50 лет назад, 20 июля 1969 года, в полуночных новостях диктор московского телевидения зачитал короткое сообщение: «Сегодня в 23 часа 17 минут 43 секунды по московскому времени лунная кабина американского космического корабля «Аполлон-11» совершила успешную посадку на поверхность Луны в районе Моря Спокойствия…»

В это время командир Нил Армстронг и пилот лунного модуля Эдвин «Базз» Олдрин готовились к выходу. Пилот командного модуля Майкл Коллинз дожидался их на лунной орбите. В Москве было раннее утро 21 июля, когда Армстронг ступил на поверхность Луны. Тому знаменательному дню предшествовали интересные, но малоизвестные политические события.

«Мне все равно, достигнет ли человек Луны»

1 октября 1958 года, с самого начала своей деятельности Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА) получило от администрации президента США Дуайта Эйзенхауэра задание предпринять усилия по отправке человека в космос, что в скором времени вылилось в проект «Меркурий». Весной 1959 года НАСА образовало исследовательский комитет по пилотируемым полетам, который возглавил Гарри Гоэт, тогда работавший в исследовательском Центре имени Эймса НАСА, но уже в мае возглавивший новый Центр космических полетов имени Годдарда. Комитет провел свое первое заседание 25–26 мая 1959 года. На нем Брюс Ландин из исследовательского центра имени Льюиса НАСА заявил:

Инженер-конструктор космических аппаратов Максим Фагет из исследовательского центра имени Лэнгли НАСА одобрил «выбор исследования Луны в качестве исходной цели, хотя конечной целью должны бы стать пилотируемые межпланетные полеты». Джордж Лоу, тогда отвечавший в НАСА за запуск в космос человека, предложил, чтобы комитет утвердил миссию высадки человека на Луну в качестве долгосрочной цели НАСА с должным акцентом на промежуточные шаги, потому что «такой подход будет легче продать». Именно 25 мая 1959 года следует считать датой рождения лунной программы. И именно эта троица — Б. Ландин, М. Фагет и Дж. Лоу — стала отцами проекта. Другие участники совещания выступили за более скромную задачу — пилотируемый облет Луны без какой-либо попытки посадки.

В соответствии с решением комитета по пилотируемым полетам к концу 1959 года НАСА подготовило и в декабре опубликовало долгосрочный план. В качестве сроков первых полетов к Луне назывались 1965–67-е годы, высадка на Луну планировалась на 1970-е годы. НАСА терпеливо ожидало согласия Белого дома и конгресса. Целесообразность высадки человека на Луну продолжала обсуждаться в высших эшелонах власти. В 1960 году было принято решение неофициально рассматривать лунную экспедицию как основной элемент будущей программы НАСА, получившей название «Аполлон». Такое имя предложил шеф Джорджа Лоу, директор программы космических полетов НАСА Эйб Силверстайн. Он хотел установить традицию называть проекты НАСА именами греческих богов. Именно он ранее дал имя и проекту «Меркурий».

Программа «Аполлон» в мае 1960 года была представлена президенту США Д. Эйзенхауэру, который попросил своего советника по науке, химика из Гарварда Джорджа Кистяковского проанализировать план НАСА в президентском Совете по науке. Для этого Дж. Кистяковский создал специальную группу под руководством Дональда Хорнига, профессора Университета Брауна. Заключение группы Хорнига было готово 16 декабря:

Выводы были следующими: запуск человека в космос на орбиту вокруг Земли будет стоить 350 миллионов долларов; следующая задача — пилотируемый облет Луны будет стоить около 8 миллиардов долларов; главная цель, которая может быть достигнута к 1975 году, — высадка человека на Луну, — потребует дополнительных расходов от 26 до 38 миллиардов долларов. Президент нашел, что запрашиваемые траты находятся за пределами разумного. 20 декабря 1960 года вопрос рассматривался на заседании Совета национальной безопасности США. Реакция Эйзенхауэра была равнодушной: «Мне все равно, достигнет ли человек Луны». Кто-то сравнил ситуацию с той, когда испанская монархия решилась профинансировать дорогую экспедицию Христофора Колумба, открывшего в результате Америку. Эйзенхауэр, напомнив способ, который использовали король Фердинанд и королева Изабелла, ответил, что «не собирается закладывать свои драгоценности, чтобы послать человека на Луну».

