Вот уж не думала не гадала, что именно мне придется писать некролог в память о человеке, с которым мы долгое время были антагонистами в профессии. Готовясь, подняла свой архив за 90-е и обнаружила, что Сергея Доренко поминаю недобрым словом едва ли не в каждой второй заметке. В самом конце прошлого столетия, когда он, ведущий авторской программы на ОРТ, лихо (теперь уже в значении «зло, враждебно, губительно») уничтожал Примакова с Лужковым, освобождая путь к властному олимпу другому кандидату с рейтингом полтора процента, я, обращаясь к своим коллегам, предложила из санитарно-гигиенических соображений вообще больше не упоминать в статьях фамилии Доренко, избрав по отношению к нему известный принцип: отныне о нем как о покойнике — или хорошо, или ничего. Встреченный вскоре на какой-то телевизионной тусовке, он захохотал сатанинским смехом: мол, ну попробуйте, куда вам всем без меня, клятый Доренко и вам, газетчикам, рейтинг приносит.

Прав оказался. Какая свадьба без баяна, какая критическая заметка без него, великого и ужасного?

А вскоре великого и ужасного выкинули из эфира — как оказалось, навсегда. Потому что он внезапно для всех из повиновения вышел и первый и последний в новейшей политической и телевизионной истории осмелился спорить с героем, которого сам же и вознес на вершину власти. Но не вынесла душа агитатора-горлана-главаря нагромождения лжи вокруг гибели подводной лодки «Курск». И со своей съемочной группой Доренко отправился в Видяево, откуда привез убойный материал, показав и нечеловеческие условия, в которых живут моряки-подводники с семьями, и отчаяние вдов, а главное — по пунктам опровергнув официальную информацию. По пунктам, по датам, по часам.

В кадре недавно избранный президент на фоне триколора докладывал о том, как пытались спасать погибающих моряков, а встык Доренко со своей неподражаемой интонацией раз за разом повторял: «Мне очень жаль, но это не так… Президент серьезно противоречит сам себе… Несомненно, министр обороны говорил неправду, и президент знает об этом».

И наконец, «главный вывод: власть не уважает нас всех, поэтому и лжет. Власть так обращается с нами только и исключительно потому, что мы ей это позволяем». Взгляд исподлобья и фирменная концовка: «Всего вам доброго».

Он не успел выйти из студии, как получил уведомление о своем увольнении. Такой фронды и такой правды ему не простили. Больше никогда он не работал на ТВ. Ни на каком. Впрочем, «другого» ТВ в тот момент уже почти и не осталось, а НТВ, которое еще рыпалось, вскоре приказало долго жить. В новостях госТВ после гибели Доренко процитировали слова Путина, который выразил соболезнование семье покойного и заявил, что давно знаком с журналистом и ценил его принципиальность. Ага. И оценил.

Ну и как после этого возможно однозначно оценить вклад Сергея Доренко в современную журналистику? На каких весах взвешивать и то дурное, и то позитивное, что останется после него? Несомненно, что он уже вошел в историю постсоветского ТВ — как ярчайший из его представителей, как бог или демон прямого эфира, как гений злодейства, как искуснейший манипулятор, за которым, словно крысы за волшебной дудочкой крысолова, шли массы, очарованные звуком его неповторимого голоса. В недавнем интервью Юрию Дудю он и сам назвал себя манипулятором, который знает цель и выбирает средства для ее достижения, тогда как толпа считает его волшебником. Он и сам признал, что после 15 его передач («15 серебряных пуль») состоялся массовый переход на сторону Путина, рейтинг которого буквально за несколько месяцев поднялся с полутора до 36% и дальше только рос, рос и рос.

«Вы согласны, что именно Доренко сделал Путина президентом?» — спросил его Дудь. «Нет, потому что сделать президентом может только народ. А вот нашептать народу — наша задача. Россия заслужила брата-солдата. Эту фишку надо было нашептать». И непонятно было, троллит поздний Доренко Дудя и зрителей или и правда так думает. На обвинение в телекиллерстве ответил так: «Я никогда не был телекиллером, я ироник, я саркастик, я просто смеюсь».

В давней программе НТВ «Глас народа», куда в честь десятилетия Российского ТВ позвали трех ведущих телеаналитиков, к тому времени разбежавшихся по разным «квартирам», Доренко (уже безработный) на вопрос, в какой мере он ощущает свою ответственность за события, происходящие сейчас, ответил: «В меньшей степени, чем папа Карло за Буратино, которого он выстругал».

«Я буду жить по приколу», — говорил он в разных интервью. И, кажется, так и жил. Осваивал новые платформы для общения со слушателями-зрителями, завораживал в радиоэфире раскатистым: «Говоррит Москва!» Разводился, снова женился, рожал новых детей, путешествовал и гонял на мотоцикле, не считаясь с годами и будто даже не чувствуя их.

А вот умирать точно не собирался. «Где бы вы хотели умереть?» — задали ему вопрос в одном из интервью. «Нигде не надо умирать. Умирать так стыдно», — ответил он.

«Что вы скажете, представ перед Господом?» — задал Доренко вопрос от имени «друга — Марселя Пруста» Владимир Познер. «Упс… — удивился он. — Попрошу, чтобы он проводил меня к вам в преисподнюю».

Лихой парень был. Нынче, как принято говорить, таких уж не делают. Казалось, не страшился ни бога, ни черта. Кого-то бесил. Кого-то восхищал. И даже не самый большой его почитатель Невзоров назвал погибшего коллегу динозавром, который «уходит с арены, освобождая места для шоу лилипутов, среди которых есть очень крупные карлики типа Соловьева. Он молодец, он не уменьшился, чтобы вписаться в компанию карликов. Здоровенным был — здоровенным и ушел».

А вслед ему множество людей в соцсетях, поняв буквально продолжение афоризма «о мертвых или хорошо, или ничего кроме правды», принялись бросать камни, соревнуясь в том, кто укусит побольнее. Бессмысленное, в сущности, занятие. Живой, он бы в ответ лишь захохотал своим фирменным сатанинским смехом. Мертвому все равно. Но и лицемерия он бы не потерпел. «Противоречивый, неоднозначный» — это все не о нем. Жил такой парень. Во всем многообразии талантов. Знаки же к ним пусть каждый расставит сам.