О врагах и союзниках

Нежелание Польши приглашать на церемонию памяти восьмидесятилетия начала Второй мировой войны президента России вызвало ожидаемое недовольство МИДа и истерику пропагандистов: русофобия, пересмотр итогов, мы за них кровь проливали, а они… и так далее. Не знаю мотивов президента Польши Дуды, а они могут варьироваться от его понимания истории и исторической справедливости до желания символически укрепить позицию своей страны как члена западного союза. Или даже просто уязвить российских коллег — ​президенты тоже люди. Но вне зависимости от того, чем руководствовался польский президент, мне, хотя я и не разделяю праведный гнев российского телевизора, жаль, что все это пройдет без нас. Польше это, может быть, и лучше (пусть об этом судят поляки), а нам хуже.

Та часть Второй мировой, которая началась нападением Гитлера на СССР, — ​единственное, что связывает нас сегодня с западным (европейским) миром не как врагов, а как союзников. О встрече на Эльбе у нас давно забыли, ленд­лиз превратился то ли в какую-то незначительную мелочь, то ли и вовсе в попытку нас колонизовать. Однако присутствие президента России на этой церемонии было бы хоть каким-то напоминанием оболваненным пропагандой гражданам, что основными нашими союзниками в той войне были не Монголия и Китай (при всем к ним уважении), а те самые, проклинаемые сейчас англосаксы, и что воевали мы не с «объединенным Западом», а именно с Гитлером.

Кроме того, даже омерзительный державный звон не отменяет реальной трагедии и всего народа, и каждой семьи. Большинство участников боев уже покинули сей мир, но живы их дети, которые еще помнят и эвакуацию, и бомбежки, и как ждали с войны отцов. 9 Мая у нас праздник, но со слезами на глазах, несмотря на телевизор. «Медаль за город Будапешт» — ​не выдумка пропаганды. Поэтому отсутствие на общей церемонии нашего флага — ​вещь в контексте последних событий хоть и вполне понятная, но неприятная и неоднозначная.

Если мы хотим когда-нибудь вернуться в Европу, надо понять, что же мы делаем такого, что нас не зовут даже туда, куда еще несколько лет назад не позвать было невозможно. И это ведь не только из-за Крыма и всего прочего.

Телевизор не всегда врет. «600 тысяч советских солдат погибли при освобождении Польши». Это же чистая правда, погибли. И даже если не «освобождение» Польши было целью, а Берлин, но погибли — ​в боях на польской земле. Шестьсот тысяч — ​вечная им память! Но есть вопросы. Не к ним, конечно, к погибшим, а к тем, кто повторяет сегодня эту фразу со всех экранов. Кто эти слова произносит не со скорбью, не с ужасом, а с гордостью. За ними — ​не траурная музыка, а бравурный марш.

В устах наших пропагандистов эта фраза не о прошлом, а о настоящем и даже будущем. Везде, где пролилась кровь советского солдата (а это полмира!), Россия должна иметь особые права. Определять, в чью честь называть улицы и площади, какие памятники ставить, а какие сносить, в какие союзы вступать. И помните — ​«можем повторить».

Германия будет на церемонии, и все будут считать это вполне естественным. Германия, солдаты которой вторгались во все сопредельные страны, Германия, военная и идеологическая машина которой принесла столько горя всему миру, будет там не изгоем, а полноправным членом европейской семьи. А России не будет!

Дело в том, что немцы не грозятся повторить. Они проанализировали, проработали свое прошлое. На месте своих концлагерей они сделали музеи, куда водят школьников и объясняют им, что творили их предки…объясняют именно для того, чтобы это никогда не повторилось. В центре Берлина — ​мемориал Холокоста и памятник сожженным книгам. И вот благодаря этому и многому другому, что они делают, всем, кто когда-то стал жертвой гитлеровской агрессии, ясно, что это — ​другая Германия. И что она не повторит.

Мы тоже начинали идти по этому пути: осудили пакт Молотова–Риббентропа, признали Катынь — ​все, что делалось при Горбачеве и Ельцине, да и в первые годы Путина, работало на преодоление прошлого. А потом мы развернулись, стали отрицать очевидное. Оказывается, мы не были союзниками Германии в 39-м и 40-м, а пакт — ​вершина дипломатии. Мы не нападали на Польшу, и Прибалтику мы тоже не оккупировали.

Наши бывшие враги и наши бывшие союзники через 80 лет после начала Второй мировой войны смотрят на нас с ужасом.