Хотя Эйзенхауэр понимал, что Соединенные Штаты вступают в космическую гонку с Советским Союзом, он не был заинтересован в выигрыше любой ценой, а лунный проект стоил очень дорого. Поэтому цель, выдвинутая НАСА, воспринималась администрацией президента Эйзенхауэра по меньшей мере как спорная. Для Эйзенхауэра победа в лунной гонке не была внутренней ценностью. И он не желал направлять усилия страны в этом направлении, что оставляло НАСА в состоянии высокой неопределенности в отношении будущих проектов. И кто бы мог подумать, что эта неопределенность разрешится буквально через несколько месяцев с приходом в Белый дом президента Дж. Ф. Кеннеди, достаточно равнодушного к космическим исследованиям и получившим от своих советников ряд скептических суждений о предполагаемых пилотируемых полетах.

«Доставить человека на Луну и вернуть его обратно»

Первым, кто обратил внимание Джона Кеннеди на программу «Аполлон», точнее, на ключевую и самую дорогую ее часть — проектируемую ракету «Сатурн», был Ричард Нейштадт, консультант из его предвыборного штаба, который в записке, представленной ему 23 декабря 1960 года, написал об этом мощном носителе: «Он требуется только для того, чтобы доставить человека на Луну и вернуть его обратно. Коротко говоря, «Сатурн» — проект престижа. Сам по себе он не нужен, кроме как для этой цели». Цене национального престижа он посвятил в своей записке отдельную главу и, видимо, навел только что избранного президента на некоторые идеи. «Если мы отстаем и, скорее всего, останемся позади в соперничестве за «первые спутники», — писал Нейштадт, — не должны ли мы выйти из гонки и перенаправить ресурсы, которые сейчас связаны с ней, на другие цели, имеющие ощутимую военную, научную или социальную ценность?»

Еще раньше, сразу после своей победы на президентских выборах осенью 1960 года, Дж. Кеннеди сформировал «переходную команду» (кстати, он был первым из вновь избранных президентов, кто придумал такой механизм работы советников высокого уровня, помогавших в оценке проблем, с которыми ему в самом ближайшем будущем предстояло столкнуться). Среди первоочередных оказалась проблема эффективности усилий США в освоении космического пространства. Группу анализа возглавил Джером Визнер, физик из Масачусетского технологического института, ставший впоследствии советником президента по науке. 10 января 1961 г. он представил президенту требуемый доклад, в котором весьма критически оценил решение руководства НАСА отдать приоритет пилотируемым полетам, поддерживающий «популистское убеждение, что человек в космосе — наиважнейшая цель нашей невоенной космической программы», и назвав, в частности, программу «Меркурий» из-за ограниченного количества необходимых для ее осуществления носителей «второстепенной». Прочитав заключение Дж. Визнера, Кеннеди вспомнил записку Р. Нейштадта. По всему выходило, что, если нельзя выиграть соревнование, надо «выйти из гонки», а еще лучше завершить ее, превратив в совместное предприятие, то есть найти какой-то компромисс.

«Подсказали бы мне, как наверстать упущенное»

И 20 января 1961 года в своей инаугурационной речи президент США Джон Ф. Кеннеди посылает Советскому Союзу сигнал: «Будем вместе исследовать звезды…» Вскоре он поручает своему советнику по науке подготовить предложения по сотрудничеству с Советским Союзом в области космических исследований. 13 февраля Кеннеди направляет уже лично Хрущеву телеграмму, в которой поздравляет его с запуском советской автоматической станции к Венере. И Хрущев через два дня отвечает ему, упомянув о предложениях, сделанных Кеннеди в инаугурационной речи.

14 февраля Дж. Кеннеди назначает руководителем НАСА Джеймса Уэбба, политически опытного и энергичного юриста. В течение нескольких недель Дж. Уэбб несколько раз встречался с президентом, настаивая на значительном ускорении и расширении программы НАСА. «Советы продемонстрировали, насколько эффективным может быть освоение космоса как символ научного прогресса и как дополнение внешней политики, — убеждал он президента. — Мы не сможем восстановить утраченный престиж, не увеличив возможности имеющихся ракет-носителей». В это время Кеннеди еще колебался в отношении будущей космической политики и пока не утверждал финансовые запросы НАСА. Поддержка агентству пришла из Совета по космическим исследованиям Академии наук США. Председатель совета Ллойд Беркнер, давнишний друг Дж. Уэбба, направил 31 марта 1961 года ему и советнику президента по науке Дж. Визнеру письмо с позицией совета:

Кеннеди продолжает раздумывать, но события резко сократили ему время для размышлений: 12 апреля 1961 года первый в мире космический полет триумфально совершил Ю. А. Гагарин.

