Можно оспаривать выводы автора этой книги и скептически относиться к ее позиции, но на сегодняшний день это наиболее полное свидетельство о нарушениях прав человека в Крыму и о том, чем живет полуостров эти пять лет. Так и стоит воспринимать работу питерской правозащитницы Александры Крыленковой: как свидетельство очевидца и участника событий. Мы уверены, что знаем, чей Крым, а она знает, что там происходило и происходит на самом деле.

Главное, что случилось весной 2014-го — не смена флага на здании крымской администрации, а смена правил игры. Ее Крыленкова фиксирует со всеми подробностями, последовательно, дотошно.

Кто-то оценивает эти перемены как негативные, кто-то как позитивные, хотя, чтобы так считать, надо иметь большой заряд оптимизма. Но дело в другом: сам масштаб перемен сравним с эмиграцией. Представьте: вы эмигрировали в Китай и пытаетесь адаптироваться к реальности. Непонятно ничего — ни как налоги платить, ни как поликлиникой пользоваться, ни даже как по телефону звонить. А теперь представьте, что не вы эмигрировали, а Китай сам к вам пришел. Именно это и случилось с крымчанами в 2014 году.

Аргумент «сами виноваты» в этой ситуации напоминает реакцию на изнасилование — «а не надо было в короткой юбке ходить». Крыленкова, взявшая сотни интервью, констатирует: массовых антиукраинских настроений в Крыму в это время не было. Антитатарские были, причем сильные, они есть и сейчас, а вот с Украиной сложнее. Более того, крымчане были недовольны ровно тем же, чем и те, кто выходил на Майдан: Украиной Януковича, коррупцией, социальной несправедливостью. Но именно те традиции, против которых поднялись жители полуострова, новая власть и продолжила. Обе крымские власти, старая и новая, похожи по сути, но отличаются по силе давления. Все-таки молодую украинскую государственность не сравнить с имперской мощью России, с ее бюрократическим аппаратом и силовыми ведомствами.

Примеры сходства встречаются на каждом шагу. Один из самых поразительных — дело севастопольского бизнесмена Владимира Гореликова. Как пишет Крыленкова, «украинские спецслужбы пытались возбудить дело против Владимира, обвинив его в передаче проектной документации Китаю». А после присоединения «российские силовики прекратили производство по украинскому делу и на радостях возбудили собственное. Видимо, «госизмена», в которой обвинялся Владимир, подразумевает измену не той стране. Поэтому почему бы не возбудить дело за действия, которые были совершены до появления в Крыму России. При этом, как утверждает сам Владимир, если СБУ обвиняла его в том, что он в обход украинско-китайских договоров передал документацию, то российские власти — в том, что он это сделал в рамках договоров. Особую пикантность ситуации добавляет то, что «сотрудники СБУ в Севастополе» и «сотрудники ФСБ в Севастополе» должны быть одними и теми же людьми».

А вот дело Дмитрия Джигалова, он приехал в Крым, чтобы присоединиться к «Русской весне», участвовал в крымском Антикоррупционном бюро. В итоге попал под 282-ю статью УК и был оштрафован на 300 тысяч. Не только он, но и другие пророссийские активисты, пишет Крыленкова, были вынуждены давать комментарии либеральным российским и украинским СМИ, обращаться в правозащитные организации и даже в ЕСПЧ, о чем как патриоты раньше не могли и подумать.

А вот атаман Крымского казачества проводит митинг «Обманутый Крым» и выступает против пенсионной реформы, «но до сих пор нам ничего не разрешают нигде. Флаги-то новые, а эти сидят все». Значит, дело не во флагах, а в чем-то совсем другом.

«Это самое большое открытие, — пишет Крыленкова, — которое вынуждены были сделать крымчане за эти пять лет: российская власть не делит людей на своих и чужих. Российская власть делит людей на удобных и неудобных. Вне зависимости от взглядов».

У проукраинских активистов еще более сложное положение. «Крымские проукраинские активисты к лету 2015 года находились совсем в раздраенном состоянии.

Еще как нужен, на самом деле. Только под словом «Крым» все понимают разное. Одни воспринимают его как геополитический объект, другие как объект пропаганды, третьи как возможность осваивать бюджеты и застраивать территорию отелями и дорогими особняками. И почти никто не думает о том, что это место, где живут люди.

От крымских дел Крыленкова в своей книге переходит к пыточному делу «Сети», которая внесена в список террористических сообществ по версии ФСБ и запрещена в РФ. Казалось бы, переход нелогичный, на самом деле логика есть. До 2014 года в России не было такого количества террористических и экстремистских дел, опять же по версии ФСБ. Инструмент государственного насилия работал, но еще не на всю катушку. На всю катушку он заработал после Крыма и Донбасса, которые развязали руки силовикам, были использованы ими в качестве полигона. Крыленкова приводит длинный список похищений, пыток, преследований, сфабрикованных дел. Их сотни, этот список открыт, он пополняется и сегодня. Люди говорили себе: ну все-таки там особая ситуация, это особые территории. Но если такое возможно там, оно возможно и здесь. Такова логика войны, в которой мы не участвуем: сначала идут федеральные зачистки в Чечне, а потом в центре Москвы убивают Политковскую и Немцова. Все связано, по-другому, к сожалению, не бывает.

И еще один важный вывод, который напрашивается после прочтения этой книги. Нам только кажется, что российский государственный аппарат настроен на борьбу с либералами, западниками, украинцами. Ничего подобного. В Крыму и Донбассе с не меньшим усердием преследуют людей вполне патриотических взглядов и вовсе без взглядов. А в деле «Сети» следователи поначалу перепутали левых с правыми, потому что — какая разница. Эта история вообще не про идеологию, не про взгляды. Власть борется не с идеологией, а с людьми, именно они ей мешают.

Три года назад, в 2016-м, в «Новой» было опубликовано интервью с поэтом Всеволодом Емелиным. Процитирую:

Заканчивается всегда одинаково. Приходит государство и говорит: «Спасибо, все свободны. Дальше действовать будем мы».

Лев Дроздов, специально для «Новой»