китаем — получилась история под названием «17 эпизодов из жизни Джао Да». Согласно легенде, в семье башмачника родился ребенок, который мечтал о небе. Он выучился на пилота и стал летать на желтом самолете Curtiss P-40 ниже радаров, и никто его не мог засечь. Пролетая над деревней Кузнечиха, Джао приземлился, полюбил девушку, и у него родился сын. Сын вырос и создал в Москве кафе в честь своего отца.

На входе лежали листовки с этой историей, люди рассматривали в клубе портреты Джао. Мы говорили, что тоже хотим летать ниже локаторов и проповедовать свободу. А еще художник Аня Томская придумала «бутылочную почту» — систему знаков вроде наскальной живописи. Каждый значок что-то обозначал: «танцевать», «женщина», «еда». Любой человек мог воспользоваться этим секретным алфавитом, чтобы написать кому-то в зале письмо.

— Каких артистов вы приглашали? Была какая-то концепция: это наши, а это нет?

— Первое время я боялась лезть со своими вкусами, люди просто приносили кассеты, мы обсуждали в команде и что-то ставили. Но потом Леша спросил: «Вот тебя, Седова, что поразило за последнее время?» А я вспомнила, что переключала каналы и увидела украинских рэперов «Танок на майдані Конго» — вроде ничего такие. Через месяц уже селила восьмерых парней в однокомнатной квартире своей бабушки, которая уехала на дачу.

— То есть все решал порыв?

— Часто — да. Леша был большим поклонником Эмира Кустурицы и рассуждал: «Вот бы он зашел когда-то в «Летчик», мы бы ему чаю налили». И вдруг до нас доходит слух, что у Кустурицы есть своя группа и кто-то привозит ее в Москву. Почему не мы? Он находит организатора концерта и объясняет, что ему, кровь из носу, нужен его любимый режиссер в «Летчике». И вот группа Кустурицы The No Smoking Orchestra, впервые приезжающая в Россию, сначала дает концерт в маленьком клубе, а потом уже — концерт на большой площадке.

Или, например, Паперный вдруг узнает, что в подмосковной деревне живет забытый цыганский музыкант Виктор Бузылев. Поехал в деревню, нашел его чуть ли не в таборе, объяснил, что есть такой «Летчик». Тот не понимал, как себя вести, оделся в солидный пиджак, как для концерта в ресторане, а здесь, оказывается, не ресторан, а непонятно что. Но концерт прошел отлично. Происходили вещи, которые ни в какую логику не укладываются. Первое время даже полноценной гримерки не было — музыканты переодевались в нашем офисе, менеджеры выходили и впускали в эту комнатушку артистов.

Оформил помещение художник Петя Пастернак. Прямо в зале мы повесили почтовые ящики Эмира Кустурицы, Manu Chao, Дмитрия Диброва и мой. Однажды я достала оттуда диск киевской группы «Бумбокс». Я слушаю и думаю: «Ого, что-то интересное». Обычно уже по первой песне можно определить, подходит или нет, а тут зацепило, я ставлю вторую, третью… Понимаю, что завтра им позвоню. На четвертой песне решаю, что делать это нужно прямо сейчас. Звоню, как потом выяснилось, на телефон гитариста — его девушка случайно оказалась в Москве и случайно оставила этот диск в ящике. Гитарист вообще не понимает, кто я такая и чего хочу! Просит позвонить директору, номер директора — поискать на сайте. Я подумала: что же они такие сложные? Им звонят из самой Москвы! Но в результате все получилось.

— «Ленинград» ведь тоже вы привозили?

— Мы работали еще с первым составом группы — это были отвязные безумные музыканты, которые приезжали в «Летчик» с поезда в 7 утра, когда клуб закрывался на санитарный час, и требовали алкоголя, приставали к уборщицам, хамили. Приходила Ирина Борисовна и выгоняла их со словами: «Ноги вашей здесь больше не будет». Потом они возвращались, целовали ей руки, Ирина Борисовна все прощала и говорила: «Шнурик ты мой любимый». Однажды, помню, за 15 минут до концерта все музыканты пропали — ни в гримерке, ни в баре, ни в туалете их нет. Я уже хожу по улице и высматриваю их, а они спустились вниз по второй лестнице, которая обычно была закрыта, и сидят выпивают. Это был постоянный скандал и безумие! Мне как-то позвонил журналист из очень желтого издания и спросил: «Вы не могли бы мне сообщать каждый раз, когда Шнуров приходит и буянит?» Шнур, когда услышал эту историю, предложил назвать журналисту какую-нибудь сумму, которую мы могли бы делить с ним пополам за эксклюзив.

В 2002-м Лужков запретил концерты «Ленинграда» в Москве. Они приехали на «Чартову Дюжину» в Олимпийский, но им сказали, что на сцену их не выпустят. А у меня в программе стоит группа Pep-See. «Pep-See? Прекрасно, мы очень дружим. Выступим перед ними», — говорит Шнуров. И вот совершенно внепланово в клуб приезжает скандально известный и везде запрещенный коллектив, и бесплатно начинает играть. Мы разве что стол им накрыли. Ну и зал был переполнен, конечно.

— Кто еще собирал толпы?

— Tequilajazz, например. Они никогда не опускались до того, чтобы делать акустическую программу для маленьких клубов, поэтому были самыми громкими музыкантами из всех. При вместимости 100–150 человек на них всегда приходило под 300, люди буквально висели на потолках, вжимались спинами в барную стойку. Тем, кому уже ничего не было видно, было хотя бы слышно.

— Много с тех пор изменилось?

— Перекрасили стены, переложили пол, сделали его более чистым и современным. Мне тяжело дались эти перемены — уж лучше бы был тот самый пол, по которому ходили знаменитые ноги! Что касается программы, то 80% артистов я вообще не знаю. Много модных молодых инди-музыкантов. Но кулуарность осталась — клуб никогда не был ориентирован на прибыль, он для узкой тусовки, на которой сложно денег заработать — для пьющей интеллигенции.

• Анна Рыжкова,специально для «Новой»

Фестиваль «Летчик. Дача. Лето», приуроченный к 20-летию клуба, пройдет 9–11 августа под Переславлем-Залесским при участии «ДДТ», «Сплина»,Tequilajazz, Дельфина, Noize MC, Пелагеи и других музыкантов.