Пользователи Сети увидели фото 18 февраля. 19-го — публика всмотрелась и «расшарила». 20-го и 21-го в ЮСОШ направились прокурор Юргамышского района старший советник юстиции Андрей Ганшевский и представители Кетовского теротдела управления Роспотребнадзора по Курганской области. «Теротдел» — это не от слова «террор»; это от «территориальный». 22 февраля в школе провели — в присутствии взрослых педагогов — беседы с детьми следователи СК РФ по Курганской области.

Параллельно, в виртуальном мире росло и ширилось число просмотров главного зрелища недели — покрытого присосками неизвестно чего. 20 февраля Znak.com написал, что детям запретили брать мобильные в столовую.

Звоню врио директора Валентине Марковой с вопросом:

— Запрещали?

— Со всей ответственностью заявляю: чтобы кто-то в стенах школы запретил фотографировать — такого не было. Вот дети рядом со мной стоят — они к следователю пришли, я при детях врать не буду. Не было такого!

— Ребенок, который сделал этот снимок, вообще не питается в столовой, — зачем-то добавляет она.

В Юргамышской одиннадцатилетке — крупнейшей школе одноименного района — тысяча детей. За питание одних платят родители — от 600 до 800 рублей в месяц. Государство не добавляет ничего. За питание других платит государство целиком: два бюджета скидываются, чтобы образовалось 20 рублей 60 копеек на обед ученика: примерно 14 рублей дает область и 6 — район.

— Уже вся страна, по-моему, увидела это, — с нервным смешком говорит глава пресс-службы управления Роспотребнадзора по Курганской области Светлана Хомко. И рассказывает, что было сделано Кетовским теротделом этого ведомства в школе: «20–21 февраля были отборы проб готовых блюд в школе. Данное блюдо в меню значилось как «суп вермишелевый». Насколько знаю, он и попал в их отбор».

В соответствии с санитарно-эпидемиологическими нормами и правилами так называемая суточная проба, то есть образец каждого приготовленного блюда помещается в стерильную посуду, маркируется («завтрак-обед-полдник-ужин» и дата) и ставится в холодильник, где хранится 48 часов. По прежним нормам проба хранилась сутки, и потому до сих пор носит название суточной.

Французское название снятия пробы — «бракераж» — в ходу у поваров и санитарных врачей. Первая цель бракеража — «органолептический контроль продукции». Есть можно? Чем пахнет? Но смысл отбора проб — еще и в другом. Если возникает подозрение на пищевую инфекцию — а в течение двух суток она проявится — у эпидемиологов есть возможность исследовать меню, идентифицировать источник и тип инфекции или, напротив, исключить ее.

Как уже было сказано, санврачи занялись темой «супа вермишелевого» вместе с прокурорами.

— Никто вот эту штуку не видел в глаза; никто ее в тарелке не видел, — задумчиво говорит представитель пресс-службы департамента образования Снежанна Трофимец. — Мы сами хотели бы посмотреть, отправить на экспертизу. Мы, к сожалению, этого не видели.

Трофимец сказала, что для работников пищеблоков и столовых теперь будут проведены своего рода тренинги. Чтобы они не забывали «визуально все осматривать».

Вся эта административная буря в ложке супа стартовала потому, что несколько человек «визуально не осматривали» — для начала — то, что они делают.

— Мы сами тушенку не раскладываем по банкам, — замечает Трофимец.

Но дети получили этот суп не от мясников Курганского мясокомбината «Стандарт» непосредственно. Суп детям разливали в школе, и система образования — многострадальная, измученная, вечно конечная инстанция — вновь оказалась на линии огня.

Но ведь тушенку сертифицировали, договор с поставщиком есть — к чему еще лично смотреть в чужую тарелку?

Дети тоже действовали как придатки смартфонов. Не бросили тарелку ни в стену, ни в чье-то лицо. Не вступили в прямую конфронтацию. Наградой им за это — беседы со следователями. Школа ведь больше не может защитить детей от нашествия силового блока.

Коллега-журналист Анастасия Миронова в соцсети просветила общественность:

Повара на сайтах строчат: надо знать, как приготовить! Пропустили бы «через мясорубочку», никто бы и не заметил!

Знаете, что делает его таким бронебойным, это вирусное фото?

То, где это случилось.

Когда читатель за пределами Урала слышит про Юргамышскую СОШ, он, наверное, думает: «адская дыра». Население около 20 тысяч человек. Медведь выходит на обочину, и в супе — часть его лапы.

Юргамыш — одна из первых восточных станций Транссиба (построена в 1891-м); но знаменит он не этим, а своей — не поверите — школой. Когда она была меньше и располагалась в уже закрытом корпусе (здесь сейчас магазин «Маяк»), там учился отец поэта Бориса Рыжего, профессор-геофизик Борис Рыжий, и преподавали три легенды зауральского образования. Математик Анна Шапиро, бабушка Рыжего, историк и директор школы Марианна Вишнякова; и учитель русского языка и литературы Юлия Соседова. Ее имя носит одна из улиц Юргамыша.

