Свою смерть еще надо заслужить, а чужая приходила ко мне в разных обличьях. В случае с Анной Саед-Шах это было похоже на встречу с профессиональным боксером. Одно движение — ​и ты уже на земле ловишь ртом воздух. Ее совершенно неожиданный уход в феврале 2018 года вызвал у всех, кто был с ней знаком, схожую реакцию.

А я знал Анну. Прежде всего, как яркого, интересного поэта, именно поэзия нас и «познакомила». Что же касается широкой публики, она, как это часто бывает, до сих пор знает Саед-Шах не то чтобы по худшим, но уж точно не по лучшим вещам. Например, как автора слов песни в исполнении Софии Ротару «В доме моем» («Без тебя дом мой пуст, как в снегу розовый куст»). Однако достаточно было прочитать хотя бы один из стихотворных сборников Анны, чтобы понять, насколько ярок и самобытен ее дар. Желающим можно порекомендовать ту же «Современную тетку».

Обладала она еще одним довольно редким талантом — ​была прекрасным человеком. Ее открытость, радушие, искренний, что не подделаешь при более-менее длительном знакомстве, интерес к тебе, а ты быстро понимал, что это лишь маленькая часть ее огромного интереса к жизни, — ​все это притягивало людей. Даже книжки она подписывала — ​«с радостью». Можно только позавидовать тем, кто знал ее гораздо ближе.

Только что вышла книга А. Саед-Шах, О. Хлебников. Навсегда. (М.: Время, 2019), посвященная памяти Анны, подготовленная ее мужем — ​поэтом Олегом Хлебниковым.

Книга уникальная. Потому что супружество поэтов — ​и сравнительно, по разным причинам, непродолжительное (Ахматова и Гумилев, Ахмадуллина и Евтушенко), и пронесенное через всю жизнь (Лиснянская и Липкин, Ваншенкин и Гофф) — ​вещь не новая.

Однако не было еще в русской литературе книги, не просто состоящей из стихов двух поэтов, обращенных друг к другу, а представляющей собой диалог, где каждое стихотворение, при всей его самостоятельной ценности, — ​это еще и своего рода реплика в жесткой, захватывающей пьесе, где обнажаются отношения вызывающе ярких индивидуальностей. И, во многом, просто Мужчины и Женщины. Теперь есть.

Бывший министр культуры, литературовед Евгений Сидоров совершенно прав, когда говорит в предисловии, что «нельзя спокойным пером писать об этой книге». Столько здесь романтики, непримиримости, взаимопроникновения, отчуждения. «И ангел упрямый — ​один на двоих — ​/ кружится над сорванной крышей». Любовная история. Уже «Навсегда».

Особенно пронзительным это повествование делает уже заранее известное читателю окончание, общее так или иначе для всех любовных историй. Смерть стала и проявителем, и закрепителем тех коллизий, которые выплескивались в том числе стихами. Смерть наполняет повествование особым напряжением, и ее присутствие чувствуется задолго до появления. Что превращает тонкую книжку в концентрат, эмоциональный динамит: «Гляди, я получилась / ну прямо как живая» (А. Саед-Шах).

Своеобразной кульминацией этого до поры закрытого, но годами длящегося разговора становится цикл стихотворений Олега Хлебникова, который так и называется — ​«После 11 февраля 2018 года». Где, например, от стандартного в таких случаях богохульства автор приходит к основным выводам. В том числе: «И ничего сейчас не изменилось: \ тебя верней \ нет никого. \ И это Божья милость! — ​\ пребуду с ней».

Гармоничной составляющей книги является и написанная А. Саед-Шах и О. Хлебниковым драматическая поэма «Страсти по Живаго» — ​по роману Б. Пастернака. Авторы «прочитывают» известное произведение таким образом, что все отображенные в нем глобальные исторические перемены становятся лишь средством прояснения, укрупнения главного — ​любви между двумя людьми, а также того, что ей противостоит.

Однако самое удивительное происходит в книге гораздо раньше. Когда мы видим, что смерть не становится царицей положения. Сделав свое дело, она нисходит до статуса одного из героев, действительно важных, но не более. И быстро отступает в тень, которую так любит, потому что одна из немногих может позволить себе роскошь не высовываться. Она не побрезгует ни одним из нас и достойна того, чтобы мы вели себя соответственно.

Она честна. Поэт Саед-Шах писала и об этом («Только смерть косила честно»). И Анну она не обманула. Прекрасно понимая, что это не пальто и не сумочка, я бы хотел уйти так же. Из самой гущи жизни, на бегу, не мучаясь и не мучая, сделав многое (какой творческий человек скажет, что воплотил все задуманное?) и оставив о себе добрую память. Прекрасная жизнь. Хорошая смерть.

И роли между ними распределены правильно. Что нелишний раз доказывает — ​эта книга как часть поэтической судьбы, которая легко преодолевает дату после тире.

Арсений Анненков — специально для «Новой»