Сцена изображает кабинет ПЕРВОГО. Перед ним с бумагами в трясущихся руках стоит ВЦИОМ. Это мужчина средних лет административной внешности, в очках, с залысинами.

ВЦИОМ (заискивающе):

— Покуда вы печетесь тут о благе и бескорыстно тратите запал…

ПЕРВЫЙ (перебивает):

— Что ты принес?

ВЦИОМ (бегая глазами):

— Я вам принес… бумаги.

ПЕРВЫЙ:

—Что ты хотел сказать?

ВЦИОМ (решаясь):

— У вас… упал.

ПЕРВЫЙ (невозмутимо):

— Я знаю, да. Уже писал и «Рейтер»: вообще упал, развеялся, как дым, и прочая. Но что такое рейтинг? Стоячий рейтинг нужен молодым — Зеленскому, допустим, и Макрону. Для них он фетиш, символ, идеал, а у меня — сведи его к микрону — проблемы нет. Он тут уже стоял. Уже я не ценю народных мнений. Пусть ценят их Барак или Ширак, и кто там есть еще? Народ не гений. Народ дурак, и знает, что дурак. Он битый и трусливый, хоть и наглый. Он путает «Осанну!» и «Распни». Не знаю вообще, какой виагрой приподнимают рейтинг в наши дни: сегодня всё, как накануне Крыма. Развеялось, распалось большинство, их вроде возбуждать необходимо, но непонятно — делать-то чего? На это вам страна не отвечала? Спросите хоть Суркова, хоть Шойгу: взять Крым опять? Так надо для начала его отдать, а разве я могу?

(РЕЙТИНГ падает).

Всех посадить на будущей неделе, арестов типа двести или сто… Противников — они уже сидели, и вышли, и уехали, и что? Навальный есть, а где другое имя? Каких хитросплетений ни плети, народ же не готов пойти за ними. И против них. И вообще пойти.

(РЕЙТИНГ снова падает).

Сторонников? Все было, если честно. К тому же их сажают, и давно, и это даже им неинтересно, а публике и вовсе все равно. Из этого не сделаешь виагры, не исцелишь мятущейся души. Нашли у фээсбэшника мильярды — их что, раздать народу? Не смеши. У нас любого можно взять за жабры, всех запугать навек, как салажат. Да если бы и всех пересажали — никто и не заметит: все лежат!

(РЕЙТИНГ еще падает).

Страну я обработал образцово. На всех путях ликующая Ж. Им можно возвратить свободу слова — но говорить-то не о чем уже. Затей войну иль учреди реформу — ты, главное, задай немного корму, не позволяй забыть о колбасе. Все отлилось в испытанную форму: пять за, пять против, прочие — как все. Нет ни врага, ни преданного друга, ни даже авантюрного ворья — все посерело. Это чья заслуга? Кто молодец? Кто постарался? Я. В раю балдеть или в аду гореть им — без разницы. Куда ни глянь — провал. А ты мне в нос суешь какой-то рейтинг. Да что мне рейтинг? Я на них плевал!

(РЕЙТИНГ слегка приподнимается).

Не могут быть друзьями и врагами, не отличают истины от врак, — они фуфло! Я их топтал ногами!

(РЕЙТИНГ поднимается уверенней).

Я их вот так, и так, и так, и так!

(Рвет бумаги ВЦИОМа. РЕЙТИНГ растет на глазах).

ВЦИОМ (потрясенно):

— Какие-то таинственные тайны в себе социология таит! Вы знаете… мы тут пересчитали… и он стоит! Он прямо вот стоит!

ПЕРВЫЙ (не слушая):

— Мне все равно — провинция, столица, без разницы на этом рубеже! Что там стоит? Да пусть он обстоится! Мне избираться, что ли? Я уже! Кто думает о мнении народном, тот не герой, не муж и не отец: он вечно будет слабым, неугодным, зависимым, зеленским, наконец! С моим советским опытом работы, который я торжественно пронес, — такое там подписывали, что ты! А ты суешь какой-то соцопрос. Я слушал бы тебя на сроке третьем, но, знаешь, оттрубивши двадцать лет… Скажи мне: разве Богу нужен РЕЙТИНГ? И ты ему не нужен. Понял, нет?

РЕЙТИНГ встает. ВЦИОМ падает.