Тридцать лет назад 26 марта 1989 г. у нас в стране прошли первые относительно демократические выборы народных депутатов. Возникло двоевластие – Съезд народных депутатов СССР против ЦК КПСС. Через год оно превратилось в троевластие (после появления поста президента Советского Союза), затем – в четырехвластие (после выборов народных депутатов РСФСР), а еще через год – в пятивластие (когда Ельцин стал президентом России).

В условиях настоящей демократии различные ветви и уровни власти должны были бы сотрудничать, одновременно создавая систему сдержек и противовесов, но у нас они, скорее, конкурировали между собой. Хаос постепенно нарастал. И хотя после распада СССР число властей опять сократилось до двух, новое двоевластие имело тяжелые для экономики страны последствия, а в октябре 1993 г. обернулось еще и кровавыми столкновениями в Москве.

Казалось бы, ясно, что демократизация привела к печальным последствиям. Размышляя подобным образом, многие приходят к мысли о том, что не только в экономике, но и в политике нам следовало бы идти китайским путем. Сохранить автократию, при которой экономика развивалась бы быстрыми темпами.

Не секрет, что в истории экономических реформ автократии иногда выглядят очень хорошо. Однако гораздо больше автократий от всяких реформ отказываются, чтобы не подрывать позиции правящей группы лиц. На общемировом фоне Китай является, скорее, исключением из правил. По всей видимости Дэн Сяопину удалось продавить реформы через партийный аппарат, поскольку к 1978 г. страна жила столь бедно, что от рыночных преобразований мало кто проигрывал, но многие могли выиграть.

У нас же к 1989 г. ситуация была совсем иной. В партийно-государственном аппарате не было никакого единства относительно планов дальнейшего развития. Это наглядно показала та экономическая реформа, которую в 1987-1988 гг. провел горбачевский премьер Николай Рыжков. Хаос, царивший в головах реформаторов, и массовая боязнь либерализации цен привели к тому, что нашим предприятиям предоставили высокую степень самостоятельности, но цены оставили под госконтролем. Проще говоря, люди стали больше зарабатывать и захотели больше покупать.

При фиксированных ценах это привело во второй половине 1990 г. к полному исчезновению с прилавков даже тех товаров, которые раньше там были.

КПСС не обладала твердой властью и готовностью провести серьезные реформы. Партия боялась твердости в отношениях с народом. Она предпочитала популизм. И, сделав первый шаг, она либо отказывалась от второго, либо начинала двигаться назад. Причем разные лидеры в этой ситуации совершенно по-разному смотрели на то, какие конкретно следует предпринимать меры для развития страны. Таким образом получалось, что сохранение советской политической системы в неизменном виде означало бы лишь торможение реформ и усугубление конфликтов между различными группами интересов во властных эшелонах.

Михаил Сергеевич был умным лидером и понимал серьезные опасности раскола. Недаром он затеял демократизацию не в 1985 г., когда пришел к власти, а лишь в 1988 г., когда уже убедился, что при таком разброде в партийном руководстве экономическая реформа может дать лишь негативные результаты.

И он, казалось бы, добился этого, став в начале 1990 г. президентом СССР – единоличным лидером страны, а не первым среди равных, как генсек ЦК КПСС в политбюро. Характерно, что, став президентом, он тут же заказал независимым от правительства Рыжкова экономистам нормальную программу реформ. И вскоре он ее получил. Называлась программа «500 дней».

Те, кто думают, что программа эта обеспечивала безболезненный переход к рынку, вряд ли поймут что-либо в политических событиях того времени. Как и гайдаровская программа, появившаяся годом позже, «500 дней» обеспечивала нам столь необходимый переход к рынку, но, конечно, с большими потерями для тех групп населения, которые в этот рынок вписаться не смогли бы. И, соответственно, при реализации программы «500 дней» возникло бы столь же большое недовольство широких масс, как при реализации программы гайдаровской.

Горбачев сосредотачивал власть в своих руках именно для того, чтобы удержать страну в этой ситуации и не пасть жертвой партийного заговора, как в свое время Никита Хрущев.

Отметим для сравнения, что Дэн Сяопину подобная опасность не грозила, поскольку различные группы китайского населения и партийная элита от реформ выигрывали, а махровые консерваторы типа так называемой «банды четырех» уже были разгромлены.

Увы, Горбачев так и не решился на серьезную реформу, запутавшись в политическом маневрировании и пытаясь еще больше укрепить свои позиции посредством трансформации СССР в ходе новоогаревского процесса. Получил же он, увы, в итоге не укрепление позиций, а лишь августовский путч.