В поздравительном послании, направленном Хрущеву в связи с первым пилотируемом полетом Ю. А. Гагарина, Кеннеди напишет: «Я искренне желаю, чтобы в своем продолжающемся познании космического пространства наши страны смогли работать вместе на благо всего человечества». Этому предложению предшествовал серьезный, продуманный документ, подготовленный за неделю старта Ю. А. Гагарина:

Президент все же колеблется, но внутренне уже готов принять советский вызов и все-таки включиться в космическую гонку, чтобы выиграть ее. Во второй половине дня 14 апреля президент Кеннеди собрал ближайших советников, чтобы обсудить, каким мог бы стать американский ответ. В этот день он обещал дать интервью известному репортеру журналов Life и Тime Хью Сайди, с которым был на дружеской ноге (как и со многими журналистами). Х. Сайди через пресс-секретаря Пьера Сэлинджера передал в письменном виде свои вопросы. Но до интервью президент пригласил Х. Сайди поприсутствовать на встрече с Дж. Уэббом, его заместителем Хью Драйденом и другими советниками. Х. Сайди потом описал эту встречу в своей книге о Джоне Кеннеди. По его словам, когда Драйден сказал президенту, что догнать русских можно лишь с помощью чрезвычайной программы по типу Манхэттенского проекта, в рамках которого создавалась атомная бомба, и такие усилия могут стоить до 40 миллиардов долларов, президент вздохнул:

После совещания президент дал запланированное интервью. В списке журналиста стояли три группы вопросов, сформулированные в ключе «как побить Советы в космической гонке?». Среди них особо обращает на себя внимание один: «Смирился ли президент с поражением?». Конечно, он больно бил по самолюбию и не мог не вызвать эмоциональные последствия. В конце Х. Сайди спросил: «Насколько отсутствие решения связано со сменой администрации, которой приходится заниматься многими другими вопросами?».

Вопрос Х. Сайди о занятости новой администрации иными (не космическими вопросами) бил в самую точку. Кеннеди досталась от Эйзенхауэра и тщательно разработанная операция высадки на Кубе десанта, а затем и временного правительства, которое должно быть признано Соединенными Штатами и сменить правительство Фиделя Кастро. Свое первое совещание по этому плану Кеннеди провел 28 января, и с тех пор кубинская тема как более острая и срочная все время перекрывала ему предложения НАСА. И вот утром 17 апреля секретный план начал осуществляться в заливе Кочинос. Как известно, операция провалилась. 19 апреля к вечеру боевые действия были окончены. 22 апреля президент Кеннеди приказал создать группу, чтобы изучить причины провала. Вместе с тем он продолжал рассматривать и вариант прямого военного вторжения на Кубу. Эти события отодвинули на задний план как лунную тему, так и полет Ю. А. Гагарина.

«Есть ли у нас шанс обойти Советы в космическом проекте?»

И тем не менее 20 апреля президент Кеннеди попросил вице-президента Линдона Джонсона подготовить подробный обзор состояния космонавтики в США. В частности, Кеннеди спросил: «Есть ли у нас шанс обойти Советы в запуске космической лаборатории, или в облете Луны, или в отправке человека на Луну с возвращением его обратно на Землю? Существуют ли какие-либо иные космические проекты, в которых мы могли бы выиграть?» Президент попросил Л. Джонсона дать ответ как можно раньше и поручил ему курировать НАСА. Л. Джонсон опросил множество специалистов, включая В. фон Брауна. 28 апреля вице-президент смог предварительно доложить Дж. Кеннеди: «Драматические достижения в космосе все чаще рассматриваются как основной показатель мирового лидерства… Если мы сейчас не предпримем серьезных усилий, очень скоро придет время, когда контроль над космосом и через космические достижения над умами людей настолько перейдет в руки русских, что мы будем не в состоянии даже догнать их, не говоря уже о лидерстве… Изучение человеком Луны — не только достижение с огромным пропагандистским потенциалом, но и важно само по себе вне зависимости от того, оказались ли мы первыми или нет. Но мы способны стать первыми». Лишь общие слова, а президенту нужна была конкретика.

29 апреля Вернер фон Браун написал записку Л. Джонсону, в которой попытался дать ответы на вопросы, поставленные президентом Кеннеди в меморандуме от 20 апреля 1961 года. Записка несколько запоздала: вице-президент уже сделал предварительный доклад президенту. В. фон Браун оценил существующие советские носители и сделал вывод, что они достаточны для выведения на околоземную орбиту корабля с экипажем (т. е. более одного человека), но не смогут вывести в космос полезную нагрузку для посадки на Луну человека и его возвращения на Землю. Что же касается шансов американцев в космической гонке, он высказался следующим образом: «У нас есть прекрасный шанс выиграть у Советов в осуществлении первой высадки экипажа на Луну (включая и возвращение, конечно). Дело в том, что для совершения такого подвига необходим десятикратный скачок мощности носителя по сравнению с существующими ракетами. Хотя сегодня у нас нет необходимой ракеты, но маловероятно, что она есть у Советского Союза.

