«Большую роль играет своеобразный российский менталитет: больным быть стыдно, а особенно стыдно быть психическим больным. В итоге большая доля пациентов избегает лечения», — говорится в «Стратегии». Кроме того, по сравнению с серединой 1990-х количество психиатрических коек сократилось на 22%. На 21,4 тыс. штатных должностей психиатров приходится 13 тыс. врачей — то есть почти каждый работает больше чем на одну ставку. О количестве младшего медицинского персонала в «Стратегии» ничего не говорится. Хотя именно санитарка — ключевая фигура, от которой зависит, каким будет каждый день пребывания гражданина с больной душой в стационаре.

Опасная профессия

На всех подоконниках в квартире Марии Владимировны стоят коробки из-под тортов и печений с зелеными росточками помидорной рассады. «Дача — мой отдых и лучшее средство от остеохондроза и давления. За зиму чувствуешь, как не хватает движения: тут болит, там затекает. Хорошо, что на работе приходится ребят вязать, хоть немножко разминаюсь», — вздыхает Мария Владимировна.

Она работает санитаркой в психиатрической клинике. «Отделение у нас сложное. Тысячу рублей нам за риск доплачивают. Поступают новенькие обычно в беспокойном состоянии. Простыню на пациента накидываешь, валишь, медсестра делает укол, а мы, санитарки, его на кровать относим и фиксируем», — буднично рассказывает она, заваривая чай с медом. Марине Владимировне за шестьдесят. По виду невозможно догадаться, что она способна на активные физические действия в чрезвычайных обстоятельствах.

Несмотря на суету с фиксацией, санитарка относится к пациентам с симпатией:

Контингент в отделении постоянный, «каждую весну и осень — одни и те же лица». Лежат подолгу, не меньше двух месяцев.

«Гораздо опаснее те, кто в больницу не обращается. У нас на улице процентов 60 таких, кого надо на расстоянии вытянутой руки обходить», — кивает Мария Владимировна в сторону окна. Напротив — развалины аварийного дома. Из-за угрозы обрушения жильцов отселили много лет назад. Но естественным путем здание все никак не упадет, а на снос у города нет денег.

«Должен же кто-то это делать»

Как говорит Мария Владимировна, устроиться на работу в больницу трудно — нужны рекомендации. За собеседницу хлопотали знакомые. И даже при этом взяли ее с испытательным сроком. Претендентка на место санитарки должна оформить медкнижку (это стоит 2500–3000 рублей), месяц учиться на курсах и сдать квалификационный экзамен (это еще 3,5 тыс. рублей).

Дежурство начинается в 8:30, длится сутки. Санитарки относят пробирки с анализами в лабораторию, сопровождают пациентов на медицинские процедуры. Меняют подгузники лежачим. Тех, кто способен передвигаться, моют в душе. Эту часть обязанностей многие санитарки не любят и стараются свалить на коллег по смене. «Я ни от какой работы не увиливаю, — с гордостью говорит Мария Владимировна. — Запах, конечно. Меня тоже поначалу выворачивало. А сейчас нормально, должен же кто-то это делать».

Три раза в день по палатам разносят еду. «Посуда у нас только пластиковая. После каждого приема пищи считаем ложки: если хоть одной не хватает, мы должны перерыть матрацы. Иначе больной может этой ложкой процедурку открыть и таблеток наесться».

По нормам дважды в день палаты нужно проветривать. «Раньше в отделении стояли решетки, и летом можно было держать окна открытыми. После ремонта решетки срезали, несовременно, мол. Кондиционеров у нас нет, в жару теперь тяжеловато».

Утром и вечером проводится влажная уборка. Это целая наука (именно ее изучают на квалификационных курсах целый месяц). Мария Владимировна в подробностях рассказывает, как правильно протирать прикроватные тумбочки: чем — верхнюю часть, чем — нижнюю, и сколько сантиметров от пола при этом нужно отступить.

«Швабры и тряпки нам выдают. Моющие средства — в обрез. Бывает, просим родителей пациентов принести мешки для мусора. Вообще-то это запрещено, но мамочки сами спрашивают, чем могут помочь. Они же понимают, что, например, соли нам не дают, а ребята едят. Или сода бывает нужна, если у кого изжога».

В отличие от других больниц, в психиатрической клинике главной обязанностью санитарки считается наблюдение за поведением больных. «Я должна все время следить, ловить подозрительные признаки. Это непросто, наши ребята не могут на месте сидеть, все время двигаются. Если кто-то в себя ушел или проявляет агрессию, нужно позвать медсестру или дежурного врача».

Отчасти санитарка сама выполняет психотерапевтическую функцию. Часами выслушивает пациентов. «Говорят они постоянно! — смеется Мария Владимировна. — Кто на родственников жалуется, кто истории сочиняет, многие на своем языке болтают. Я киваю, спорить с ними нельзя, чтобы не провоцировать».

Передачи от родителей хранятся в холодильнике на кухне. Санитарки выдают продукты порционно. То ли из-за забывчивости, то ли из-за желания пообщаться пациенты приходят за очередной порцией каждые несколько минут. Как рассказывает Мария Владимировна, многих сотрудниц это раздражает, «но у меня этого нет, я терпеливая»: «Зато больные меня любят. Я им помогаю порезать продукты (ножей-то мы им не даем), а они мне кусочек подсовывают. Я не беру. У них ведь сопутствующие заболевания есть. Порой только через две недели, когда все обследования закончатся, узнаем, что у вновь поступившего — туберкулез».

