Я видел этот прыжок на сером экране советского телевизора. Тогда не было еще в русском языке странного слова «сэйв», говорили иначе: «Спас!» Бенкс спас! Шел чемпионат мира 1970 года в Мексике. Играли два чемпиона мира: Англия — прошлый, и Бразилия — будущий.

Позже я узнал, что ошарашенный Пеле сказал спокойно вставшему на ноги Бенксу: «Я думал, что гол». «Вы и я, мы вместе так думали», — отвечал лучшему игроку мира лучший английский вратарь. Тут к их светской беседе присоединился капитан и центральный защитник сборной Англии Бобби Мур, который хлопнул вратаря по спине и сказал ему с серьезностью, в которой и была самая соль английского юмора: «Ты стареешь, Бенкс, раньше ты намертво брал такие!»

И все трое расхохотались.

Гордону Бенксу, вратарю сборной Англии, в тот момент было 33 года. В воротах он стоял уже восемнадцать лет. В те далекие наивные времена игроков еще не выращивали в инкубаторах, то бишь в академиях, они тогда вырастали сами, как грибы в лесу. И Бенкс, деревенский парень, вырос сам, гоняя и отбивая мяч на идиллических полянах провинциальной Англии в свободное от работы время. Это тоже покажется странным в наш век, когда футболисты становятся футболистами в пять лет и не знают никакой другой жизни и работы, кроме футбола. Бенкс знал, и еще как.

Он знал ту небогатую, темноватую, смутную, тревожную жизнь, в которую среди многих прочих был вовлечен его отец, державший подпольную букмекерскую контору. Он знал полууголовный мир шпаны, которая заправляла на улицах. Брата Бенкса избили до смерти. Отец разорился. Сам Бенкс устроился помощником угольщика и грузил мешки с углем.

Вратарь советской республики Антон Кандидов, чтобы укрепить руки и отточить реакцию, ловил астраханские арбузы. Вратарь Британской империи Гордон Бенкс, чтобы накачать плечевой пояс, ворочал мешки с углем. Когда он прославился, когда стал чемпионом мира, когда Пеле признал его прыжок самым удивительным из всех, которые видел — а каких только вратарей и прыжков Пеле не видел, — его так и назвали: Banks of England. Бенкс Английский.

В допотопном мире маленьких стадионов с деревянными скамейками, на которых сидели мужчины в кепках, никому не приходило в голову планировать карьеру. Все происходило, может быть, криво и косо, но само собой. Гордон Бенкс сидел на трибунах, когда вратарь заштатной провинциальной команды получил травму. «Слышь, парень, ты не постоишь?» — позвал его тренер, как-то раз видевший, как он прыгает и скачет в воротах на окраинном поле с проплешинами. Он встал постоять, и это стало его жизнью.

Бенкс знал в футболе все. Конечно, он, великий вратарь, знал вкус великих побед, но еще лучше он знал вкус крови на разбитых губах и боль. В ту пору вратари бросались в ноги нападающим руками, а не ногами вперед. Наш Маслаченко, современник Бенкса, так получил страшную травму, когда чилийский нападающий вместо мяча ударил ему в голову. Бенксу в такой же ситуации сломали нос. Еще ему сломали руку, сломали локоть, сломали палец, выбили плечо. Однажды нападающий так врезался в него, что он потерял сознание. Но выбить из ворот его было нельзя, он возвращался в них с упорством англичанина, знающего, в чем его долг. Он вернулся в ворота даже после автокатастрофы, в которой кусок лобового стекла выбил ему глаз. Одноглазый вратарь? Такое бывает? Бенкс доказал, что бывает.

При этом он был абсолютно беспафосный человек. Достаточно посмотреть на его лицо, чтобы понять это. Он всегда много шутил. Он никогда не был надутым индюком. Он спокойно признавал, что Яшин лучше него. Самореклама и просто реклама, без которых немыслимы современные звезды, предстающие перед нами в золотом сиянии своих мегаконтрактов, были ему чужды. Ну он же помнил, что было время, когда он играл за три фунта в неделю и однажды за сезон умудрился пропустить 122 гола. Было время, когда он служил в армии и там играл за свой полк против команд других полков — танкисты против летчиков, пехотинцы против гусар. Уже там, на этих турнирах, ему доставлял много хлопот худенький, сутулый игрочок, бегавший как заводной и раздававший хитрые пасы. Звали его Бобби Чарльтон, и Бенксу предстояло вместе с ним стать чемпионом мира в 1966 году.

Простой английский дядька Бенкс хорошо знал не только физическую боль травм, но и душевную боль несправедливости. Его, чемпиона мира и отца трех сыновей, в два счета выгнали из команды как бесперспективного ветерана, чтобы освободить место в воротах для молодого Питера Шилтона; менеджеры хамили ему в лицо, указывая на дверь и отвергая саму мысль о выходном пособии. «Мы вам ничего не должны, мистер Бенкс». И что было тогда ему делать? Мистер Бенкс тогда отправлялся в другой клуб, становился в другие ворота и по-прежнему ловил и отбивал мячи.

Во времена, когда он играл, тренерский штаб клуба еще не был аналогом генштаба средней по размерам армии. Аналитики, психологи, специалисты по надуванию мячей, мастера шнуровки бутс, парикмахеры, гении тактики, умеющие отлично рисовать схемы, кто куда бежит, статистики, тщательно считающие рывки и зевки игроков, — никого из них не было. А футбол был. Тренеров вратарей тоже не было, вратарь должен был тренироваться сам и сам вырабатывать свои приемы. У Бенкса такой был: перед игрой он мял в руках жевательную резинку, отчего руки становились липкими. Он считал, что так мяч лучше приклеивается к ладоням. Однажды в сборной Англии второй тренер забыл купить ему резинку. Бедный тренер, ему пришлось за пять минут до начала, когда команды уже стояли в туннеле, бежать со всех ног в киоск и покупать жвачку для вратаря. «Держи, Гордон, я принес тебе твою резинку!»

Гордон Бенкс был универсальный вратарь. У него не было слабых мест. Вытянув свое высокое (185 см) тело в струнку, он отлично играл на выходах и четко отбивал мяч кулаком. Он умел выбрасываться в ноги нападающему, и в арсенале его был последний довод вратаря, феноменальный прыжок. Он умел думать даже в моменты стресса. Когда Пеле посылал мяч в нижний угол ворот в матче 1970 года, Бенкс рассудил, что должен поставить ладонь под мяч под углом, чтобы мяч отлетел не на набегающего Пеле, а вверх, за ворота. Он так и сделал. Весь этот эпизод занимает меньше секунды.

На чемпионате мира 1966 года Бенкс вообще не пропускал голов до полуфинала, а в полуфинале пропустил от Эйсебио, да и то с пенальти. Эйсебио после этого обнял его, как бы извиняясь за то, что вынужден был ему забить. Но не в матчах, сыгранных на ноль, и не в полученных медалях и кубках было значение Бенкса, а в чем-то другом, что трудно забыть и еще труднее выразить в словах. В нем чувствовалась его душа, сильная и простая. Жест его длинной руки, которым он вводил мяч в игру, стоит у меня перед глазами.