Сенатор Бриджес тогда спросил Дж. Уэбба: «Можете ли вы на основе разведывательных источников сравнить вашу программу с достижениями, которые ожидаются в СССР?» — «Они будут оставаться впереди до 1967 или 1968 года», — кратко ответил Уэбб.

16 мая Дж. Визнер передал президенту аналитическую записку о возможности сотрудничества с Советским Союзом в космосе. В документе предлагалось прозондировать на правительственном уровне отношение Кремля к идее космического сотрудничества: «Мы не должны исключать из нашего списка предложений возможность сотрудничества и в более амбициозных проектах, связанных с пилотируемым освоением Луны и исследованием планет». Кеннеди сразу же попросил государственного секретаря Дина Раска переговорить с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко. Ответ Громыко, полученный 20 мая, гласил, что без прогресса в области разоружения такое сотрудничество немыслимо. Тогда Дж. Кеннеди через своего брата, министра юстиции Роберта Кеннеди, установившего дружеские отношения с сотрудником ГРУ Г. Н. Большаковым, работавшим под прикрытием атташе по культуре посольства СССР, воспользовался этим неофициальным каналом. 21 мая Роберт Кеннеди встретился с Г. Н. Большаковым. В течение трех дней ответа не было.

«Пора делать большие шаги»

Президент Кеннеди провозгласил лунную программу как цель нации на совместном заседании двух палат конгресса США 25 мая 1961 года (с момента зарождения ее идеи в НАСА прошло ровно два года):

Его речь предварительно многократно редактировалась, причем в одной из редакций предлагалось назначить первую высадку на Луну на 1967 год, когда Советский Союз будет отмечать 50-ю годовщину Октябрьской революции. Это говорит о том, что американские политики в какой-то мере попали под влияние советской системы пропаганды. Однако советники президента убедили его зарезервировать некоторый запас времени на случай неожиданных задержек, что неминуемо в столь сложных проектах, и поэтому президент дал довольно обтекаемую формулировку: «До того, как истечет нынешнее десятилетие».

На начальном этапе выбор лунной программы НАСА был для Кеннеди скорее личной реакцией на политическую ситуацию в начале 1961 года, нежели следствием рационального рассмотрения перспективной космической программы. Поэтому многие в его администрации, да и вне ее, открыто сомневались в правильности принятого решения. И все же, похоже, именно тогда президент стал рассматривать космическую деятельность как важнейший элемент своей будущей политики. Тем не менее возможность перехода к совместному с СССР проекту сохранялась.

Н. С. Хрущев с большим запозданием реагировал на сигналы Кеннеди. В своем письме к нему 21 февраля 1962 года, в котором он поздравлял Соединенные Штаты с первым орбитальным полетом Джона Гленна, Хрущев предложил США объединить усилия в исследовании Вселенной. На следующий день Кеннеди позвонил Хрущеву и сказал, что дал указание своей администрации подготовить предложения по возможным совместным действиям. Предложения были сформулированы и направлены Хрущеву в письме Кеннеди 7 марта 1962 года. Ответ Хрущева пришел через две недели. Он согласился с американскими предложениями и добавил свои.

Несмотря на возникавшую регулярно серьезную напряженность в отношениях между СССР и США, тема космического сотрудничества всегда жила в умах Н. С. Хрущева и Дж. Ф. Кеннеди. Так, во время июньской 1961 года встречи на высшем уровне в Вене, когда камнем преткновения стал статус Западного Берлина, и оба лидера обменялись неприкрытыми угрозами,

Даже во время Карибского кризиса в октябре 1962 года президент США Дж. Кеннеди приказал всего лишь не предпринимать никаких действий в рамках двустороннего соглашения между СССР и США по космосу, подписанному в июне 1962 года в Женеве, пока не урегулирована ситуация вокруг Кубы, но не разорвал его! Безусловно, кубинский кризис не мог не повлиять на отношение президента Кеннеди к идее совместного полета на Луну, но, как ни удивительно, он от нее не отказался. Возможно, причиной тому стали улучшившиеся после благополучного разрешения кризиса американо-советские отношения. Тенденция к сотрудничеству двух держав в космосе выглядела вполне устойчивой.

