Не знаю, заметили ли вы, но современные нации делятся на тех, которые постоянно обижены своими соседями, и тех, которые успешны. И как-то так получается, что обиженные — не успешны, а успешные — не обижены.

Возьмем, к примеру, Великобританию.

Это хорошо известный — и не подлежащий никакому историческому сомнению факт, — что в XI-XIII в. н. э. владения английских королей во Франции значительно превышали владения французского короля. В своем зените при Генрихе II «империя Анжевинов» включала в себя Нормандию и Аквитанию, Анжу и Мэн, даже Тулузу. Все это были совершенно законные владения. Английские короли были герцогами Нормандии. Анжу достался Генриху II от отца, который был герцог Анжуйский. Аквитания — от супруги Элеоноры.

Все эти владения были понемногу завоеваны французскими королями. Для того чтобы сохранить их за собой, английские короли вели множество войн, последний этап которых получил название «Столетняя война». Однако вы не встретите ни одного английского политика, который будет начинать разговор с Макроном со слов: «АнжуНаш».

Да что там! Англичане даже охотно используют словосочетание «Столетняя война», хотя оно было изобретено постфактум националистически настроенными французскими историками в XIX в. и действительно не является точным, потому что все участники этой войны не знали, что они воюют в столетней войне между Англией и Францией. Они были нормандские и французские бароны, которые все говорили по-французски и зачастую переходили с одной стороны на другую.

Есть у Великобритании и еще одна колония, которая подняла восстание против своего законного короля: а именно США.

Что еще удивительней, американцы тоже не припоминают каждый день британцам сожженный в 1812 г. Вашингтон и пр.

Наконец, еще совсем недавно Британия была империей, над которой не заходило солнце. Но, странное дело, — даже cамые крайне правые фигуры на политическом небосклоне Британии, от Нигеля Фараджа до Томми Робинсона, — не ставят своей целью возвращение Зимбабве в лоно империи. Несмотря, между прочим, на то, что Зимбабве под властью империи жилось куда лучше. Умерла так умерла — чего ж там.

Или вот возьмем страну под названием Япония.

Япония много бы чего могла сказать. Она могла бы сказать, что современные корейцы проявляют по отношению к ней черную неблагодарность, потому что истоки индустриального развития Кореи восходят к началу XX века, когда Корея была японской колонией. Да, японцы тогда жестко подавляли любые корейские демонстрации, но они же изо всей силы тащили нацию за уши, строили дороги, заводы, давали образование, и пр. И притом Корея была колонией совершенно легальной — досталась Японии с согласия всех остальных мировых держав.

Они могли бы начать рассказывать (и с большим основанием), что японская экспансия в 1930–1940-х гг. в Тихом океане воспринималась японцами и даже многими местными народами как освобождениеместных народов от ига белой расы. Что офицеры, аннексировавшие Маньчжурию (за что Японию поперли из Лиги наций), действовали по собственной инициативе и вдобавок руководствовались самыми идеалистическими побуждениями (и это правда). Они могли бы заявить, что Япония в 1937 г. была втянута в войну в Китае коммунистами и их агентами, что в своем отношении к этой войне президент Рузвельт пал абсолютной жертвой манипуляций со стороны коммунистической пропаганды и советников Госдепа, по совместительству являвшихся агентами НКВД.

Они могли бы доказывать с пеной у рта, что, хотя Япония и напала на США, президент Рузвельт сделал абсолютно все, чтобы сделать это нападение неизбежным. Он поставил Японию, не желавшую воевать с США, в ситуацию, когда у нее не было другого выхода. Вероятно, он делал это из предвыборных целей. Он собирался остаться на третий и четвертый срок, а можно это было сделать только во время войны.

Однако японцы ничего такого не говорят.

Или возьмем такое государство, как Израиль.

Отказ Израиля соглашаться с подобной позицией они именуют «неспособностью Израиля к компромиссам», а само его существование они именуют оккупацией.

Поскольку эти соседи многочисленны, протяженны и богаты, то недавно они даже в ЮНЕСКО протолкнули резолюцию, объявляющую город Иерусалим арабским культурным наследием. Авторов резолюции совершенно не смутил тот факт, что город Иерусалим в течение тысячи с лишним лет находился под властью ислама, и за это время священный город ни разу не был столицей чего бы то ни было. Он резко стал священным и главным с момента появления государства Израиль.

