В Оле Шумяцкой соседствовали, переплетались и прорастали друг в друга два качества, особо ценимые мной в писателе: талант и скромность. По отдельности они встречаются часто. Вместе — очень редко. Так редко, что обретают статус драгоценности. Если бы не эта, я бы сказала, агрессивная скромность, Олю ждал бы серьезный литературный успех. Но она ничего не делала для так называемого «пиара». Слишком была интеллигентна. Вообще Ольга Шумяцкая состоялась как человеческий шедевр. Со своей неотразимой интеллигентностью, остроумием, со своим мужеством, безмерной стойкостью, со своим застенчивым (недоверчивым) талантом. По-моему, она не очень серьезно относилась к присущему ей писательскому дару. Для многих товарищей по цеху и знакомых хранила черно-белое оперение кинокритика. Как Калиф-аист. Когда я впервые (очень давно) покатывалась со смеху над ее рассказами, мне открылось, что «Шумон»-то писатель, настоящий, сложившийся мастер. Потом были книжки, отличная ироническая проза. А про стихи вот не знала до сих пор.
Увы, поздно (Ольга умерла 14 февраля 2013 г. —Ред.). Увы, не могу ей сказать: Шумик, какие хорошие тексты, как это просто, точно, красиво. Как разнообразно по форме. Как достойно и правдиво. Шумик, сказала бы я ей — ты поэт. В сущности, из этого вещества — поэзии — ты и состоишь.
Она очень радовалась, когда ее понимали. Благодарность, растущая из неуверенности в себе, — еще одно драгоценное качество интеллигента.
ххх
Мне просто достались хорошие роли И самая лучшая — девочки Оли, Которая даже не подозревает, Что лучшую роль в своей жизни играет.
ххх
Я б хотела придумать чужие стихи, Написать сочиненные кем-то слова, Но для этого нужно чужие грехи Совершить и присвоить чужие права.
Я б могла переделать старинный роман, Тот, который заласкан моею рукой, Но для этого нужно пойти на обман И найти в себе силы нарушить закон.
Все когда-то и кем-то уже свершено, Дым чужих очагов режет глаз, застит взор, И поэтому мне остается одно: Из того, что осталось, разжечь свой костер.
ххх
Откуда что берется? Откуда слово льется? И проливается строкой, И растекается строфой. Откуда что берется?
Откуда дует ветер? Листом опавшим вертит? И порывается бежать, Чтоб ветку тополю пожать. Откуда дует ветер?
Откуда знают люди, Что было, есть и будет? И жизнь уже не так горька, И смерть становится легка. Откуда знают люди?
Наверно, это высший дар, Который лишь немногим дан: Знать, как рождается строка, Как ветер гонит облака, Как надо жить, куда идти, Как к цели намечать пути, И что за путь, и что за цель, И сколько предстоит потерь, В конце тоннеля видеть свет, На все вопросы дать ответ, Не спорить с собственной судьбой И просто быть самим собой.
ххх
Не надо мучиться над словом, Ведь все стихи уже готовы И ждут, когда придет их час.
На самых дальних пыльных полках Они без пользы и без толка Пока хранятся про запас.
Из драгоценного сосуда Никто не пил еще покуда, Еще не сорвана печать.
Как нелегко освободиться От глупой страсти суетиться И невозможное искать!
Сорви печать, налей напиток, Возьми перо, чернила, свиток, Устрой салют из сладких брызг!
Пиши, что хочешь и как можешь, А если рифмы не стреножишь, Так будет шанс напиться вдрызг!
А.К.
Ну, что ты, милый, что ты! Кроты забились в норы. Уставши от работы, Сейчас мы сдвинем шторы.
Зажжем огонь в гостиной, Зажжем свечи огарок. Я горстку мандаринов Куплю тебе в подарок.
В их самой малой дольке Струится сладость тихо. Ее мы выпьем столько, Что в радость будет лихо,
Что снег весной запахнет, Смолой дрова заплачут. И филин тихо ахнет, Предчувствуя удачу.
Кроты забились в норы, Уснули в гнездах птицы. Мы позабудем ссоры. Мы поменяем лица.
Сотрем со лба морщины, Запудрим густо тени. Ах, лишь на мандарины Хватило бы мне денег!
ххх
Стужа выбелила лица, Не разжать замерзших губ, Наши встречи словно птицы У печных у стылых труб.
На покатой крыше льдистой Ты да я, да мы с тобой — Два чумазых трубочиста С длинной щеткой за спиной.