Следом за обменом письмами между двумя лидерами 27, 28 и 30 марта 1962 года в здании ООН в Нью-Йорке состоялись переговоры по возможному сотрудничеству в области космической деятельности между советской и американской делегациями. Первую возглавлял академик Анатолий Благонравов, а вторую — заместитель руководителя НАСА Хью Драйден. Они продолжились в Женеве 29 мая и 8 июня 1962 года. Белый дом тщательно отслеживал идущие переговоры для уверенности в том, что любые достигнутые соглашения не выходили бы за политически допустимые рамки и не вызывали бы ожесточенной критики.

«Гонка — неверный путь к Луне!»

Начиная с 1963 года критические оценки лунной программы становились все более распространенными. Они выражались в основном через прессу, но выплескивались и на политических мероприятиях. Экс-президент Дуайт Эйзенхауэр написал в широко читаемой газете Sunday Evening Post, что «гонка к Луне, неизбежная трата огромных сумм и увеличение государственного долга — неверный путь». Но у Дж. Кеннеди в голове уже была модель выхода из ситуации так, чтобы значительная часть расходов легла бы на Советский Союз, а победителя называть не придется. Для тех, кто особо озабочен престижем, оставался своего рода «фотофиниш» — как с конца XIX века лошадь, победившую на скачках, определяли с помощью фотокамеры, так можно было назвать и «победителя»: астронавт или космонавт первый ступит на Луну? Это была интересная стратегия.

В августе 1963 года Н. С. Хрущев поручил послу СССР в США А. Ф. Добрынину провести разговор с президентом Кеннеди и прислал ему специальное послание. 26 августа президент Кеннеди принял посла Добрынина в Белом доме. В числе вопросов, затронутых в послании Н. С. Хрущева, была и тема сотрудничества в космосе.

И уже в сентябре 1963 года администрация Кеннеди рассматривала идею превращение проекта «Аполлон» из инструмента соперничества в средство сотрудничества. Помощник президента США по национальной безопасности Макджордж Банди посоветовал Кеннеди предложить СССР техническое и политическое (!) сотрудничество в космосе:

1. Если мы соревнуемся, нам следует сделать все возможное для объединения усилий всех правительственных агентств Соединенных Штатов в рамках комплексной космической программы как можно скорее. 2. Если мы сотрудничаем, напряжение спадает, и мы можем легко объяснить, что именно наши чрезвычайные усилия 1961 и 1962 годов заставили Советы пойти на сотрудничество. Я — за сотрудничество, если оно возможно».

20 сентября 1963 года, выступая на Генеральной Ассамблее ООН, Кеннеди, без обиняков обратившись к идее совместной американо-советской экспедиции на Луну, сказал: «Почему первый полет человека на Луну должен быть делом межгосударственной конкуренции? Зачем нужно Соединенным Штатам и Советскому Союзу, готовя такие экспедиции, дублировать исследования, конструкторские усилия и расходы? Уверен, нам следует изучить, не могут ли ученые и астронавты наших двух стран, а по сути, всего мира, работать вместе в покорении космоса, послав однажды на Луну в этом десятилетии не представителей какого-то одного государства, но представителей всех наших стран».

Президенту пришлось даже лично обращаться к некоторым конгрессменам со своего рода «оправданиями». Так, в письме члену палаты представителей конгресса США Альберту Томасу, возглавлявшему подкомитет, контролирующий бюджет НАСА, Кеннеди объяснял, что его предложение было в первую очередь пиар-ходом, способом изящно выйти из лунной гонки после успеха США во время Кубинского ракетного кризиса. Кеннеди так не удалось отговорить от его планов, те более что многие поддерживали его в этой инициативе, и контакты с советскими представителями продолжались.

26 октября Н. С. Хрущев, отвечая на вопросы журналистов, сказал, что Советский Союз не планирует посылать человека на Луну, что было чистой правдой, потому что к тому времени лишь в предложениях инженеров С. П. Королева существовала многопусковая схема, не утвержденная на правительственном уровне, предполагавшая сборку лунного корабля на околоземной орбите из отдельно запускаемых модулей, очень сложная и дорогая.

Через три дня после этого, 29 октября 1963 года, Джером Визнер подал президенту Кеннеди записку «Предложения США по совместной американо-советской лунной программе», в которой писал: «Я уверен, что слова премьера Хрущева 26 октября о том, что СССР не планирует высадку человека на Луну, дает нам уникальную возможность осуществить предложение, сделанное вами в вашем выступлении в ООН, о совместной программе США — СССР, причем таким образом, чтобы это не только соответствовало целям США в отношении мирного сотрудничества, если они будут приняты СССР, но также решительно развеет сомнения, которые существовали в конгрессе и прессе в отношении искренности и осуществимости самого предложения… Пилотируемая лунная программа подразумевает много больше, чем просто пилотируемая посадка…

Если предположить, что премьер Хрущев говорит правду (а я в это верю), то наше предложение даст СССР возможность разделить успех лунной миссии, не понеся больших расходов, намного превышающих те, которые они, вероятно, планируют предпринять в рамках своей космической программы».