В присутствии этих трех граций могло бы случиться многое, но не 18-е февраля 2019 года. Анна Григорьевна Шапиро была дочерью коммерческого представителя одной из французских фирм на Украине; знакомство ее с мужем, Петром Рыжим, началось с того, что комсомольский вожак Рыжий подал ток на молодую девушку-электрика, когда она вела ремонтные работы. Анна Григорьевна прожила около 90 лет, была не только математик, просто умница, но и домоводка.

Юлия Сергеевна — учитель в третьем поколении — до войны училась в Ленинграде, у нее был жених. Она была красавица. Жениха убило на войне. Юлия Сергеевна никогда не вышла замуж.

— Вы Юлию Сергеевну Соседову помните? Какой вы ее помните?— спрашиваю врио директора Маркову. Ей явно нужен разговор о чем-то, кроме «щупалец». Она сначала теряет дар речи, а потом радуется.

— Какой… Требовательной, пунктуальной, обязательной, грамотной.

— Как бы она вела себя в этой ситуации?

Молчание.

— В такой ситуации может оказаться любой человек.

Ответ человека, которого накрыл абсурд. Но я не соглашусь.

— Когда она была в классе, она была абсолютно, непреклонно требовательный человек, но за порогом класса она была твой самый лучший друг, веселый и остроумный; с ней можно было поделиться тем, чего никому другому не скажешь, — рассказывала ее бывшая ученица, учительница математики Людмила Кокорина. Людмилы Михайловны уже нет, а ее память — том Мандельштама — живет у меня. Соседова всех учеников, и «гуманитариев», и «технарей», научила русскому языку и пониманию поэзии. Один ее ученик, бывший инженер-конструктор, перед смертью читал песни Беранже в русском переводе. Последняя книга на прикроватной тумбочке.

Марианна Вишнякова была директором Юргамышской школы в 1951–1955 гг.: выпускницу императорской гимназии и истфака университета в Перми-Молотове бросали по всему Зауралью «на прорыв»; в Юргамыш перевели из Катайска, где она работала всю войну и где за организацию размещения, обучения и школьного питания огромной массы эвакуированных детей была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

— В большую перемену нам выносили на подносах хлеб, посыпанный сахаром, и как же мы его ждали! — вспоминала Людмила Кокорина.

Может быть, это честнее — просто выносить хлеб с сахаром? Может быть, ничего другого уже просто не получается?

Первое лицо современного российского образования в Курганской области — это назначенный в конце 2018 года директор департамента образования и науки Эдуард Абрамов. Он имеет репутацию неслучайного. Вечером 22 февраля по тяжелому, убродному, как здесь выражаются, снегу по колено, без звонка, не давая времени на подготовку, я пошла к нему задать один радикальный вопрос: может быть, не кормить никого? В 1950-х годах, по моим данным, в ЮСОШ не было никакого организованного питания.

— Сфера образования — на переднем крае социальной сферы, и мы — та сфера государства, которая видна всем, — говорит Абрамов. — Все социальное, семейное неблагополучие открывается здесь. А обязательство кормить детей записано в нормативных документах. И ряд детей нуждается в помощи. Наша задача — сгладить, нивелировать те социальные эффекты, которые есть, весь негатив. Государство субсидирует, но не в уровень с теми, кто платит сам. Если те, кто платит, вносят за каждый обед 30 рублей, а за тех, кто не платит, государство дает 20,6 рубля, то было бы оптимально, если бы родители вносили хотя бы одну треть — 10 рублей. Но вообще эта норма на ежедневное бесплатное питание должна быть пересмотрена, и мы будем ставить этот вопрос.

«Ставить вопрос» будут перед врио губернатора Шумковым, к слову, многодетным отцом, а утверждать будет областная дума.

Зауральским детям не проиндексировали их «хлеб с сахаром» ни на копейку. На многое нашлось — на Сирию, на всякие прочие «подарки» народу; золотовалютные резервы страны, согласно данным Банка России, выросли в 2018 году на 8,3%, а в 2017-м — на 14,6%; а десятку в день на «деточку-бесплатника» все-таки не заработали. Говоря чиновничьим языком, «не изыскали». Неизысканное у нас государство, и через сферу образования, которая доходит до всех, через этот свой «передний край» оно вышло к малолетнему гражданину.

Как уже было сказано, суточные пробы в Юргамышский район ездил забирать Кетовский теротдел областного Роспотребнадзора. До конца 2018 года он не ведал этим районом: в области было 9 теротделов, и Юргамышским районом занимался Мишкинский отдел. Теперь в Курганском областном Роспотребнадзоре — лишь 6 теротделов, на треть меньше, и на Кетово «висит» 6 районов: Белозерский, Звериноголовский, Кетовский, Половинский, Притобольный, Юргамышский. Их совокупная территория — почти 16 тысяч квадратных километров. Что-то между Черногорией (почти 14 тысяч кв. км) и Кувейтом (свыше 17 тысяч кв. км).

Не будем строить мрачных сценариев, но если в ложке будет подан не этот ужас-ужас, а реальный вибрион, эпидемиологам не добежать до холодильников с пробами и на половине территории.

— Три года шла реорганизация, работники сокращались, это было связано со штатным расписанием. Была оптимизация, а на основании чего, я не знаю, — говорит Светлана Хомко и удивляется моему изумлению:— А как вы хотите это подать?

— По-моему, — отвечаю я, — здесь уже все подано.