Сергей Казарновский, директор «Класс-центра». Я родился в 1954 году. Точнее, меня родила моя мама, которая когда-то праздновала свой выпускной вечер в ночь с 21 на 22 июня 41 года. В ее классе было 20 мальчиков — вернулся один. Как у всех мальчиков в детстве, у меня было много военных игрушек: оловянные солдатики, разные пистолеты, даже ружье с деревянным прикладом. Тогда же мама познакомила меня с одним правилом, выполнение которого было законом, точнее, невыполнение вызывало мамин гнев, после чего следовало какое-нибудь жесточайшее наказание. Позже я узнал название этого правила — табу.

Мама никогда не говорила, что «незаряженное ружье иногда стреляет само» и всякое такое, она просто говорила — никогда не направляй оружие на человека. Причем говорила так, что у меня не возникало никакого желания задавать вопросы типа «Оно же игрушечное?» Табу.

Еще у мамы был старший брат, который в конце 30-х годов поступил в военное училище, прошел всю войну, получил звание Героя Советского Союза и еще несколько лет после войны, не возвращаясь домой, служил в Иране. Мама рассказывала, что как-то спросила его, почему он никогда на военные праздники не надевает форму с медалями? Я, особенно теперь, часто вспоминаю его ответ: «Я столько лет воевал, чтобы никогда больше не надевать ее…»

• undefined

Николай, 6-й «Б» класс. Хотят ли русские войны?! Я считаю, что нет. Нужно ли нам не знать родителей? Как нам придется жить? Как мы будем есть? Дети бы уходили на войну. Что изменит война? Война только и может разрушать семьи, как было в «Тарасе Бульбе». Погибнут миллионы людей. Кто-то вообще может скинуть атомную бомбу, тогда помрет полмира людей. И не дай бог, найдется другой, кто ответит на этот удар. Тогда не будет второй половины. Вот и все. Я категорически против войны. Это бессмысленно.

Софья, 6-й «А» класс. Тот человек, который хочет войны, хочет смерти. Сказать про всю страну и нацию нельзя. Русские разные бывают. Случайным образом на войне может умереть родственник каждого из нас. Что бы вы испытали, если бы на ваших глазах убили вашу мать?

Ксения, 6-й «А» класс. Сейчас, когда мы ходим по дороге, земле, мы бросаем мусор и не дорожим нашей страной, за которую сражались миллионы людей. Сегодня для нас крошка хлеба — пустяк, но когда была война, крошка хлеба — пир горой, глоток воды — целое озеро. Завтра мы можем поссориться с друзьями или подружиться, а в то время завтра мой друг мог остаться в живых или умереть на твоих глазах. Так вот, хотят ли русские войны? Нет. И больше никогда не хотим.

Софья, 11-й класс. В современном мире, где существует мораль, совесть, процветает гуманизм, в котором отменили смертную казнь, телесные наказания, не должна возникать мысль о желании убивать тысячи людей.

Жанна, 10-й класс.Я думаю, что нужно четко разграничивать народ и государство. Народ — обычные люди, как я, как вы, и мы все нуждаемся в любви, благополучии, счастье. Войны тут точно не к месту. А государство… А кто его знает? То, что говорят по телевизору, и то, что есть на самом деле, быть может, совершенно разные вещи. Но я не хочу никого осуждать, я хочу сказать про человека. Может, это прозвучит глупо, но человек (вне зависимости от национальности или пола) и хочет, и не хочет войны одновременно. Вот даже взять детей: хотят иметь много друзей, но при этом любят ссориться по пустякам. Так и во взрослой жизни. Это действительно наша натура, в нас заложено желание воевать. Обратная сторона этого вопроса — это патриотизм. Человек идет на войну, защищая свою страну. По-моему, в современном мире это иллюзия. Человек идет на смерть, как марионетка. В этом уже давно нет патриотизма. Кажется, что это обман (или самообман).

Анна-Мария, 10-й класс. Любая межгосударственная война тупа и идиотична. Любая война, кроме войны свободолюбия личности против жестокости государства, бессмысленна. Не существует достойных крови идеологий. Не существует достойных крови религий. Не имеет никакого смысла отдавать высшую ценность — Жизнь — за то, что будет стерто Вечностью. Оглянитесь вокруг и поймите же наконец — ваш заклятый враг, каким бы он ни был, давно победил. Вы назначаете врагов сами или ваше государство назначает вам врагов — нет разницы. Ведь все равно это ведет к ненависти и боли. Ведь с врагом никогда не вступают в диалог и никогда не пожелают услышать. Патриотизм — ложь. Мы живем в условиях бесконечной культурной апроприации, бесконечного заимствования атрибутов и эволюции культур. Тому помогает интернет, телевидение, радио — тому помогает великая сеть информации с самыми живыми импульсами.

Ведь вместо того, чтобы помнить о зверствах нацистов, о том кошмаре, что они стремились принести всему миру, всей планете, мы ударяемся в веселье и парады, забывая о том, чего нам удалось избежать стараниями наших родных и близких. Мы забываем о концлагерях, о свисте пуль над головой, о мертвых друзьях, о трупах родителей, о жестокости и насилии, бессмысленном и ненужном. Мы забываем. А память надо чтить. Чтить память надо достойно. День Победы должен быть днем скорби, а не буйным торжеством. Ведь победа далась такой ценой, что впору было закрывать лицо рукой и тихо выть от горя.

Считаете ли вы достойным то, что партии георгиевских лент перед раздачей освящают на специальных молебнах? Их заплетают в косы и даже используют вместо шнурков, а потом просто бросают в урны. Считаете ли настоящей памятью то, что в магазине водка и майонез обмотаны георгиевскими лентами? Есть ли разум у людей, чьи машины стоят на тротуаре с наклейкой «Спасибо деду за победу!», «Можем повторить» и «На Берлин»?

Самое страшное то, что наша власть и наши СМИ изменили восприятие войны в обществе. В сознании людей война была наихудшим сценарием из того, что может случиться. Теперь она стала чем-то вроде спортивных состязаний или компьютерной игры. Теперь она стала поводом для новых парадов и поводом пригрозить нашим врагам — Америке, Европе и кому угодно, чей язык и уклад жизни хоть немного отличается от нашего. А чем это отличает нас от тех, кто нас же убивал? Чем? Помните. Война — не повод для гордости. Война — повод для слез, воспоминаний и клятвы в том, что вы сохраните мир на земле любой ценой.