12 ноября 1963 года президент Кеннеди в Меморандуме по национальной безопасности № 271 поручил директору НАСА Дж. Уэббу «взять лично на себя инициативу и основную ответственность в рамках правительства за развитие самостоятельной программы космического сотрудничества с Советским Союзом». Эта программа, сказал Кеннеди, должна включить «предложения по совместной высадке на Луну». Доклад предписывалось представить к 15 декабря 1963 года.

16 ноября 1963 года президент Кеннеди посетил мыс Канаверал, осмотрел космическую инфраструктуру, а 21 января начал трехдневное политическое турне в Сан-Антонио, выступил там с речью, в значительной своей части посвященной программе «Аполлон», и вечером улетел в Даллас, где и стал жертвой убийцы.

Менее чем через год был смещен Хрущев. Однако советско-американское сотрудничество по лунной программе еще некоторое время обсуждалось.

«Мы оба знаем, мистер Президент…»

Парадоксально, но после трагической гибели Джона Кеннеди при всех проблемах лунного проекта и возражений, с ним связанных, шансы на его осуществление только возросли:

31 января 1964 года Дж. Уэбб, руководитель НАСА, доложил президенту Линдону Джонсону материалы по возможному американо-советскому сотрудничеству в проекте высадки человека на Луну, подготовленные по заданию Джона Кеннеди, сформулированному в Меморандуме № 271. Среди предлагаемых вариантов особый интерес представлял план запуска к Луне американского космического корабля мощной советской ракетой, обмен астронавтами, их тренировки в обеих странах и совместный полет. Правда, необходимо отметить, что в меморандуме оговаривалось недостаточное представление о реальном положении дел с лунной программой в СССР: «Что касается советских планов по пилотируемой лунной программе, то Хрущев сказал, что СССР не будет принимать предложение, пока они не будут готовы, и даже немного больше — что они работают над этой темой. Но неизвестно, проектируют ли они сверхтяжелую ракету-носитель, хотя двигатели для такой ракеты, по имеющимся сообщениям, находятся в разработке».

Но Линдон Джонсон не разделял взгляды Джона Кеннеди на сотрудничество с СССР в космосе, и, увидев, что встречных шагов со стороны Н. С. Хрущева нет, не стал настаивать на продолжении контактов с советским руководством в области космических исследований.

Впрочем, ни одно из содержащихся в меморандуме предложений не получило шанса на осуществление, потому что в 1964 году Советский Союз принял решение осуществлять собственную пилотируемую лунную программу. Собственно, главная причина отказа от совместной лунной программы состоит в том, что не договорились по выдвинутому Советским Союзом условию — предварительному договору о разоружении. Оно был сформулировано в письме Н. С. Хрущева Дж. Кеннеди:

Джонсон был настроен довести лунную программу до успешного финала, но оказался связанным бюджетными требованиями, вызванными вьетнамской кампанией. Еще президент Кеннеди отдал приказ о вводе войск в Южный Вьетнам, где в разгаре была гражданская война. Северный Вьетнам поддерживал партизан. Впереди уже явственно просматривалось начало воздушной войны США против Северного Вьетнама. Дополнительные финансовые ограничения были связаны с детищем самого Л. Джонсона — программой «Великое общество», целью которой была борьба с бедностью. И НАСА, и лунная программа вновь оказались в зоне неопределенности.

«Ваши ответы, фон Браун, создают риск для программы»

Внешне дела с развитием программы «Аполлон» шли неплохо. Но политически и технически все выглядело иначе. К 1966 году Дж. Уэбб оказался без необходимой поддержки Белого дома, и к тому же ему постоянно приходилось сражаться в конгрессе против непрекращающихся попыток урезать бюджет НАСА. Возникли серьезные проблемы со второй ступенью носителя «Сатурн V». Создание лунного модуля сильно отставало от графика, и к тому же он превысил расчетный вес. К концу 1966 года было ясно, что не приходится рассчитывать на высадку экипажа на Луне ранее второй половины 1969 года.

В те дни руководители проекта были крайне удивлены интервью Вернера фон Брауна журналу U.S. News & World Report, опубликованному 12 декабря 1966 года под заголовком «Человек на Луне в 1968 году?». В интервью фон Браун с рядом оговорок предположил: «Существует определенная вероятность того, что, если все действительно сладится, и мы не попадем в какие-нибудь крупные технические передряги, первая попытка посадки на Луну может быть сделана в 1968 году при четвертом старте носителя «Сатурн V».

