Июнь, Воронеж, фестиваль… Наряду с Дягилевским в Перми и Красноярской книжной ярмаркой — ​Платоновский фестиваль искусств стал одним из важнейших «мест силы» в нестоличном фестивальном движении России.

В 2019 году в девятый раз вручена Платоновская премия: к достойнейшему списку ее лауреатов добавится имя сценографа и писателя, главного художника БДТ с 1972 года, автора «Ангеловой куклы» и «Крещеных крестами» Эдуарда Кочергина. Впервые в России в Воронеже‑2019 показан спектакль Мишель Анн де Мей и Жако Ван Дормаля «Холодная кровь» (в 2018-м он стал сенсацией Эдинбургского фестиваля). Концерт к 100-летию Мечислава Вейнберга, сольные программы скрипача Максима Венгерова и виолончелиста Альбана Герхардта, творческие встречи с Эдуардом Кочергиным, Львом Додиным, Константином Райкиным, книжная ярмарка некоммерческих издательств России в центре Воронежа, гастроли Псковской драмы с быстро замеченным профессионалами спектаклем Сергея Чехова «Река Потудань» и фолк-программа в экзотическом пейзаже мелового карьера «Музыка мира в Белом Колодце» — ​все идет, как в прежние годы.

И все сделало бы честь любому городу-миллионнику Европы.

Тем не менее — ​осенью 2018 года будущее Платоновского фестиваля, скажем так, интенсивно обсуждалось в Воронеже — ​с новой губернской администрацией и департаментом культуры. Разногласия разрешились по-европейски: фестиваль, ставший важным брендом Воронежа, живет, конечно же. И его делает все та же команда — ​под руководством основателя и бессменного худрука Платоновского фестиваля, главного режиссера Воронежского камерного театра Михаила БЫЧКОВА.

На IX Платоновском фестивале прошла и премьера Воронежского камерного театра. Бычков поставил «Кабалу святош» Булгакова. В роли Мольера — ​Камиль Тукаев, лауреат «Золотой Маски»-2018 (за роль Креона в спектакле Михаила Бычкова «Антигона»). Сценограф — ​Николай Симонов. Сцена почти пуста, темна — ​и наискось разделена огромным театральным порталом. Или, быть может, колоссальной «рамкой безопасности», обведенной алым неоном и словно отделяющей чистых от нечистых.

«Кабала святош» Воронежского камерного — ​ни в коей мере не политический памфлет. Скорее, наоборот: спектакль грустен и лукав, очень театрален, полон блистающих кринолинов и исполинских париков (труппа Пале-Рояля мечется в своих одеяниях, как стая декоративных птиц в вольере высокой культуры под покровительством высшей власти). Он даже слегка авантюрен, этот спектакль: эфесы шпаг и бархатные кошельки, закулисные тайны и легкая стихия греха в гримерке, седьмая молодость мэтра Мольера, за которую гений заплатит так жестоко, — ​не менее важны для спектакля, чем борьба «кабалы», тайной полиции идей с сарказмом «Тартюфа».

Но все же: «кабала», правящая городом и миром, вдруг приводит на память булгаковскую Москву 1920–1930-х (и не будем развивать ассоциации). Глухая темная стена задника открывается, аки черный ящик. За ней — королевская ложа. Статичный и величественный, как Золотой Будда, закрывший лицо венецианской маской король, покровитель искусств, хранит безмолвие. И ему кланяется, кланяется, кланяется — ​подергиваясь, как паяц, — ​потрепанный и полуседой комедиант. Мизерабль. Мольер, собственно.

Михаил Бычков говорил с «Новой газетой» о настоящем и будущем Платоновского фестиваля. О шуме времени. О том, что в нем угадывается.

