— Вранье во имя благополучия и душевного спокойствия — главная тема «Квартета И». Она присутствует чуть ли не во всех ваших фильмах, начиная с «Дня выборов». И в политике, и в быту, и в личной жизни — мегатонны вранья. Что с нами случилось, почему мы все так заврались?

— А вы думаете, в прошлом веке было как-то иначе? А в позапрошлом? Тема-то вечная. О чем «Анна Каренина»? Ровно о том же самом. Речь ведь не только о вранье и правде, тут много всего накручено. Правота, например. В фильме есть такая фраза, Камиль ее произносит: «Нам стало важнее быть правыми, чем счастливыми». Или долг. Вы замечали, что в слове «должен» уже содержится «не хочу»? Когда в детстве родители говорили мне: «Ты должен это сделать», я, может, и хотел того же, чего они, но как только слышал «должен», сразу начинал не хотеть. Да, сделаю, но только не под давлением.

Мне тут недавно сказали: «Ты неприлично воспитан». То есть слишком воспитан, настолько воспитан, что под этим воспитанием, под хорошими манерами невозможно тебя нащупать, тебя самого как бы нет. И это неприлично, своим воспитанием ты обманываешь людей. В моей семье был культ гостеприимства: бог его знает, кто эта женщина, но нужно ее принять! А ты даже имени ее не помнишь… Конечно, это нечестно. Ты же не хочешь ее принимать, но надо разлететься, разбиться, наплевать на своих близких и сделать. Быть хорошим и быть собой — далеко не одно и то же. Мы, как река, мечемся между двух берегов: между жизнью, которую себе представляли в каком-то идеальном варианте, и жизнью, какой она оказалась на самом деле. Никогда эти берега не сойдутся.

— А как же Солженицын с его знаменитым «жить не по лжи»?

— Мне ближе фраза Грэма Грина, мы даже хотели сделать ее эпиграфом к «Громкой связи»: «Истина — удел философов и математиков, а в нормальной жизни значительно важнее доброта и ложь». Я бы сюда добавил еще любовь. В «Громкой связи» оправданием вранью служат любовь и дружба, как это ни банально звучит. Вот смотрите, я дружу со Славой Хаитом 40 лет. Предавал ли я его когда-то? Наверное, предавал, может быть, не заметив и не поняв, что я это сделал, а иногда заметив. Но жизнь многообразна, она ведет нас по этим изгибам и зигзагам. А если все стерильно и идеально, грош цена такой дружбе, мне кажется.

У всех есть какие-то секреты, есть в прошлом какие-то ошибки, проступки, мы же без черновика живем, и это нормально, в этом нет ничего плохого. Следить за человеком, который стерильно проживает свою жизнь, неинтересно ни людям, ни Богу. Вообще никакого смысла — что был человек, что не было.

— В ХХI веке изменять и врать стало труднее, чем раньше. Изменяли всегда, но без такого активного применения технических средств. Есть телефоны, есть соцсети, есть почта. А в итоге все очень прозрачно, ты как на ладони сейчас. Несколько кликов — и правда неизбежно всплывет.

— Я прихожу в ужас от одной мысли, что кто-то может прочитать мои письма, залезть в телефон. И вовсе не потому, что там что-то криминальное. Просто это личная жизнь, она по определению должна быть закрыта от посторонних.

— А от близких?

— И от близких. В человеческих отношениях доверие важнее всего. Не то доверие, когда залез, понял, что все нормально, и теперь доверяю, а то доверие, когда не залез. Иначе все поломается. Даже если залез и ничего такого не нашел, обязательно поломается.

— Это если жена залезла к вам в телефон или вы к ней. А если то же самое сделало государство?

— Государство пытается обезопасить себя, говоря, что пытается обезопасить население. Но в том и проблема, что правил нет. Когда власть последовательно и четко определила закон и сама ему следует, все в порядке. Но если закон — лишь оружие в руках пришедшего к тебе чиновника, дело плохо.

— Лет пятнадцать назад, в самый разгар поиска национальной идеи, Дима Быков предложил свой вариант: «Да, мы такие. И чё?»

— Отлично. Прекрасная национальная идея.

— Примерно то же и в ваших последних фильмах. Апология самопрощения и примирения со своей жизнью. Вы как бы говорите зрителю: «Ну, все уже, расслабьтесь, простите себе, если что-то было не так, попуститесь».

— Смотря где. В последнем фильме франшизы «О чем говорят мужчины» — безусловно. Там есть это: живи спокойно, другим ты не станешь, ты не убийца, не вор, не сволочь, будь собой доволен и будь уже счастлив. Это даже не между строк, а прямым текстом мы произносим. А вот в «Громкой связи» — не соглашусь.

— Я говорю о вашем персонаже, о Вадиме. Мораль такая: ну, изменил, ну и что ж теперь? Умереть и не жить?

— Как раз нет. Он мерзавец, хоть и обаятельный. И посыл мы закладывали прямо противоположный: если все себе прощать, можно докатиться вот до такого. От него ведь по сюжету жена уходит. Вот что ты можешь сделать со своей жизнью, если заиграешься в полуправду.

— Но если не устраивать разборок и не включать телефон на громкую связь, в принципе можно со всем этим безобразием жить, причем счастливо.

— Счастливо — вряд ли. Можно жить, да. Более того, все так и живут. По-другому, не изменяя, живет мало кто, и они живут либо скучно, либо (малюсенький процент) крайне счастливо. Я очень верю в этот процент, это мой аргумент за то, что так может быть.

— И все-таки ощущение, что вы оправдываете своих героев, даже таких циничных жуликов, как пиарщики в «Дне выборов», не покидает меня.

— А я вообще оправдываю людей. Был тут недавно на дне рождения у мамы своего близкого друга, она очень восторженный человек. И подруга ее сказала: «Мила не тратит время на осуждение, она использует его для любви». Мне это понравилось. Не знаю, как насчет любви, но я точно не осуждаю никого, даже своего персонажа из «Громкой связи».

Как-то в Лас-Вегасе попал в магазин, где были тысячи сортов мороженого, в том числе со вкусом голландской селедки. Смотрю, а из лотка уже забрано чуть-чуть. Жрет же кто-то эту херню! Его вряд ли заставили, он сделал это по своей воле, сознательно. И вдруг я понял, вернее, осознал, что все люди разные, у каждого своя роль. Слава богу, что я люблю шоколадное мороженое, слава богу, что живу своей жизнью, а не жизнью убийцы или наркомана, или пьяницы, которые, очевидно, тоже несут какую-то миссию. Как минимум, чтобы мы детям сказали: «Посмотри, это пьяница, так, как он живет, так нельзя». Все Богу для чего-то нужны. Поэтому и не хочется никого осуждать.

— Даже убийц?

— Убийцы и святые — за гранью нормы. Это исключение, а не правило. А мы — люди середины, нас большинство. Среди нас нет законченных негодяев, нет ангелов. Мы живем то по лжи, то не по лжи. Виляем, выруливаем, опять виляем, опять выруливаем. И нам очень хочется быть счастливыми, несмотря ни на что. Вот об этом мы «Громкую связь» и сняли.