Вертит флюгер жесткий ветер, Жмутся голуби к теплу. Мы отчистим все на свете, Смоем сажу и золу.
Засопят под печкой мыши, Покраснеет бок плиты. Будем жить теперь на крыше — Мы с тобою, я и ты.
ххх
Свет горит в моем окошке, На окошке чашка с ложкой, Блюдце, в вазочке конфеты, Две забытые газеты, Банка с медом, чайник с чаем. Я тебя не замечаю. Ты не смотришь на меня Вот уже четыре дня. У окошка стул с подушкой, Над окошком спит звезда. Я скажу тебе: «Послушай!» Ты ответишь сухо: «Да?» Я скажу: «В такую стужу…» Я скажу: «В такой мороз Кот болеет, пес простужен, Попугай повесил нос. Для чего тебе свобода? За окошком непогода, Все дороги занесло. Выпьем вместе чаю с медом, Ведь в такое время года Страшно растерять тепло». Свет горит в моем окошке. Спит собака, дремлет кошка, Попугай весь день молчит. Чайник. Вазочка. Конфеты. Две забытые газеты. И на гвоздике ключи.
ххх Если плакать на параде У прохожих на виду, Разве тети или дяди Смогут развести беду?
Если плакать на скамейке, Прямо в парке горевать, Разве праздные семейки Станут слезы осушать?
Если в поезде подземном Тушь размазывать рукой, Разве милиционеры Обеспечат вам покой?
Если же лицом в подушку Носом шмыгать и сопеть, Разве лучшая подружка Будет долго вас терпеть?
Если завести обычай В одиночку слезы лить, То появится привычка Водку жрать и виски пить.
Если же совсем не плакать Если жалко красоту, Надо подобрать собаку Или дать приют коту.
ххх
В красном кожаном пальто, В красной кожаной каскетке Проезжаю я в метро По оранжевой по ветке.
Сев на кожаный диван, Не теряя ни минуты, Сразу падаю в роман, Как в прыжке без парашюта.
И лечу башкою вниз Без руля и без ветрила – Учитавшаяся вдрызг Престарелая дурила.
Восхитительный улов! В голове моей зависло Очень много разных слов Без малейшего без смысла.
ххх
Неспешно двери отворю И окна отворю неспешно, И забродившую зарю Налью в ладонь, как сок черешни.
Помедлит вечер, старый плут, На линии ночного фронта, Сквозь солнца шелковый лоскут Продернув нитку горизонта.
Сейчас откроют звездный тир Двенадцать знаков Зодиака. И лунный нозреватый сыр Съест тучи черная собака.
Я в темноту зажгу свечу. Я воск накапаю на воду. Я так хочу, я так хочу У ночи взять ее свободу!
ххх
Просто тихо, просто снежно, Просто дворник в куртке рыжей, Помахав метлой небрежно, Подошел к ларьку поближе.
Просто пиво, просто с пеной, Просто продавец с бородкой Так прилежно, так степенно Разбавляет пиво водкой.
Просто сушки, просто с солью, Просто вкус шального пива — Это вкус кабацкой воли Подмосковного разлива.
Просто в хроменьком ларечке Под названьем «пиво–воды» Продадут тебе в рассрочку Два глотка хмельной свободы.
ххх
Завтра будет новый день Без обид и без греха. Легких мыслей дребедень, Милых шуток чепуха.
Завтра будет чистый дом, Дом без сора по углам. Уничтожим старый лом, Уберем ненужный хлам.
Завтра будет сто дорог, Уходящих в новый век — В неизвестное полет, В несвершенное побег.
Безысходность новых ран. Беззаботность новых лиц. Ненаписанный роман — Белизна пустых страниц.
Завтра будет новый день, Становящийся вчерашним, И уверенность, что дальше Снова будет новый день.
ххх
Это, конечно же, полный вздор, Глупость и ерунда. Но, заглянув этой ночью во двор, Мне улыбнулась звезда.
Это, конечно же, просто смех. Не верьте белиберде! Но, посмотрев этой ночью наверх, Я улыбнулась звезде.
Этот безмолвный ночной разговор Длился две тысячи лет. Она освещала уснувший двор. Я смотрела на свет.
Узнать не сумеет никто, никогда, никак, ни за что, нигде. О чем говорила со мной звезда. О чем я молчала звезде.
