Инна
— Мне 39 лет, 25 из них я употребляю наркотики, — рассказывает Инна (имя изменено. — Н. П.). — После школы начала работать в ночном клубе маркёром, появились первые деньги, а с ними — удовольствия. В 16 лет ты еще не понимаешь, что «хорошо», что «плохо», но уже точно знаешь, что «модно». В конце 90-х среди молодежи считалось модным курить и колоться.
Инна — симпатичная, худая, невысокая женщина. Спортивный костюм, кроссовки, короткая стрижка, спокойный взгляд. Ее не смущают вопросы, Инна отвечает на них прямо и быстро:
— Впервые я попала за решетку в 20 лет за хранение и употребление наркотиков. Отсидела полгода, вышла, взялась за старое. Снова села по той же статье и опять на полгода.
Освободилась в 2003 году, в 2005-м ее еще раз осудили, вышла и опять оказалась в заключении в 2006 году, потом — в 2009-м. Сначала сроки были маленькие: полгода, год. А в 2010 году Инне дали три года, затем — в 2016-м — два года десять месяцев. На воле она оставила мать, отца-инвалида, тяжелобольного брата и приемную дочь (сейчас ей 13 лет).
— Последний срок я отбывала в «жесткой» колонии в Мордовии, все предыдущие по сравнению с ней — пионерский лагерь. Перед освобождением всерьез подумала: больше половины моей жизни — поиски дозы, укол, кайф, новая доза, тюрьма. Ничего позади и впереди тоже. Бессмысленное существование. Надоело! Я поняла, что больше так не могу, устала.
Лиза
Елизавета (имя изменено. — Н. П.) — почти ровесница Инны, ей 40. Не только возраст, но судьбы схожи. С наркотиками Лиза тоже познакомилась рано — в 16 лет, на дискотеке, попробовала с друзьями за компанию и вошла во вкус. «Это сейчас последствия расхлебывать тяжело, а по молодости все было весело и круто!» После 9-го класса девушка поступила в училище. Семья не испытывала недостатка в средствах, поэтому стипендию Лиза тратила как хотела. Выучившись на пекаря, стала работать на хлебозаводе. Зарплата до копеечки уходила на наркотики.
— А потом захотелось легких денег, — вспоминает Елизавета, — и я стала продавать наркотики. А это — верный путь на зону, поскольку рано или поздно все равно попадешься.
Яркая, интересная, темноволосая Лиза рассуждает о своей жизни, как о чужой. Самооправдания — ноль.
В 1998 году села в первый раз по «наркотической статье». Освободилась быстро, но ненадолго. Вернувшуюся из колонии девушку друзья отправили продать краденый мобильник. Неопытную торговку задержали и осудили по статье «мошенничество» на 9 месяцев. Следующий срок — 3 года — дали за наркотики в 2003 году. К этому времени у нее умерли родители. Лиза одна растила сына. После ее заключения в тюрьму опеку над двухлетним мальчиком оформила бабушка со стороны отца:
— Тогда я еще не понимала, что теряю Митеньку. Мне казалось, что это короткая разлука, и у нас еще столько всего впереди!
Расставание затянулось. Сегодня сыну 18 лет, из них с мамой прожито гораздо меньше, чем без нее. Ребенку стали ближе другие люди, и Лиза не питает иллюзий.
— Ничего не вернешь и не все исправить можно, — вздыхает женщина. — Мы с Димой долго налаживали отношения. Естественно, за прошедшие годы у сына накопились обиды. Я понимаю. Каждому ребенку нужна мать рядом, а не в тюрьме. Сейчас Митя навещает меня, но живет по-прежнему с бабушкой.
Рецидив
Лиза вернулась из тюрьмы 8 лет назад, Инна — в конце прошлого года.
— Выход на свободу для заключенного — это состояние человека, который тонул, но спасся, только все потерял, — говорит Людмила, отсидевшая 6 лет за убийство по неосторожности и за это время утратившая жилье, семью, работу.
— Вроде ты жив, цел — и это хорошо, но кругом вопросы: здоров ли ты и будут ли тебя лечить, где жить, на что, примут ли родные, как найти работу, что есть, что надеть?
