Отсюда испарились мир и труд, И труженики тоже отъезжают, Но каждый день кого-нибудь берут, Но каждый день кого-нибудь сажают — К смущению соседей и гостей, Тут не осталось прочих новостей.

Тот не расчистил снеговой завал, Тот заразил продукты скарлатиной, Тот в праздничные дни не ликовал, Тот из музея выбежал с картиной, Тот в скорбный день публично не рыдал, Тот взятку взял, а тот не передал.

Террор у нас гибриден и бугрист, Поэтому, похоже, будет долог. Сидит в столице блогер (террорист?), Сидит в Новосибирске кардиолог, Хоть не при чем ни духом и ни сном, — Но все равны в потоке новостном.

В Америке сидит, допустим, Бут, И местные не больно возражают, И часто наших хакеров берут, И Манафорта третий год сажают, — Америка юристами полна, Но этим не исчерпана она.

Там есть и Трамп, и Маск, который крут, И споры там размахом поражают, — У нас же лишь пугают и берут, У нас лишь возбуждают и сажают, И весь прогресс — глубокая тоска: Был властью МЧС, а стал — СК.

Что ни открой, куда ни посмотри — Унылая пальба из всех оружий: Суды и обвинения внутри, Угрозы и захватчики снаружи, Продажны воин, суд и эрудит, И вздрагивает всяк, кто не сидит.

Трещит с утра очередное дно — Ни вывода, ни выхода, ни смысла, И если что еще возбуждено — То лишь дела. Все прочее повисло. В газете содержанье всех полос — Донос и обыск, обыск и допрос.

Я все приметы узнаю в упор, Все сходства различаю в полумраке: Да, здесь уже бывал большой террор, Но это был террор, а не терьяки, Ледовый панцирь, а не леденец, И он имел начало и конец.

Тогда-то целью был, положим, страх, Имелся строй, идея и противник, — Но нынче позабыты в сих местах Все практики помимо репрессивных, И всех хотят замкнуть или заткнуть — Затем, что надо делать что-нибудь,

А не умеют больше ничего — Любой отдельно и Отчизна в целом: Ни сложной мыслью натрудить чело, Ни руки загрузить полезным делом. Гибридный век, гибридная зима, Гибридное схождение с ума.

Историю для наших ребятят Изложим нелукавыми устами: Одни сажают, прочие сидят, Потом они меняются местами И дружно валят всё на времена, А списывает всё опять война.

И главное — однажды все умрут, Проснутся там, куда нас отгружают, — А там опять, о боже, всех берут, Мы это заслужили, всех сажают, — Со всех сторон рыданье аонид, И Петр с электрошокером стоит.