— Михаил, изменилась ли концепция Платоновского фестиваля? У вас прекрасные хедлайнеры: «Братья и сестры» Льва Додина, «Русский роман» Миндаугаса Карбаускиса с Евгенией Симоновой в роли Софьи Андреевны Толстой. Но раньше «главные спектакли» Платоновского были авангарднее и жестче: «Носороги» Уилсона, «Имитация жизни» Мундруцо, Нидерландский театр танца, «О-й» Крымова, «Кино» Бутусова…

А какие уличные шествия были! А «100% Воронеж»Rimini Protokoll…

— Фестиваль вообще — ​вещь, которая создается на балансе возможностей и желаний. Осенью 2018 года Платоновский фестиваль интенсивно обсуждался в городе — ​с новой властью, с департаментом культуры. Треть примерно пожеланий мы приняли. Самое справедливое и точное из них, мне кажется: чтобы публика, ожидающая театра качественного, но психологического, традиционного, могла найти в программе Платоновского фестиваля интересное и близкое себе.

У нас в 2019 году очень сильная часть программы отражает именно эту линию. Да, блестящие «Братья и сестры» Льва Додина в версии 2015 года. «Русский роман» театра Маяковского. Я бы в этот ряд включил и мольеровского «Дон Жуана» театра «Сатирикон» с Константином Райкиным и Тимофеем Трибунцевым. И спектакль Роберта Стуруа «Вано и Нико».

Но мы открывались «Братьями и сестрами» на сцене Кольцовского театра — ​и одновременно постановкой Мурада Мерзуки «Вертикаль» в Театре оперы и балета. Я был свидетелем грандиозного успеха этого спектакля на Биеннале современного танца в Лионе. И рад, что Воронеж не уступил Лиону овациями. Приятием этого жесткого, минималистичного, даже грозного в своей эстетике танца. Наверное, правильно, когда кто-то рвется на Додина, а кто-то — ​на Мерзуки.

У нас будет мощное закрытие. Чисто фестивальный проект. Губернатор его поддержал. В том числе и финансово. Воронежский фестивальный оркестр соберет лучших музыкантов города. 350 участников под управлением Владимира Вербицкого. «Песни Гурре» Арнольда Шенберга — ​грандиозная партитура начала XX века. Эта оратория в России исполнялась лишь дважды. В Воронеже — ​никогда.

Мы стараемся «выдержать баланс», слышать контрасты. И в выставочной программе тоже. Идет выставка «Круг художников», живопись 1920–30-х из собрания Русского музея — ​и выставка из Московского мультимедиа арт-музея и Дома фотографии. Парижские мастерские в съемке Мишеля Сима. На первом этаже Музея Крамского — ​большой и суровый стиль довоенной советской России. На втором — ​параллельный мир: середина ХХ века Матисса, Брака, Пикассо, Клее, Шагала…

— Платоновскому фестивалю уже девять лет. Главные его итоги?

— Удалось прочно связать фестиваль как бренд с городом: «А, Воронеж — ​это где Платоновский фестиваль». Когда говоришь с деятелями культуры где-нибудь в Женеве или Гамбурге и слышишь: «Мы знаем о вашем фестивале»… — ​я еще не отвык сам удивляться этому. И девять лет — ​короткий срок для такого результата.

Мы действительно получаем теперь со всего мира предложения от импресарио, от агентств, театров, танцевальных компаний. И в мире музыки о Платоновском говорят как о заметном по своей афише, по составу исполнителей.

А в городе? Иной раз даже забавно, как опыт фестиваля входит в быт. Спектакль группы Rimini Protokoll «100% Воронеж» был исследованием города. Зримым, эффектным, на мой взгляд. Каждый из 100 участников представлял 1% населения и был отобран по четкой социологической методике. Реакции этих 100 людей, их ответы на самые разные вопросы были очень подлинными: 41% горожан живет на зарплату от 9 до 25 тысяч рублей. Свыше 50% горожан говорят, что счастливы…

Недавно ту же методику использовал в Воронеже бизнес-форум. Они представляли «100% Воронеж» как потребительские группы. Кроме того, как мне объяснили молодые предприниматели, это был их знак поддержки проекту.