Психологически понятно, почему Вернер фон Браун, оптимист по натуре, к тому же поддерживающий хорошие связи в журналистских кругах, публично высказал точку зрения, отличающуюся от официальной позиции. Но Дж. Уэбба заявление фон Брауна просто взбесило, и он написал ему довольно раздраженное письмо: «…Я убеждал Бюджетный отдел администрации, что мы не можем поступиться ни одной из запланированных 15 ракет «Сатурн V» без риска для всей программы… Ваши ответы на вопросы журнала делают риск возможным… Существует весьма низкая вероятность, что «Сатурн V» будет полностью готов к лунной миссии в 1968 году. При таких обстоятельствах представляется, что Вам нужно быть более аккуратным в общении с прессой и не прибегать к заявлениям такого рода, какие вы сделали в интервью журналу U.S News & World Report. Я надеюсь, вы найдете способ вернуться к позиции, которая более соответствует официальной оценке».

Помимо волнений за бюджет, у Дж. Уэбба были и другие основания для пессимизма, о которых он написал В. фон Брауну: «…В прошлом году меня в конгрессе спросили, сократили ли мы разрыв с русскими в текущем году… И не ожидаю ли я по прибытии на Луну обнаружить там русских, как в свое время предсказывал Эдвард Теллер. Я ответил, что год назад был убежден — мы будем на Луне первыми, но за минувшее время у меня появилось много сомнений, и сейчас я совсем не так уверен в этом».

Первое испытание «Сатурна V» успешно прошло 9 ноября 1967 года. Второе — 4 апреля 1968 года. В отличие от почти идеального первого испытания, второе сопровождалось многочисленными нештатными ситуациями при работе каждой из трех ступеней носителя. Только мастерство и опыт подчиненных В. фон Брауна помогли верно диагностировать причины отказов. А это было критически важно, потому что НАСА планировало третий запуск «Сатурна V» использовать для выведения на орбиту пилотируемого корабля.

Разумеется, у Соединенных Штатов были возможности оценивать положение дел в СССР посерьезнее сомнений Дж. Уэбба. В 1960-х годах Центральное разведывательное управление использовало все свои возможности, чтобы отслеживать развитие космических программ Советского Союза. Особое внимание привлекал проект высадки космонавтов на Луну. По данным ЦРУ, Соединенные Штаты значительно опережали СССР в достижении этой цели. Но разведка полагала, что Советский Союз попытается совершить пилотируемый облет Луны до конца 1968 года. Руководители НАСА далеко не были уверены, назначать ли планируемый облет Луны «Аполлоном 8» на декабрь 1968 года. Центральное разведывательное управление докладывало: «Советы, вероятно, сделают попытку пилотируемого облета Луны как предварительный шаг перед высадкой на Луну и как способ уменьшить психологическое воздействие программы «Аполлон»… Неудача беспилотного облета Луны в ноябре 1967 года приводит к выводу о том, что пилотируемый облет невероятен до конца 1968 года, причем более вероятен 1969 год. Советы скоро, вероятно, предпримут новую попытку беспилотного облета Луны… Учитывая новые данные и результаты аналитической работы, мы продолжаем считать, что советская пилотируемая лунная программа развивается не как конкурирующая с американской программой «Аполлон». Мы полагаем, что Советы предпримут попытку высадки своих космонавтов на Луну в конце 1971-го или в 1972 году, более вероятно — в 1972 году. Самая ранняя возможная дата высадки с высоким риском — конец 1970 года».

В ноябре 1968 года президентом США был избран Ричард Никсон. Как и Дж. Кеннеди, он собрал «переходную команду» для того, чтобы подготовиться к принятию власти. Группу по космосу в ней возглавил нобелевский лауреат Чарльз Таунс из Калифорнийского университета в Беркли. В представленном им избранному президенту докладе обсуждались цели космической программы США на 1970-е годы. Как возможные назывались высадка на Марс в 1980-х годах или космическая станция на околоземной орбите. Президент Никсон принял решение быстро, и 7 марта 1969 года в заявлении о будущей космической программе Соединенных Штатов расставил точки над «i»: «Космические расходы должны занять надлежащее место в строгой системе национальных приоритетов. То, что мы будем делать в космосе, должно стать нормальной и регулярной частью жизни государства и планироваться в увязке со всеми другими важными направлениями». Стала ясно, что в области космических исследований целей, подобных «Аполлону», ожидать не стоит, пока Р. Никсон находится у власти.

