Тот, кто говорит, что хотел бы ощутить всю полноту жизни и испытать чудо ее непредсказуемости, — либо Бог, либо плохо информирован. Вот тогда для глубины картины творения несколько красок из жизни Олега Самойленко из Великого Новгорода. В два года у мальчишки заболел живот. Через некоторое время из-за недосмотра врачей Олег Самойленко умер под капельницей. Восемь с лишним минут в состоянии клинической смерти. Ребенка спасли, но мать забрала его домой парализованным инвалидом. Удивительно, но парень стал понемногу выкарабкиваться. Но после второй клинической смерти никаких надежд не осталось даже у врачей. Одна мать не сомневалась в сыне. Она верит в него до сих пор. Это слова об удивительной полноте жизни и чуде ее непредсказуемости. Вот как Ольга Самойленко говорит эти слова.

«Вся моя семья отсюда, из Великого Новгорода. Тут выросла, тут работала. Была и проводником в поездах, и в ларьке продавцом работала, и в БТИ техником, и даже риелтором. Много чего успела до 23 лет. А в 23 уже Олежу родила.

С мужем моим бывшим мы познакомились как раз на поездах, он тоже был проводником. В прошлом году я с ним развелась. А сначала все было хорошо. Олежа, наш первый ребенок, до двух лет был обычным человеком, носился, как вот сейчас носится его младшая сестра. А потом мы поступили в больницу с расстройством желудка. Неделю нас пролечили, выписали здоровыми. На следующий день у нас опять понос — мы опять в больницу.

Не знаю, может, он там что подцепил, может, другая причина, но у него от поноса началось обезвоживание. Забрали его у меня в процедурку. Через некоторое время: мамочка, идите. Прихожу — ребенок у меня весь скрученный, вырывается, медсестра пожилая не может попасть ему в вену. Кое-как я его забрала, сказала: не отдам. На другой день врач говорит: мы вызовем милицию, заберем у вас ребенка и прокапаем. Ну что делать — пошли.

Так продолжалось два с половиной часа. Приехал муж. Он остался с Олежей, а я вышла постоять на улицу. Дальше, он рассказывал, было так. Капельница уже должна была кончиться, когда Олежа вдруг замолчал и начал синеть. Медсестра побежала искать врача. Пока искали, пока по улице несли в реанимацию, пока подключали ко всем аппаратам — прошло восемь минут. Восемь минут — это порог. Сорок минут Олежу запускали. Потом доктор вышел и сказал: думали, не спасем, но он вернулся.

Вернулся. Но как. Еще сегодня он ходил, а теперь просто лежит, и все. Девять дней он пролежал в реанимации, потом его перевели в областную больницу. Там реаниматолог спросил меня: «Вы будете его забирать?» Мы говорим: «Да вы что?! Это же наш Олежа».

Было тяжело. Мы с мужем спали в общей сложности по два часа в сутки. Олеже было тяжело: спастика, вытягивало мышцы до болевого порога. Неврология из-за клинической смерти. Мозг сбился, не соображал, что надо сделать, чтобы было удобно, и мышцы напрягались неправильно, их сводило, ребенок страдал. Но мы не сомневались, что со временем все наладится. И Олежа, молодец, старался. Начал сам есть, пытался ползать. Русфонд помог нам с тренажером «Мотомед», который уменьшает спастику и развивает мышцы. Так Олежа даже сам пробовал крутить педали.

Но прошло семь лет, и произошла еще одна клиническая смерть. Как мне объясняли потом врачи, это последствия быстрого роста ребенка с симптомами, похожими на ДЦП. Кости развиваются, а мышцы не растут, не успевают. И вот, чтобы помочь мышцам, организм начинает как бы сам себя есть и уничтожать.

А я была в роддоме, рожала Виту. С Олежей остались моя мама и муж. Вот он пошел погулять с ребенком, вернулся, говорит мне по телефону: что-то с Олежей не то, то ли дышит он плохо, то ли что. Я говорю: быстро скорую. Ну они, молодцы, приехали как могли, но чуть-чуть не довезли ребенка, клиническая смерть случилась прямо в машине. Его — сразу в реанимацию, а я — сразу думать, как быть: третий день как родила, мне из роддома не выйти. Но как не выйти? Это же Олежа, это моя душа. Витка — она моя жизнь. А Олежа — он душа.