ххх
Я хочу совсем немножко: Крошку хлеба, супа ложку, Рыбный хрящик, ломтик мяса, Горстку риса, кружку кваса, Пару новых башмаков, Стопку носовых платков, Платье, блузку, свитер, юбку, Шляпку, шарф, перчатки, шубку, Пару–тройку изумрудов, Шкаф с серебряной посудой, Мех лисицы, мех шиншиллы, Две спортивные машины, Домик маленький в предместье.
ххх
Дайте ей немного пряжи И она вам зиму свяжет.
Свяжет шаль из снегопада, Свяжет шапку из сугроба И укроет, если надо, Теплым пледом от озноба.
Там, под пледом, на перинке Так легко и сладко спится! Лишь шуршит клубок в корзинке Да стучат тихонько спицы.
Дайте ей немного света И она вам вышьет лето.
Встанет радуга из шелка, Сядет солнце прямо в пяльцы. Вверх и вниз снует иголка В гибких и проворных пальцах.
Там, на луговом матрасе, Там, в зеленой колыбели Будем предаваться страсти Вдохновенного безделья.
Дайте ей чернил и перьев И она вам жизнь доверит.
И она возьмет тетрадку, Разлинует все страницы И опишет по порядку Все события и лица.
Взгляды, голоса, манеры, Интонации и жесты. Для всего найдется мера, Для всего найдется место.
Дайте ей дорожной пыли И она вам слепит крылья.
И она вам слепит душу, И она вам слепит сердце. Эту душу можно слушать, А у сердца можно греться.
Можно протянуть дорогу, Чтоб идти обнявшись вместе. Только дайте ей немного Мягкой пряжи, теплой шерсти.
ххх
Таганско-Краснопресненская ветка. Подземных трасс и переходов сетка Приклеена немножко набекрень.
Места для стариков и инвалидов Являются такими только с виду — Их занимают все, кому не лень.
В вагоне душно. Пассажиры редки. И у моей единственной соседки Сегодня был унылый долгий день.
На лбу морщины, а в глазах обида, Костюм из допотопнейшего твида, Помады полусмазанная тень.
Мне жизнь придумать ничего не стоит. Ее, конечно, что-то беспокоит И ей, конечно, изменяет муж.
Она, конечно, дура и наседка, Пеленки гладит и вертит котлетки, Короче, из кухонных скучных клуш.
Вот тема для бесед: понос дитяти. Она расскажет громко и некстати О цвете детских экстремальных луж.
Всем станет стыдно и немножко гадко, А муж, взглянувши на нее украдкой, Допьет компот из надоевших груш.
Ее движенья резки и неловки И, подходя к дверям на остановке, Она меня заденет невзначай.
Я не провидица и не гадалка, Но отчего-то мне ужасно жалко Ту, что бредет в свой закопченный рай.
ххх
Я знаю, что все бесполезно, Я знаю — никто не поможет Мне справиться с этой болезнью, И с этим ознобом, и с дрожью.
Я знаю, что мне в одиночку Придется идти по канату Туда, где отчаянья точка Пульсирует алым стаккато.
ххх
Я попрошу сегодня Бога Совсем чуть-чуть, совсем немного — Пустяк, безделку, ерунду. Чтобы пройти свою дорогу С самой собой и в такт, и в ногу, В самой себе ища подмогу, Как точку таянья во льду.
Я попрошу сегодня небо Не крова, не огня, не хлеба, И не любви, и не дитя. Я попрошу одно лишь слово. Пускай не громко и не ново Оно звучит. Мне нужен довод Для оправданья бытия.
ххх
Я очень долго буду жить, Гораздо дольше, чем хотела, Протягивая пульса нить Сквозь обессилевшее тело.
Я очень долго буду ждать, Так долго, что устану верить Как в неизбежность в точность дат В графе «уходы и потери».
И в полуяви-полусне Я очень долго буду плавать, Как рыба, спящая на дне, Безжизненная, но живая.
ххх
Суета сует. Суета. Больше в жизни нет ни черта. Суета сует. Круговерть. Даже некогда умереть. Даже некогда поскучать, В кресло сесть, ногой покачать, Посмотреть немое кино, То, что собиралась давно, Пролистать лениво роман, Разложить в гостиной диван И сквозь полуявь-полусон Слушать, как звонит телефон. Я сегодня дома одна Выпью этот вечер до дна, Выпью как хмельное вино То, что мне сегодня дано. Колдовской напиток, дурман Этот вечер, этот обман, Этот тихий рай, тихий ад. Я хочу вернуться назад! Дайте пропуск, дайте билет, Чтоб попасть в суету сует! В суету сует, в круговерть, Где мне некогда умереть.