Вольному — воля. А что еще есть у человека, выходящего за тюремные ворота? Деньги на самый дешевый билет до места проживания и выходное пособие — 820 рублей. Дальше — сам.
— Редко кому из бывших заключенных улыбается удача, — вступает в разговор Инна. — Обычно тебя опасаются, тебе не верят. Еще после первого освобождения я устроилась уборщицей. Даже месяца не отработала — уволили. Сказали прямо: «Извините, у вас — судимость».
В других местах и Инне, и Лизе с той же формулировкой отказывали сразу.
— В итоге на работу с судимостью не берут, в семье нелады, на шее долги по квартплате, — перечисляет Лиза. — Неудача за неудачей — риск сломаться велик. Начинаешь снова употреблять наркотики. Сперва успокаиваешь себя — «это всего разочек, просто, чтобы снять стресс», а потом все идет по накатанной.
По данным Института проблем современного общества, уровень рецидивной преступности среди ранее осужденных на протяжении последних десяти лет неуклонно растет и сейчас достигает 44–45% — абсолютный рекорд в истории современной России. По этой печальной статистике, почти каждая вторая освободившаяся женщина вскоре вновь попадает в колонию. Причем чаще всего женщины повторно совершают преступления именно в первый год после освобождения. Неустроенность, бедность, вынужденная изоляция, ощущение безысходности — основные причины рецидива.
— Судимые люди брошены государством и отвергнуты обществом, — констатирует Инна. — Мы никому не нужны. У кого-то есть родственники, у кого-то — нет. Одних не бросят, накормят, обогреют, а другим и пойти некуда.
Считал ли кто-нибудь, сколько среди бомжей бывших заключенных? Проект «Домой» — для нас едва ли ни единственный шанс вернуться к нормальной жизни.
Отверженные
Накануне своей последней ходки Инна и Лиза узнали о межрегиональной общественной организации «Врачи детям», специалисты которой (социальные работники, психологи, наркологи, юристы) уже несколько лет ведут проект «Домой» — помогают женщинам, готовящимся к освобождению и освободившимся из мест заключения, а также их семьям.
— Протянуть руку помощи человеку, от которого все отвернулись, готов не всякий, — говорит руководитель проекта «Домой» МОО «Врачи детям» Константин Захаров. — Людей, которым мы помогаем, не принято жалеть. На них труднее собрать деньги. Проект «Домой» существует как на частные пожертвования (не только денежные, в организации принимают одежду, игрушки, вещи, детскую мебель и пр. — Н. П.), так и на бюджетные субсидии. В этом году мы получили президентский грант на реализацию проекта не только в Петербурге и Ленобласти, но и в других городах России. За прошлый год поддержку получили более 500 женщин, вышедших на свободу.
— Нашим подопечным требуется и материальная помощь, и моральная поддержка, — добавляет координатор по связям с общественностью МОО «Врачи детям» Елена Карасева. — Денег у них нет ни на что. С помощью жертвователей и спонсоров мы собираем для бывших заключенных и их семей продуктовые наборы, одежду, предметы первой необходимости. Женщины, которые длительное время провели в заключении, дезориентированы и нуждаются в социальной адаптации.
Нередко на них наводят страх элементарные вещи: спуск в метро, поход в магазин, звонок по телефону незнакомому человеку и т.п.
— Помощь начинается еще в колониях, где мы регулярно проводим «Школы подготовки к освобождению», — рассказывает социальный работник Елена Ефимова. — Специалисты встречаются с женщинами, объясняют, какие документы нужны к освобождению, где и как их собрать, куда и за какой помощью обращаться на свободе, как защищать свои права, как не наделать новых ошибок.
Кураторы проекта «Домой» помогли Инне и Лизе завязать с наркотиками, сменить круг общения, вернуть доверие детей и родителей, найти работу. Инна живет сейчас с матерью, отцом и приемной дочкой. Лиза недавно вышла замуж и родила дочь.
— В декабре я ехала из Мордовии домой с настроем, что больше не вернусь к прежней жизни, — вспоминает Инна. — Хотя немного боялась: вдруг что-нибудь случится, и я сорвусь. Но постепенно научилась не отчаиваться, полностью поменяла образ жизни: работу, друзей, увлечения, привычки. Даже думаю по-другому. И хочу просто пожить по-человечески.
