Новость о том, что на музейно-выставочном комплексе «Оборона и блокада Ленинграда» врио губернатора Петербурга Беглов поставил крест, не произвела в городе эффекта разорвавшейся бомбы. Многие даже вздохнули с облегчением: место для музея на Смольной набережной было выбрано крайне неудачно, да и победивший на конкурсе архитектурный проект «Студии-44», хоть и был лучшим из предложенного, восторга у горожан не вызвал. И все бы ничего (сколько у нас накрывается несбывшихся мечтаний!), если б не выяснилось, что заморозка проекта уничтожает коллектив ученых, которые работали над наполнением нового музея.

К «заморозкам» не готовились

«В Соляном городке у Фонтанки в мае 1946 года был торжественно открыт Музей обороны Ленинграда. Создавать его начали еще во время блокады, сперва сделали выставку, потом ее превратили в постоянный музей. <…> Тридцать семь тысяч экспонатов позволили развернуть впечатляющую экспозицию», — писал в «Блокадной книге» Даниил Гранин.

Музей стал одной их первых жертв «Ленинградского дела» — экспозицию разгромили, а здание отдали военным. В старые стены, но в очень усеченном виде (вместо 40 тысяч кв. м — меньше тысячи) музей вернулся только в 1989-м. Жилось ему тяжело: тесно, без нормального ремонта, с преданными, но далеко не молодыми сотрудниками, которые болели за сегодняшний день, но не видели завтрашнего.

В 2014 году, во время празднования 70-летия снятия блокады, Георгий Полтавченко сказал Владимиру Путину о необходимости создания в Петербурге нового «места силы», и президенту идея понравилась.

К этому времени Смольный уже успел потратиться. Конкурс архитектурных концепций обошелся бюджету в 15 млн рублей, еще около 3 млн стоила работа по поиску архивных материалов для будущего музейно-выставочного комплекса. На фоне общей стоимости проекта (6 млрд) деньги небольшие. Сергей Важенин, генеральный директор Центра выставочных и музейных проектов, рассказал «Новой», что потихоньку расстается с разработчиками научной концепции оставшегося на бумаге музея. «А зачем мне их держать, если проект пока закрыт?» — спрашивает он.

Если 15 миллионов за архитектурную концепцию точно пустили на ветер, то три миллиона за работу экспертной группы оказались хорошим, но недостаточным вложением. Получилось так, что Смольный выбросил на улицу целую группу ученых-историков, в том числе Никиту Ломагина, проректора Европейского университета, профессора, одного из авторитетнейших исследователей блокады, которые работали со Смольным по контракту. К концу 2018 года они собрали более трех тысяч архивных материалов из России, Германии, США и Великобритании — новые, уникальные документы, нигде не публиковавшиеся. Кроме того, они начали сбор блокадных артефактов: горожане приносили предметы блокадного быта. Что теперь делать с этой коллекцией, историки пока не понимают.

Концепция современного музея предполагала уход от мифологизации блокадной памяти, беспристрастную научную работу и широкую просветительскую деятельность. «Музей можно представлять в том или ином виде, но это не значит, что нужно прекращать финансирование целой тематики, — считает Никита Ломагин. — Это как ушат холодной воды, который нас отрезвил и вернул на нашу грешную землю, показав реальное отношение прежде всего исполнительной власти к блокадной памяти».

В старых стенах тесно

В 2013 году, когда проект только задумывался, было понятно, что концепции станет тесно в здании в Соляном переулке. Даже если Министерство обороны поделится своими помещениями, организовать там не только выставочную, но и научную работу, проводить выставки и конференции будет невозможно. Тем более что, по данным «Новой в Петербурге», военные пока готовы вернуть лишь около трехсот квадратных метров.

Александр Беглов заявил, что обсуждает с Минобороны дальнейший выкуп помещений. «Помещения на третьем и четвертом этажах будут приобретены за счет средств городского бюджета, — сообщает сайт Смольного. — В них планируется разместить фондохранилище». Но эта мера решит лишь одну проблему — недостаток места под фондохранилище. В музее так и не появится площадки для лекций, не расширится тесная входная зона, увеличение коллекций тоже не предусмотрено. Что еще неприятнее — там не будет места для работы исследователей.

«В мировой практике «музеев события» всегда есть научный центр, который собирает истории людей», — объяснила «Новой в Петербурге» Милена Третьякова, которая работала над концепцией, входила в «группу Ломагина», а до этого была замдиректора в Соляном. Обычный музей отталкивается от коллекции, а музей-событие берет за основу человеческие истории и переживания. По словам Третьяковой,

«Мы могли бы создать лучший в России институт памяти, — говорит Никита Ломагин. — Все было бы вместе — и наука, и просветительская, и экскурсионная деятельность. Но власти решили, что это городу не нужно». Ученый не исключает, что нечто подобное попытаются создать в нынешнем музее в Соляном, но сомневается в успехе: «В течение более чем двадцати лет там ничего не удавалось сделать, поэтому у меня такой здоровый скептицизм».

У государства просить не будем

По словам Ломагина, несмотря на «заморозку», их группа не сидит сложа руки. Вместе со сложившимся за время работы в Центре музейных проектов коллективом он планирует открыть частный НИИ. «Мы не будем у государства ничего просить, — говорит он. — Если у нынешних представителей власти такое понимание, что можно этим не заниматься или заниматься только по праздникам — это тоже позиция, притом не новая. Про блокаду и блокадников у нас вспоминают по известным дням, а именно — накануне выборов».

Деньги на негосударственный институт Ломагин ищет у частных инвесторов, которые «понимают значение блокады в истории России и Второй мировой войны». По его словам, понадобится немного — 12–14 млн рублей в год. На какую-либо помощь от государства он даже не рассчитывает.

Однако Марина Шишкина, лидер питерской «Справедливой России», все же решила попробовать выбить для группы ученых бюджетные деньги. В конце января она отправила обращение Александру Беглову с просьбой «создать условия для продолжения работы исследователей, разработавших концепцию блокадного музея на Смольной набережной, в любой приемлемой правовой форме — в идеале НИИ истории блокадного Ленинграда». По ее словам, спустя месяц после запроса Смольный так и не ответил.

В музее в Соляном переулке сейчас полным ходом идет ремонт. 27 января Владимир Путин распорядился выделить из резервного фонда президента РФ 150 млн рублей на частичную компенсацию расходов по созданию новой экспозиции. Директор музея Елена Лезик не смогла объяснить корреспонденту «Новой», что поменяется в музее. «Мы в активном процессе создания рабочих групп. Все идет самым активным образом, потому что нам в сентябре открываться», — только и сказала она. Возможно, экспозиция, на которую дал денег Путин, и привлечет в Музей блокады больше людей. Но не решит проблемы, которая подтолкнула в свое время к идее создать новый музей: в России до сих пор нет научного центра, который бы целенаправленно работал с памятью о блокаде, как с наукой.