Одна из самых ответственных задач—прогулка с пациентами. Как подчеркивает собеседница, «у меня еще ни один не дернул». Перед выходом во двор Мария Владимировна проводит с подопечными дипломатическую беседу: «Если вижу, что кто-то еще не очень, — она делает понятный жест у виска, — прошу пациентов, которые уже на выписку идут, приглядеть за ним. Я знаю, что у них солидарность, «стучать» они не хотят. Поэтому убеждаю, что это нужно для блага самого недолеченного: он же под машину попадет, если сбежит».

Ночью санитарки следят, чтобы пациенты не вставали с кроватей, провожают в туалет. Дежурные отдыхают по очереди по два часа. «Я так привыкла ночами не спать, что и в выходной хожу-брожу по квартире», — разводит руками санитарка. Как она говорит, работа ей нравится: «Чувствую себя нужной. На старости лет оказалась на своем месте».

Однажды в 1990-е

Мария Владимировна раскладывает на креслах обрезки потертого постельного белья: «Старое распарываю, хочу новый пододеяльник шить». Усаживается на табуретку посреди комнаты и, подумав, заключает: «Так бедно я еще не жила».

В молодости Мария Владимировна почти 30 лет отработала копировщицей на секретном заводе, выпускавшем приборы для космических кораблей. «Двух младших братьев содержала. Потом двух детей. Стиральную машину купила, пылесос. Он назывался «Буран», сейчас на даче у меня, еще работает ой-ой!»

«Почтовый ящик» пошел ко дну в 1992 году. Собеседница до сих пор помнит, что это было в понедельник. «Вызвал меня замначальника отдела и говорит: уволить мы тебя не можем, но я тебе по-честному скажу — у нас изменений к лучшему не предвидится, если ты сейчас уйдешь за территорию, сможешь в новой жизни зацепиться и детей поднимешь. И я ушла», — Мария Владимировна вытирает слезы.

Нанялась к частнику торговать семенами овощей и фруктов. По вечерам семья клеила из старых тетрадей пакетики, в которые расфасовывали товар по 0,5 г. Утром Мария Владимировна складывала пакетики в ящик на ремне и садилась в дачную электричку. «Мне было интересно. Я рассказывала покупателям, как правильно хранить семена, как проращивать. И дело хорошо пошло. Зарабатывала я больше других продавцов, на 500–700 тыс. рублей в день наторговывала, тогда «длинные» рубли были (до деноминации. — Ред.). Хозяин даже предлагал охранника со мной посылать».

Потом Мария Владимировна «встала на обувь». «В первый день на базаре ничего не продала. Во второй — одну пару. Потому что стеснялась. Как увижу — наши заводские идут, под стол прячусь. Потом соседка, которая рядом на брюках стояла, меня надоумила: чего ты стыдишься, у тебя же хороший товар, наоборот, его своим надо продавать. И я себя переломила. И 25 пар в день продавала, и 30, приходила домой без спины». Продавцы с других точек завидовали, просили хозяйку поставить Марию в непроходной конец базара. Но она и там делала выручку больше всех. Мария Владимировна простояла на базаре почти полтора десятка лет, «пока здоровье не кончилось».

С таким доходом далеко не уедешь

Еще весной 2017 года президент Владимир Путин обещал, что в 2018-м зарплата младшего медперсонала в регионах достигнет уровня среднего заработка. Сейчас средняя зарплата в Саратовской области составляет 26 тыс. рублей. Санитарка получает 15 тыс.

7200 рублей в месяц отдает внуку-студенту: 100 рублей на проезд и 200 на столовую. «Надо бы 400, тогда бы он и первое, и второе мог взять, — рассуждает собеседница. — Но пока носит суп в термосе». Остальное уходит на ЖКУ. При этом у семьи накопился астрономический долг. Мария Владимировна показывает квитанцию с красной цифрой 192,5 тыс. рублей.

Ремонт в здании не делает ни одна, на панельных стенах уже видны трещины.

Лето означает дополнительные расходы: 5500 рублей взносов в дачный кооператив, 11 600 рублей — плата за электричество и воду на сезон. Мария Владимировна расписывает приход-расход на листочке в клеточку и заключает, что дачный урожай оправдал бы вложения, если бы не цена билета на электричку. «Права на льготный проезд я не заработала, — разводит руками пенсионерка. — Официального стажа у меня только 30 лет. А надо еще пять или грамоту за заслуги. А где мне эту грамоту взять? На базар идти, благодарных покупателей искать, или на завод, от которого, наверное, один забор остался?»

Мария Владимировна просит меня найти адрес приемной саратовского губернатора. Достает календарь, в котором расписаны ее дежурства. Квадратиками обведены дневные смены, кружками — суточные. «Видишь, вот сутки, потом два дня — днем и опять на сутки. Когда есть отсыпной, уже и спать не хочется, на нервах держусь. Вот так я работаю в своем возрасте. Пойду с этим графиком к губернатору за правдой. Неужели я грамоту и льготный билетик не заслужила?»