После показа фильма «Боль и слава»Альмодовара (впрочем, как и работ Лоуча, Джармуша, Малика, Инаня) критики разделились на восхищенных и разочарованных. Последние ожидали другого Альмодовара. Энергии, неонового артистичного Мадрида, взрывных непредсказуемых отношений. Но начиная с «Цветка моей тайны», «Поговори с ней», режиссер все больше погружается в экзистенциальные размышления, в тонкие настройки человеческих связей. Кажется, Альмодовар и не планировал «удивлять». Создает свой автопортрет как интимное признание с запредельной степенью искренности.

Сальвадор Малло (Антонио Бандерас) — альтер эго Альмодовара, известный режиссер, ипохондрик, переживающий творческий кризис. Отвернувшийся от профессиональной карьеры, осознающий, что без съемок жизнь потеряла смысл. Всклоченные седые волосы, экстравагантная одежда, квартира мадридского интеллектуала (часть съемок проходила дома у режиссера). В Синематеке должны показать его отреставрированный фильм «Сабора», принесший славу три десятилетия назад. Он разыскивает звезду фильма Альберто Креспо, ныне наркомана со стажем, надеясь представить его зрителю. Он встречается со своим давним любовником, ныне счастливым отцом и мужем. Он вступает в холодные быстрые воды реки детства.

Это тайное путешествие со всеми зигзагами открытия мира: пробуждение желания, осознание себя. «Там, где мама молодая» (Пенелопа Крус) в деревне Патерна стирала мылом белье и развешивала белоснежные простыни на зеленых прибрежных кустах. Там остались надежды, опустошенные религиозным воспитанием. Там кинотеатры, которые «пахли мочой и летним бризом». И только разговоры с мамой, давно ушедшей, продолжаются бесконечно (душераздирающая и ироничная игра Хулиеты Серрано в роли состарившейся старой матери).

Выходец из многодетной деревенской семьи эпохи франкистского застоя, флагман испанского кино признается журналистам: «Уже сам не могу сказать, что в моем кино правда, что нет». Он смешивает фантазию с биографическими фактами. И кажется, это признание необходимо ему самому. Да и Бандерас перевоплощается в Малло с таким душевным посылом и тактом, словно рассказывает и про себя. Про свой страх старости, свое детство, свои разочарования.

На поверхности сравнение с фильмом «Восемь с половиной», тем более, что режиссер дает ссылку: плакат фильма Феллини висит в кабинете помощника Сальвадора, ныне режиссера Нанни Моретти. Но в тонких вибрациях барочного, рефлексирующего кино столь же важны интонации чеховского «Дяди Вани», любимых авторов: от Кокто до Вюйара. И «Книга беспокойства» португальского поэта Фернандо Пессоа. Герой цитирует Пессоа: «Я нахожу жизнь неприятной, как бесполезное лекарство». Но Альмодовар предлагает своему герою не изгнание из рая прошлого, его путешествие в прошлое — способ примирения с собой, возможность дышать. Быть может, Пальмовая ветвь, которой до сих пор не было у режиссера, примирила бы и его с реальностью.

«Озеро диких гусей» —новая работа представителя шестого поколения китайской кинематографии Дяо Инаня. Помню, как его «Черный уголь, тонкий лед», завоевавший золото Берлина, фраппировал международную критику. И вот снова его фирменный стиль: криминальный боевик с элементами мелодраматизма и нуара.

Чжоу Зенонг (Ху Гэ) — замкнутый гангстер, вышедший из тюрьмы. Занимаясь с подельниками кражей мотоциклов, случайно убивает полицейского. Теперь за ним, истекающим кровью, охотится вся полиция многомиллионного города, подключены военизированные силы. Инань любит жонглировать жанровыми клише. Здесь все признаки нуара, триллера и мелодрамы (режиссер явно пересматривал и «Они живут по ночам», и «Леди из Шанхая»). Рядом с героем фам-фаталь, проститутка Лю Айай, которая то ли спасает, то ли собирается сдать его полиции и получить выкуп в 300 000 юаней.

Весь фильм — головокружительная погоня. Режиссер щедр на аттракционы, вроде убийства зонтиком. Или острой проволоки, которая срезает голову. Или стрельбы среди многолюдного танца на площади под музыку «Распутин»: танцующие — в светодиодных кроссовках. За лихой историей — мрачный пейзаж провинции современного Китая, где бедность соседствует с криминалом, а полицейские в погоне за одним бандитом готовы расстрелять с десяток невинных жителей.