— После ареста Кирилла Серебренникова вы дали весьма печальное интервью и предсказали «тренд» «назад, в 1930-е». Потом вы стояли в центре города в пикете с плакатом «Свободу Алексею Малобродскому!». И тут был виден «контрапункт». За вами на фото угадывался ухоженный бульвар, ведущий к зданию Воронежского камерного театра. Но и причина, выведшая вас на улицу, была не менее реальной, чем розы и вся благость бульвара.

Что преобладает в «шуме времени» сегодня, два года спустя?

— Меня «Дело «Седьмой студии» от многих иллюзий избавило. Я был на нескольких судебных заседаниях, все отслеживал через соцсети. Я понял, как мало значит у нас поручительство: сто выдающихся деятелей русской культуры ручаются за человека, а судья, выслушав угрюмого юношу в форме прокуратуры («Подсудимый может скрыться!») встает на его сторону.

Я знаю, что по огромному количеству театров и по другим учреждениям культуры прошла лавина проверок. Это тренд. Мы слышим о миллиардах, которые обнаруживаются у арестованных силовиков, чиновников, бесконечных мэров, глав администраций… И одновременно с этим на полном серьезе руководителя учреждения культуры могут снять с работы из-за того, что он в декларации ежегодной о доходах забыл указать какой-то счет. Мало того, что у каждого у нас в контракте есть пункт: учредитель тебя может уволить без объяснения причин, в любой момент, по собственному желанию. Просто потому, что он учредитель. Теперь — ​могут еще приписать недобросовестность…

…Мы все равно неисправимые оптимисты. Вот в деле «Седьмой студии» возникло здравое решение провести повторную экспертизу. Результата мы пока не знаем, но надежда на то, что «должны разобраться», существует. Дело бухгалтера Масляевой отправлено на повторное следствие. Я недавно прочитал — ​и «обнальщики» должны быть привлечены к ответственности за незаконную банковскую деятельность.

Но тут же — ​в Петербурге арестован директор Театра кукол Калинин. 60-летний человек, сердечник, — ​в СИЗО. Вновь не помогли многочисленные поручительства.

Почему? У меня ощущение, что это — ​жестокость некой силы, ненавидящей ум и талант.

Раньше по отношению к нашему племени был какой-то пиетет: эти умеют то, что не умеют другие… Вот как в нашей премьере, булгаковской «Кабале святош», Людовик XIV пытается рачительно отнестись к Мольеру: он может послужить к славе царствования…

Но кажется: что-то сдвинулось в системе ценностей. Словно кто-то начал такую долгосрочную программу: самые низшие общественные инстинкты направлять и натравливать на тех, кто способен влиять на людей. На художников.

Тревога остается. Я боюсь и «процесса оптимизации», потому что представляю себе, сколько слабых может пасть в этом процессе. Как много территорий, где театры просто бесправны перед чиновниками. Где их степень зависимости от бюджета гораздо выше, чем у нас в Воронежском камерном.

Мне не нравится, что затормозилось обсуждение закона о культуре. Этот закон должен раз и навсегда вывести культуру из «сферы обслуживания», сделать ее особой историей, которая живет только на основе специально разработанных для нее правил и норм. Как это и есть по сути. Но не по закону.

А пока этого нет… Вот с 1 июля мы должны не билеты театральные продавать, а чеки кассовые людям выдавать вместо билетов. Все театры должны приобрести новую кассовую технику (без дополнительного финансирования, изыскав средства), пройти обучение, получить программное обеспечение…

Театры вновь автоматически оказались в одной корзине со «сферой обслуживания». Наводили порядок: чтоб в бане и парикмахерской давался чек, почему нет? Но если бы закон о культуре все-таки был принят, то в этом ряду не было бы учреждений культуры.

А закон все еще в процессе «широкого обсуждения». О котором ни вы, ни я не слышим.

— Почему вы выбрали для постановки в 2019-м «Кабалу святош»?

— Я не подыскиваю названия, иллюстрирующие повестку дня. Они выплывают из внутреннего багажа сами собой. Так что: жизнь вывела…