Граждане не чувствуют роста экономики, сокрушается российское начальство. ВВП, по начальственным представлениям, растет не то на два процента, не то на полтора. Но почему-то такой рост никак не сказывается на жизни людей, замечают начальники с некоторым огорчением.

Действительно, подъем экономики, настоящий или нарисованный, не находит отражения в кошельках россиян. Согласно Росстату, реальные денежные доходы в минувшем году сократились на 0,2% по сравнению с 2017 годом. А вообще эти доходы снижаются начиная с 2014 года, потеряв за это время 11%. Растут только долги: по оценкам ЦБ РФ, домохозяйства задолжали кредиторам без малого 16 триллионов рублей. Это почти двукратный рост по сравнению с 2013 годом, когда такая задолженность достигла 8,5 триллиона.

Кто берет микрокредит «до зарплаты» под 200% годовых, тому трудно восхититься однопроцентным подъемом экономики. Зачем нам такой рост ВВП, мог бы продолжить свою мысль начальник, если денег у граждан становится все меньше?

На самом деле начальник открывает нам большую государственную тайну. Оказывается, российская экономика устроена так, что ее рост может совсем не означать роста зарплат работников, а даже наоборот. И начальственные старания ускорить подъем ВВП увеличению наших доходов также противоречат. А рост производства, на котором зациклились начальники, может не означать роста потребления подчиненных.

Почему так происходит? Дело в том, что рост ВВП (валового внутреннего продукта) страны не является действительным показателем увеличения благосостояния жителей и качества их жизни.

Чтобы разобраться в этом кажущемся парадоксе, нужно вспомнить, в каких обстоятельствах начали считать ВВП. До 1930-х годов начальство самых разных стран смутно представляло себе, как определять экономический рост, поскольку не считало себя ответственным за его ускорение. Правительство просто тратило деньги налогоплательщиков — когда хорошо, когда худо. Но в оценке общего роста или спада экономики начальники не видели особенной нужды.

Ситуация изменилась, когда во времена Великой депрессии чиновникам из администрации президента Рузвельта понадобилось найти какое-нибудь средство измерения эффективности своих усилий по управлению экономикой. И тут к ним пришел экономист Саймон Смит с идеей расчета Gross Domestic Product (GDP). На самом деле Смита звали Семен Кузнец, в 1920-е годы он служил статистиком в Харькове и понимал логику мышления и приоритеты бюрократов. Мысль Кузнеца оказалась настолько внятной, что была обречена на успех. Надо просто суммировать совокупность произведенных страной за отчетный период (например, за год) товаров и услуг, объяснял Смит-Кузнец. А потом посчитаем, насколько эта сумма больше или меньше прежнего показателя.

Идея Кузнеца оказалась очень хороша для тогдашних США, с их тотально-частной экономикой, свободой ценообразования, конкуренцией и традициями объективного учета. Но когда аналогичными подсчетами занялись в других странах, выяснилось, что стремление к росту ВВП может противоречить и росту благосостояния граждан, и здравому смыслу.

Справедливости ради скажем, что Семен Кузнец предупреждал: в рамках расчетов ВВП невозможно отделить создание новой стоимости от ее перераспределения и даже от ее уничтожения. Проще пояснить это на примере. В свое время генерал Мобуту, «национальный лидер» Заира, приказал построить лучшую в Африке взлетно-посадочную полосу, способную принимать сверхзвуковой «Конкорд». На этом «Конкорде» жены заирского вождя летали за покупками в Париж, поскольку Мобуту запретил импорт французских товаров. Тогда же атлет Мобуту приказал построить лучший в Африке стадион, на котором устроили бой за титул чемпиона мира по боксу (правда, всего один раз). Заодно Мобуту приказал разрушить лучшую в Африке дорожную сеть, построенную еще бельгийскими колонизаторами, — чтобы повстанцы, засевшие в джунглях, не могли подобраться к заирской столице. Все эти деяния формально увеличили заирский ВВП, но никак не повысили уровень жизни граждан Заира.

Хорошо, возразите вы, если ВВП — суммарная стоимость произведенных товаров, можно сказать и иначе: ВВП — это стоимость совершенных покупок. Если бы у граждан было больше денег, они могли бы купить больше товаров, поддержав рублем работу наиболее эффективных производителей. Мысль верная, но она может расходиться с логикой начальства. Передав деньги от правительства гражданам, вы фактически передаете им право решать, кому быть олигархом, а кому нет.

Кроме того, рост зарплат противоречит помешательству начальства на «реальном производстве». Сравнительно низкие зарплаты производственного персонала — практически единственное преимущество Doing Business in Russia c точки зрения международного бизнеса, в то время как собственный бизнес инвестировать не торопится. Если же речь идет о государственных инвестициях, увеличивать издержки производства, поднимая доходы сотрудников, с точки зрения начальства, выглядит совсем глупо.

Правда, есть страны, где экономический рост означает рост доходов населения. Но это уже другая история.