«Тайная жизнь»Терренса Малика — посвящение духовному подвигу Франца Егерштеттера. Австрийский фермер во время Второй мировой отказался принять присягу Гитлеру. Не стал служить вермахту, даже когда его призвали. В 1943 году был казнен.

Начинается с хроники. Германские и австрийские народы в жарком воодушевлении приветствуют фюрера. Фильм делится на две большие части. Первая — буколические пейзажи Австрии, слишком прекрасные, чтобы быть запятнанными войной. Закадровый текст героя о том, как жили под облаками у подножия Альп. Его семья, любимая жена Фани (Валери Пачнер), суровая мать, ангелы-дочки. Неторопливое живописание трудной идиллии фермерской жизни в деревне Рагегнуд. Зима, весна, лето… чужая война. Зачем? Никто кроме Франца не задается этим вопросом. Надо быть со своей страной!

Но даже местный священник призывает его «выполнить долг перед отечеством». Франц упирается: «Если лидеры страны превращаются в дьяволов, служить верой и правдой дьяволу?»

Вторая половина фильма — более мрачная. Тюрьма Тегель, издевательства нацистов над заключенными. И стоицизм Франца, который не соглашается даже на снисходительное предложение идти на альтернативную службу в Третьем рейхе. В параллельном монтаже эти сцены чередуются с буднями Фани, которая продолжает обрабатывать землю, чистить колодец, присматривать за детьми. Отверженная, изгнанная всей деревней. Для Малика в фильме, построенном на внутреннем диалоге мужа и жены, скрывающих друг от друга невзгоды, поддерживающих друг друга, — два равноправных героя.

В этой статуарной медитативной картине, основанной на реальной истории, поэтический взгляд превалирует над фактами. Франц обещает Фани построить для них гнездо высоко на деревьях. Изображение, пронизанное светом, в духе австрийских пейзажистов ХIХ века. Свет не уходит из фильма даже в тюрьме: движется по обшарпанной стене камеры. И музыка из фильма практически не уходит. Знаменитый голливудский композитор Джеймс Ховард объединяет в единую композицию произведения Баха («Страсти по Матфею»), Бетховена, Генделя, Горецки, Пярта и Шнитке.

Малик не углубляется и в религиозную подоплеку поступков Егерштеттера (вступившего во Францисканский орден). Он медленно погружается во внутренний мир своего героя, пытается выстроить его эмоциональную мотивацию, духовную архитектуру «тайной жизни». И автор, и герой задаются вопросом: в чем разница между испытаниями, обрушившимися на тебя, и испытаниями, которые сам себе выбрал?

Трибунал Третьего рейха приговорит Франца к казни. Педантичные немцы соблюдают по отношению к австрийскому подданному все внешние атрибуты законности. Его даже вызовет на доверительный разговор судья (недавно ушедший Бруно Ганц), встревоженный глупым упрямством: «Вы же не можете в одиночку изменить ход войны?» А еще педантичные немцы будут тщательно мыть пол, после каждого падения лезвия гильотины.

Эта сокровенная (хотя не без пафоса, да и затянутая до трех часов) оратория — о мощи внутренней силы и любви, которая, да, не сильнее диктатуры… Но колесо истории в итоге крутится не только усилиями Молоха. Название фильма Малик позаимствовал из романа «Миддлмарч» Джордж Элиот:

В день показа «Тайной жизни» Золотой пальмой за вклад награждали Алена Делона. Тьерри Фремо говорил, что актер не боится быть одиночкой, не страшится оказаться нелюбимым и неудобным: «Тем не менее фестиваль всегда на стороне художника». Делон шел с трудом, ему помогала дочь. Сказал, что будет краток, трудно сдержать слезы: «Тяжело уходить, но увы, я уже ухожу. И хочу вам всем сказать спасибо!»

После награждения показали его лучший фильм «Месье Кляйн» Джозефа Лоузи. По иронии судьбы картина Лоузи — про полную противоположность Франца Егерштеттера. Герой Делона пытается с комфортом приспособиться к оккупации фашистами Парижа, геноцид евреев — не его проблема. Но бездна сама засосет его, как от нее не отворачивайся.