Правдами и неправдами я до реанимации добралась. Врачи мне говорят: «Он в агонии, он ночь не переживет, идите обратно в свой роддом». Я говорю: «Ну раз не переживет, тем более пустите». Прорвалась, посмотрела на него, говорю: «Он выживет — увидите».

И вот прошло уже три года. Первые полгода мы были в больнице. Потом год мы жили с пульсоксиметром — это такой аппаратик, прищепка, которая круглосуточно мониторит пульс. Потом мы начали усиленную реабилитацию — каждые два месяца. Мы, конечно, опять начали все с нуля, даже с минуса. Все не так страшно, как мне когда-то казалось. По крайней мере, сейчас я знаю, что у меня не проблемы, а обязанности. У меня двое детей, которых надо напоить, накормить, трусы им поменять, позаниматься с ними и получить от этого результат.

Я знакомым всегда говорю, что знаю секрет, как эмоционально справиться с трудными жизненными ситуациями. Нужны правильно подобранные антидепрессанты. Но на самом деле нужна просто любовь. Если у тебя нет чувства к человеку, не важно к какому — дальнему или близкому, — ты долго не протянешь с ним и его проблемами, как бы ты ни старался. Но если есть эмоции, если есть любовь, ты получишь все. У тебя будет самое главное. Это называется душа».

Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда

Благотворительный фонд Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Коммерсантъ». Решив помочь, вы сами выбираете на rusfond.ru способ пожертвования. За 22 года частные лица и компании пожертвовали в Русфонд 13,229 млрд руб. В 2019 году (на 29.05.2019) собрано 604 958 466 руб., помощь получили 646 детей. С начала проекта Русфонда в «Новой газете» (с 25.02.2016) читатели «Новой газеты» помогли (на 29.05.2019) 131 ребенку.

ПОМОГАЕМ ПОМОГАТЬ

Лера Скоробогатова, 1 год, деформация черепа, спасет операция. Цена вопроса 359 836 руб.

Лера родилась в тяжелом состоянии, сама не дышала, голова у нее была сильно деформирована, а на лице — багровые сосудистые пятна. Врачи сказали, что деформация вызвана преждевременным сращением костей черепа, и предупредили, что потребуется операция, иначе дочка может стать тяжелым инвалидом. Лера развивалась с задержкой, поздно начала держать голову, а сидеть с поддержкой смогла лишь в восемь месяцев. Мы обратились в московский Научно-практический центр (НПЦ) специализированной медицинской помощи детям имени В.Ф. Войно-Ясенецкого. Там дочку обследовали, обнаружили у нее признаки гидроцефалии (водянки мозга), сделали операцию. Лера стала меньше капризничать, научилась стоять с опорой, у нее появился интерес к игрушкам. Теперь дочке необходима краниопластика — операция по исправлению деформации черепа с применением специальных биопластин. В НПЦ могут помочь, но для нас эта операция в московской городской клинике будет платной, потому что мы прописаны в Оренбурге. Уже нашелся частный жертвователь, который купил для Леры пластины. Необходимы деньги на саму операцию. Оплатить ее нам с мужем не по силам. Прошу, помогите!

Руфина Скоробогатова, мама Леры, Оренбург, Оренбургская область

ПОМОЧЬ ЛЕРЕ СКОРОБОГАТОВОЙ

Реквизиты для помощи

Благотворительный фонд Русфонд ИНН 7743089883 КПП774301001 Р/с40703810700001449489 в АО «Райффайзенбанк», г. Москва К/с 30101810200000000700 БИК 044525700

Назначение платежа: организация лечения, фамилия и имя ребенка (НДС не облагается). Возможны переводы с кредитных карт, электронной наличностью. Вы можете также помочь детям, пожертвовав через приложение для iPhone: rusfond.ru/app, или сделав SMS-пожертвование, отправив слово ФОНД (FOND) на номер 5542. Стоимость сообщения 75 рублей. Абонентам МТС и Теле2 нужно подтверждать отправку SMS.

Адрес фонда: 125315, г. Москва, а/я 110; rusfond.ru e-mail: [email protected] Телефон 8 800 250-75-25 (звонок по России бесплатный, благотворительная линия от МТС), факс 8 495 926-35-63 с 10.00 до 20.00