«Важны естественные эмоции экипажа «Аполлона-11»

Тем временем НАСА в деталях готовило высадку экипажа на Луну. Поскольку главной целью миссии были успешное прилунение, отбор нескольких образцов грунта и безопасное возвращение на Землю, ее планирование проводилось по принципу минимизации требуемых действий: времени, проводимого астронавтами на Луне, незначительное их удаление от места посадки. Открытым оставался и вопрос: один астронавт или оба должны выходить на лунную поверхность.

Пока шли интенсивные тренировки экипажа «Аполлона-11», в НАСА задумались над символической стороной миссии — как увенчать будущее достижение и подчеркнуть исторический характер первого посещения Луны человеком.

12 и 18 марта 1969 года Джулиан Шир, один из «внутреннего круга» руководителей НАСА, возглавлявший одновременно службу связи с общественностью, и менеджер-ветеран Дж. Лоу обменялись письмами, в которых обсудили обращенную широкому кругу лиц просьбу НАСА посоветовать, какие слова должны сказать астронавты, ступив на Луну. «Полагаю, что важны естественные эмоции экипажа «Аполлона-11», проявленные в этот исторический момент и показывающие, что именно чувствует человек, а не астронавт, дотренированный до такого состояния, что в нужный момент автоматически достает заготовленный текст из кармана, — писал Д. Шир. Дж. Лоу ответил Дж. Ширу: «Совершенно согласен с тобой, что слова, сказанные астронавтами, должны быть их собственными… Я встретился с Нилом Армстронгом и сказал ему, что, какие бы слова ни были произнесены, это должны быть его собственные слова».

К середине апреля специально созданный комитет по символической деятельности решил, что общее впечатление от того, как символика лунной миссии будет преподноситься миру,

Первое путешествие человека к Луне началось в 9:32 по восточно-американскому времени 16 июля 1969 года. Четыре дня спустя в 16:17 после драматичного спуска лунный модуль коснулся поверхности Луны. Несколько секунд спустя Нил Армстронг сообщил на Землю: «Хьюстон, говорит Море Спокойствия. «Игл» («Орел» — название лунного модуля — Ю. Б.) прилунился». Теперь по графику экипажу полагался отдых, но астронавты предложили начать выход на пять часов раньше. Разрешение было быстро получено, и в 22:56 Нил Армстронг, выйдя из лунного модуля, произнес: «Этот маленький шаг человека — гигантский скачок для всего человечества». По всей видимости, Армстронг действительно обдумывал свою первую фразу на Луне, побуждаемый разговором с Дж. Лоу, но основа фразы про «шаг человечества» определенно выросла из меморандума комитета по символической деятельности. И это не была естественная реплика человека, родившаяся в ту секунду, как он шагнул на Луну, — и как хотели Дж. Лоу и У. Шир, — а фраза подготовленная.

Эдвин «Базз» Олдрин последовал за командиром 14 минут спустя. Два с половиной часа астронавты провели на Луне, выполняя поставленные задачи, начиная с установки американского флага. В это время президент Никсон позвонил из Овального кабинета, сказав, что «это самый исторический телефонный звонок, когда-либо сделанный из Белого дома». 21 июля в 13:54 Н. Армстронг и Э. Олдрин покинули наш естественный спутник, чтобы встретиться с М. Коллинзом, ожидавшим их на окололунной орбите. Через три часа космические аппараты стыковались, затем «Аполлон-11» вышел на траекторию полета к Земле и в 12:50 24 июля приводнился в Тихом океане. Авианосец «Хорнет» доставил экипаж на Гавайские острова.

История принятия решения о высадке на Луну вновь становится актуальной для нашей страны. Когда Роскосмос со всех сторон упрекают в завышенных расходах и нецелевых тратах, когда раздаются голоса, что пилотируемая космонавтика не приносит заметных научных результатов и не по карману государству, когда утверждают, что надо отказаться от пилотируемых полетов, поскольку они уже не добавляют престижа стране, именно сейчас необходимо посмотреть на ситуацию сквозь призму истории и на примере споров, дискуссий, расчетов, а иногда и импульсивных решений в области крупнейшего пилотируемого проекта космонавтики в мире обнаружить ошибки и действительно прорывные шаги, недочеты и удачи, и рационально, обдуманно, научно-технически и экономически обоснованно, опираясь на науку, инженеров и профессионально подготовленных управленцев, выстроить государственную стратегию развития пилотируемой космонавтики, не шарахаясь из стороны в сторону под влиянием крутых разворотов даже самых уважаемых космических держав.

Полностью статья будет опубликована в журнале «Пилотируемые полеты в космос», 2019, №№ 2 и 3.