450 миллионов арабов живут в 22 государствах, занимающих общую площадь 13 млн кв. км. Но, если послушать любого имама в одной из 478 лондонских мечетей или любого левака из Лейбористской партии, то становится ясно, что без территории Израиля, которая занимает 20,7 тыс. кв. км, арабам не жить. Арабы называют себя братьями и подчеркивают, что они единый этнос, каждый раз, кроме того случая, когда речь заходит об Израиле. Тогда выясняется, что арабы все братья, но есть особые арабы — палестинцы, и вот эти палестинцы могут жить только там, где живут сейчас проклятые евреи, оккупировавшие их земли.

А что же Израиль со своими 20,7 тыс. кв. км?

Возьмем, например, такой город, как Шхем (Сихем). Сихем десятки раз упоминается в Торе как древняя священная столица Израиля. Сихем — это тот город, куда впервые пришел в Ханаан Авраам, там под Сихемом стоял алтарь Иакова, посвященный Элю — Богу Израиля, под Сихемским дубом были закопаны Иисусом Навином таблицы закона, и там же был коронован Авимелех. Иерусалим упоминается в Торе только один раз, а Сихем — постоянно!

При этом сейчас Шхем находится вне территории Израиля. Он находится на территории Палестинской автономии. И что же? Покажите мне хоть одну серьезную политическую партию в Израиле, которая кричит «Шхем — наш!»

Иерихон был одной из столиц Ирода. Там стоял его фантастический дворец, раскопанный израильскими археологами. И что же? Израильтяне отдали Иерихон Палестинской автономии (дворец, кстати, тут же разграбили, бесценные мозаики, бережно раскопанные израильскими археологами, вырезали и разбили или продали). Покажите мне израильскую партию, которая говорит: «Верните нам Иерихон». Покажите мне израильскую мейнстрим-партию, которая требует возврата Синая, где Господь, как известно, явился Моисею. Трахонитиды и Переи, которые входили в состав царства Ирода (современная Иордания). Да что там Переи! Хотя бы Вифлеема, в котором худо-бедно родился царь Давид, и который сейчас в Палестинской автономии.

Когда Израиль что-то контролирует (например Голанские высоты), его решения регулируются исключительно военными соображениями, а не обиженно-сентиментальными.

Кто-нибудь мне может объяснить, почему братская арабская нация со своими 13 млн кв. км не может спать спокойно, пока на свете существует Израиль, а Израиль не парится по поводу Шхема и Вифлеема?

Все это я, конечно, к вопросу о России и ее соседях.

Успешность современной нации не зависит от размера территории, которую у нее кто-то когда-то оттяпал. Она зависит от совсем других факторов. Если нация неуспешна — как, например, неуспешен сейчас арабский мир, неуспешна Россия, неуспешна Украина, что бы там ни говорили, — то она начинает вертеться, оглядываться, думать, кто когда обидел, обнес и обсчитал. Этот дискурс считается абсолютно приемлемым, доминирует в прессе, разделяется мейнстримными политиками.

И не то чтобы при этом он не имеет формальных оснований. Имеет. Я, к примеру, совершенно серьезно считаю, что распад СССР был исторической катастрофой для России. Я также считаю, что исторической катастрофой был распад Британский империи. Да и Римская империя, знаете, кое в чем имела преимущества перед сменившими ее сырыми варварами.

Дальше что?

Приходит итальянец в ООН и говорит: «Верните нам нашу страну, от Адрианова вала и до Эдессы с Нисибисом»?

Если нация — что Россия, что Украина, что Грузия, — хочет быть успешной, ей следует забыть о том, что было, как бы это ни казалось в данным момент тяжело. Или, точнее, наоборот, — когда нация станет успешной, то выяснится, что эта беда, которая казалась такой огромной, фундаментальной и непреодолимой (ну как же — а в Донбассе говорят по-русски, ну как же, а Крым по закону был украинский), — не имеет значения. Как не имеет значения расставание с человеком, которого ты перестал любить.