«Не дадим Курентзису уехать!», «Крупный скандал» и даже «Падение Вавилонской башни» — как только не реагировала пресса на новость о том, что Теодор Курентзис покидает пост худрука Пермского театра оперы и балета.

Самые спокойные, правда, напомнили, что разговоры о конце пермского периода в биографии русско-греческого дирижера ходили давно, ежегодный Дягилевский фестиваль, регулярное участие в фестивале в Зальцбурге и назначение главным дирижером оркестра в Штутгарте не оставляли времени на уральский театр. Премьеры под управлением Курентзиса становились все реже, признаки тихого конфликта с властями проявились в конце прошлого года. Сперва комиссия при губернаторе не наградила дирижера званием почетного гражданина Пермского края, хотя в списках кандидатов он был.

Затем краевая контрольно-счетная палата провела по запросу УФСБ по Пермскому краю проверку театра и нашла недостатки, в результате театр обязали вернуть в казну около 20 млн рублей. Поводом для запроса, считают многие, стала статья на сайте ИА Regnum —

Финансовое давление на театр продолжилось в декабре, краевой министр культуры отказал в финансировании главной премьеры Дягилевского фестиваля — «Лулу» Альбана Берга. Как рассказал несостоявшийся режиссер оперы Максим Диденко, причиной было названо то, что Берг слишком далек от пермского зрителя.

Театр отбивался, пресс-служба заявила, что 20 млн не проблема, что «Лулу» перенесут на 2020-й, но конфликт уже было не скрыть. «Мы вас любим, но вы бываете у нас мало» — на упрек властей возразить дирижеру нечего.

В этих условиях обидится и менее сложный человек, чем Курентзис, хотя в свое время его неожиданный отъезд из Новосибирска от отличного театрального директора Бориса Мездрича произвел неприятное впечатление (правда, при атаке на Мездрича после «Тангейзера» он выступил в его защиту).

Курентзису позволено многое, это редкий сегодня тип дирижера было вымершего караяновского типа. Курентзис кутается в тогу демиурга и чувствует себя в ней неплохо, умение принимать статуарные позы сочетается с выдающимися музыкальными результатами, иначе это был бы просто плохой вкус. Впрочем, может ли вкус быть плохим, если последний конфликт разгорелся после появления в Перми Владимира Кехмана? Он, кстати, и нападал на Мездрича, от него Курентзис защищал культуру.

Кехман неожиданно подключился к долгим разговорам о новой сцене пермского театра, к проекту классика архитектуры Дэвида Чипперфильда присоединилась как возможный застройщик связанная с ним фирма. Курентзис сразу сказал, что с Кехманом работать не станет, понять его можно. После появления у Министерства культуры универсального пугала по имени Кехман кадровые решения в стране упростилась. Куда ни пошли экс-торговца бананами, обанкротившегося не только как физическое лицо, людей охватывает печаль, немногие готовы с ним сотрудничать, тем более если речь о художниках мирового уровня. Культурную политику можно вершить одним приездом Кехмана, черную метку не поймет лишь ленивый. Кехман выполняет роль культурного спецназа, его оружие — слова

Прозвучавший на минкультовском обсуждении «Тангейзера» текст вошел в историю не только незабываемой красотой. Кехман вскоре получил в управление оперу Новосибирска, став единственным в стране худруком двух театров. Интересное начинание, его легко перенять и в футболе — тренировать сразу «Спартак» и «Зенит», и во внутренней политике: быть губернатором одновременно Красноярского и Краснодарского краев, чем не счастье? Следом — параллельное управление Россией и Панамой, впрочем, разговоры о наших удачах во внешней политике сегодня не в чести.

Курентзис ушел бы из театра и сам, он неважный, судя по всему, администратор. Последнее время не занимался репертуаром, международная карьера ему интереснее Перми, не случайно хор musicAeterna, по сведениям Forbes, уже зарегистрирован как юридическое лицо в Дании, филиал Дягилевского фестиваля создан в Париже при театре Шатле. Но характерно, что катализатором в процессе расставания выступил Кехман, выполняющий в культуре ту же роль, что в общественной жизни играют завсегдатаи «качалок» в Екатеринбурге (те помогали церковникам в борьбе за землю для храма) и активисты движения «Лев против». Власть настаивает: других партнеров для диалога с обществом у меня нет.