Последние месяцы своей жизни москвичка Людмила Николаевна Ларионова, 1929 года рождения, провела в центре «Долголетие», проще говоря, в доме престарелых. Сюда женщину определили против ее воли и, если верить документам, в состоянии недееспособности. На этом, собственно, история могла бы закончиться. Но для человека с подобным диагнозом Ларионова оказалась на редкость здравомыслящей. Ни выйти из своего нового обиталища, ни позвонить она не могла, но каким-то чудом сумела передать «на волю» записку с просьбой о помощи:

Почерк неровный, строчки плывут, позже выяснилось, почему: в «Долголетии» у пенсионерки забрали очки. Паспорт, к слову, тоже.

В начале июля 2018 года записка попала в Общественный комитет по защите от квартирного рейдерства, и его комиссары отправились для начала на квартиру Ларионовой. Сразу стоит пояснить, почему в деле появилась именно эта организация. Не секрет, что в казенные дома одиноких стариков часто определяют люди, заинтересованные в их жилплощади. Возникло подозрение, что случай Ларионовой как раз из таких. И, действительно, в своей квартире на улице Мельникова в районе станции метро «Пролетарская» она не появлялась с осени 2017 года. Соседи, все как один, рассказывали, что Людмила Николаевна была женщиной не по возрасту активной, закалки суровой, выглядела гораздо моложе своих лет, занималась общественной работой, а признаков слабоумия не проявляла вовсе. После ее исчезновения соседи предположили, что Ларионова угодила в психушку. Позже предположение подтвердилось.

Но злоключения женщины начались гораздо раньше, когда после смерти мужа она осталась совсем одна. Именно в то время на горизонте неожиданно появилась племянница пенсионерки — некровная. Людмилу Николаевну всплеск родственных чувств откровенно удивил. И малознакомой родственнице было категорически отказано. Однако та проявляла поразительную настойчивость. Пенсионерке пришлось писать заявления в полицию с просьбой оградить от настойчивых вторжений в ее личное пространство. «Ограждать» никто не ринулся, а в жизни Людмилы Николаевны тем временем появилась еще одна дама — совсем не назойливая, скорее даже заботливая, — соцработник. И она уже имела к пенсионерке доступ постоянный и беспрепятственный.

Что и как между ними происходило, остается лишь догадываться. Но вскоре Ларионова, действительно, попала в психиатрическую клинику. Дальше Нагатинский районный суд признает Людмилу Николаевну недееспособной, опекуном над ней назначают упомянутую выше даму-соцработника. Екатерина Тимофеева, именно так ее зовут, сама подала заявление об установлении предварительной опеки. В распоряжении начальника районного отделения соцзащиты на этот счет говорится, что Тимофеева может обеспечить недееспособной необходимые условия содержания и проживания, а последняя нуждается в государственной защите.

Ее не особенно смущал тот факт, что за Ларионовой по закону сохраняется право пользования жильем на время опеки.

Реализовать это право взялись посторонние люди, оформив квартиру пенсионерки в пожизненную ренту. Выписка из ЕГРН (копия имеется в распоряжении редакции) подтверждает факт перехода собственности, ранее принадлежавшей Ларионовой, в равных долях Константинову Роману и Тимофееву Денису. Один из них является мужем выставленной за порог племянницы, другой женат на соцработнике и опекуне Тимофеевой. Были все четверо в сговоре изначально или спелись в процессе — можно только предполагать. Но в «Долголетие» Ларионову предприимчивые дамочки доставили вместе, представившись сестрами. Меньше года ушло на всю операцию, после которой у пенсионерки началась совсем другая жизнь.

Чтобы попасть в центр «Долголетие», комиссарам Общественного комитета пришлось подключать полицию и предъявлять копию заявления о похищении человека, направленного в Следственный комитет РФ. Наконец, Елене Моставичене, именно она представляла правозащитников, удалось в присутствии свидетелей пообщаться с Ларионовой.

— На человека в недееспособном состоянии она совсем не была похожа, — рассказывает Елена. — Так понимающе, даже иронично заулыбалась, когда я начала спрашивать ее про какие-то даты, факты биографии. Прекрасно понимала, что мы проверяем, насколько она адекватна. А сама мыслила настолько логично, что молодой позавидует.

К тому времени Ларионова уже догадывалась, почему ей пришлось сменить адрес, а от правозащитников узнала подробности: о договоре пожизненной ренты и о людях, с которыми его подписала. Про Константинова с Тимофеевым женщина без тени сомнения говорит, что в глаза их никогда не видела, и даже имен не слышала.

— Я спрашиваю, — продолжает Елена Моставичене, — а вы у нотариуса были, помните?

И тут всплывает еще одна любопытная деталь: из памяти пенсионерки выпал совершенно конкретный временной отрезок, как раз тот, когда ее лишили жилья и перевезли в «Долголетие». Чем и как обрабатывали Ларионову, доподлинно неизвестно, но очень похоже, что без «обработки» не обошлось. О том, чтобы забрать Людмилу Николаевну из центра, речи не шло. Она теперь целиком зависела от опекуна, а для опекуна была материалом уже отработанным. По телефону правозащитникам удалось связаться с племянницей, которая изложила собственную версию событий: оказывается, Ларионова сама решила оформить договор пожизненной ренты, после чего исключительно по доброй воле отправилась в психиатрическую лечебницу. Там достаточно быстро пришла в состояние полнейшей неадекватности, что и зафиксировала судебно-медицинская экспертиза.

Складно, на первый взгляд. Но есть, как минимум, три вопроса: если Ларионова действительно была не в своем уме, как нотариус мог подписывать с ней что-либо в принципе? Ведь любой, оформленный в таком состоянии документ является недействительным. Если же договор ренты женщина заключала осмысленно, почему оказалась в клинике едва ли не на следующий день? Резко помутился рассудок? Между тем пожизненная рента подразумевает право собственника жилья проживать в нем до конца жизни, получая при этом оговоренную плату и уход. Именно этот момент совсем не устраивал другую сторону.

Вмешательства правоохранительных органов Людмила Николаевна не дождалась. Из СК, куда, напомню, обращались правозащитники, заявление было переброшено в полицию, затем и вовсе — участковому. Наконец, из ГУ МВД РФ по Москве пришел отказ в возбуждении уголовного дела ввиду «отсутствия события преступления».

В канун 2019 года Людмила Николаевна Ларионова скончалась. Это случилось буквально за несколько дней до того, как истек срок опеки над ней.

И напоследок важная деталь: в Центре социального обслуживания «Южнопортовый» нам сообщили, что Екатерина Тимофеева никогда не работала у них. Подлог мог вскрыться еще на старте. Ведь к недееспособной подопечной должны были приходить с плановыми проверками сотрудники районного отдела соцзащиты, и не только контролировать, как соблюдаются права и законные интересы пенсионерки, но и обеспечить сохранность ее имущества, — все это зафиксировано в распоряжении об установлении опеки. Видимо, не дошли.

Остается лишь гадать, сколько поддельных документов фигурирует в деле Ларионовой и была ли она единственной жертвой «соцработника».