Послание президента Федеральному собранию в этот раз было не про ракеты, и это было специально обозначено в первых словах Путина. Разговор он предложил вести о внутренних делах — про социальную политику и народную жизнь. В финальной части речи ракеты все же появились, но, если можно сказать, в несколько реактивном ключе. Во-первых, Путин утверждал, что анонсированные в прошлом году супервооружения, над которыми многие иронизировали, в полном порядке, и уже весной некоторые персонажи мультфильмов Минобороны будут отправлены на испытания. Во-вторых, президент подчеркнул, что все наши последние военные приготовления — это не более чем ответ на политику США, и если бы «наши западные партнеры» больше прислушивались к мнению Кремля, то, может быть, и супероружие осталось бы рендерингом.

По сравнению с прошлогодней речью приоритеты изменились на противоположные, теперь ракеты служат приправой к социальной политике и необходимости «сбережения народа». Такая смена риторики привлекла внимание аналитиков, в ряду которых особенно выделилась Тина Канделаки. В посте телеведущей происходящее было проанализировано как «смена курса от милитаризма к национал-социализму», но потом Канделаки поправилась и пояснила, что имела в виду все-таки социализм.

Уже около года мы замечаем, что риторика величия и телевизионные ток-шоу «про Украину» больше не трогают людей и что граждан в гораздо большей степени волнует состояние своих банковских карточек. Теперь это признано начальством, а «демилитаризация» проведена в качестве кремлевской пиар-акции. Президент вместе с народом беспокоится о достойной жизни, а судьба «сателлитов США», которые «аккуратно подхрюкивают», ушла на второй план. Нет больше ни русского мира, ни высшей геополитической необходимости.

А вот социализма на уровне лозунгов действительно хватает. В речи Путина про поддержку граждан было три риторических линии. Во-первых, президент обратил внимание, что хотя число бедных снизилось с 40 млн человек в 2000 году до 19 млн человек в 2018-м, их все еще слишком много.

Специалисты уже комментируют эту конструкцию в том духе, что вопрос о том, что считать бедностью, упирается в то, какую статистику вы используете и где проводите верхнюю черту отсечения. Возможно, бедных в стране гораздо больше. Подобная «смена оптики» сводит на нет все развитие страны за двадцать лет. В бумагах Росстата все это, впрочем, никак не отражается.

С другой стороны, у государства нет эффективных способов контролировать неофициальную занятость граждан. И отсюда возникает серьезная проблема со второй риторической линией Путина. Она касается актуальной роли государства: поддержать тех, кто особенно в этом нуждается, в частности многодетные семьи, должников, попавших в трудную жизненную ситуацию, ипотечников. Именно перечисление мер адресной социальной помощи на этот раз стало «ударным элементом послания», что, конечно, гораздо лучше ракет.

Проблема же в том, что для реализации социалистических лозунгов нужна эффективная современная бюрократия, которая действительно знает, кто нуждается в помощи. Нет нужды говорить, что происходит с адресной помощью, когда чиновники коррумпированы.

Наконец, третья линия, к которой президент возвращался несколько раз, связана с тем, что у государства накопились гигантские финансовые возможности, попросту говоря — триллионы рублей свободных денег. Это идет вразрез с известной максимой премьер-министра Медведева о том, что денег нет, но Путин пояснил, что раньше средства консолидировались, а теперь этот процесс более-менее завершен. И намекнул, что теперь пора подумать о том, как эти деньги потратить с пользой. Выглядело это как обещание новых субсидий для голодных, но отчего-то кажется, что облизнулись в первую очередь самые сытые.

Действительно, рекордный профицитный бюджет на фоне невысокого государственного долга означает, что государство уходит от логики ежегодной экономии и сведения доходов и расходов. Теперь оно может рассуждать как свободный инвестор. Особенно удобно это делать в тех условиях, когда увеличивается число секретных статей бюджета, то есть отчитываться о трате денег, по сути, не перед кем. И если с адресной помощью не выгорит, то государство освоит средства в рамках какого-нибудь мегапроекта столетия вроде полета главы «Роскосмоса» Рогозина на Луну. Но акцентировать все внимание на будущих государственных тратах можно только в том случае, если мы готовы забыть, что предшествовало нынешнему профициту казны.

В 2018 году была проведена пенсионная реформа, которую все независимые эксперты оценили как прямое изъятие денег у населения, причем счет идет на сотни тысяч рублей с каждого потенциального пенсионера. Одновременно с этим отказом от социальных обязательств были повышены налоги, в том числе один из критически важных для развития экономики — НДС. Скачки инфляции сочетаются с не снижающимся давлением на бизнес — как фискальным, так и силовым (президент снова сказал о необходимости защищать бизнесменов, но эти указания не выполняются уже десятилетиями).

Как мы недавно объясняли подробно, в России де-факто гигантские подоходные налоги, оформленные в качестве «социальных взносов» с работодателя.

Вместе с падением цен на нефть и началом санкций со стороны западных стран среди российских законодателей и чиновников был открыт настоящий конкурс на новые меры по вытягиванию денег у граждан, в ход шло все — от новых акцизов до фискальной охоты на самозанятых.

И вот теперь государство перетащило в бюджет достаточно денег, чтобы задуматься об адресной социальной поддержке малоимущих. Но если бедность — это реальная проблема, то, может быть, не стоит ограничиваться социальной помощью?

Если государство всерьез намерено победить бедность, то не стоит играть в очень большой благотворительный фонд, деньги в который принудительно «перечислили граждане». Можно просто снизить налоговую нагрузку на людей и компании, что позволит без всякого участия государства уменьшить число людей за чертой бедности — людям будут платить более высокие зарплаты, они смогут больше тратить.

Но этот сценарий, похоже, не очень соответствует государственной политике.

Так что честный разговор о бедности начался бы с того, что государство приостановит пенсионную реформу, отменит последние повышения налогов и откажется от профицитного бюджета. Причем произойдет все это в ходе открытой публичной дискуссии, страшно сказать, в парламенте. В этой ситуации государству не нужно будет выступать в качестве благотворителя по отношению к собственному формальному работодателю — избирателям.

Но — и это самый главный тезис послания президента 2019 года — никакие серьезные изменения или реформы стране не нужны. В политсистеме, в судах, в отношениях с госкорпорациями у нас в России все обстоит превосходным образом. Нужно лишь немного подтянуть социальную помощь и заключить с гражданами «социальный контракт».

Примечательно, что этот последний термин из послания, значения которого никто толком не понял, является точной калькой с французского термина «общественный договор». Вот такую его версию гражданам России предлагают на ближайшие годы: вместе с государством точечно бороться с вопиющими случаями бедности, согласившись со всем остальным.