Ильича надо спасать. А жителей поселка эвакуировать не спешат: людей у нас много. Да и лавина 1936 года, замерев по стойке «смирно», ждет, пока решится в Москве, в наркомате, важный вопрос: кого из взрывников послать в горы за славой? Такой сюжет.

Партер смотрит на муки тов. Очерета со сложным чувством. Кто-то и умилен.

Фестиваль «Золотая маска»-2019 открылся блестящими гастролями БДТ им. Г.А. Товстоногова в Москве: «Гроза», «Губернатор», «Алиса» Андрея Могучего. И «Слава» Константина Богомолова.

Пьеса Виктора Гусева (1909–1944) впервые и была поставлена в БДТ весной 1936 года. Шла с аншлагами. Потом надолго была забыта. Подзабыто и имя автора, хотя Гусев — ​сценарист фильмов Ивана Пырьева: «Весна в Москве», «Свинарка и пастух», «В шесть часов вечера после войны».

Еще он был автором песен «Полюшко-поле», «Служили два друга в нашем полку», «Хорошо на московском просторе». Пламенных поэз во славу расстрелов 1930-х (цитаты см. в «Википедии»). Книги стихов «Герои едут в колхоз» (1931) и многих других. Небесталанный явно человек. Но — ​сложный.

Богомолов славен радикальной переделкой текстов. У него в 2016 году и Настасья Филипповна, красотка из привокзального бара, писала Л.Н. Мышкину записочку менструальной кровью. Не то с Гусевым: «Слава» сохранена во всей красе. Два инженера способны взорвать лавину и спасти ГЭС и людей. Маяк (Анатолий Петров) — ​юный советский честолюбец. Мотыльков (Валерий Дегтярь) — ​человек спокойный, этакий капитан Тушин индустриализации. На службу не напрашивается, от службы не отпрашивается. Невеста, летчица Лена (Александра Куликова), за такое скорбное бесчувствие готова с ним порвать. Позже ей придется, глотая слезы, лететь через грозы и смерчи, везти инструменты для спасения героя Мотылькова. Профессора-хирурга на всякий случай в горный поселок доставили заранее, а инструментарий для него — ​как-то вот нет.

Что ж, вполне наша логистика. Вся логика наша — ​тех лет. Как и ходульные монологи летчицы Лены. Лепет поселковых пионеров, умоляющих Профессора (Елена Попова) спасти дяденьку-героя. Финальные слова многодетной матушки Мотылькова (Нина Усатова) о том, что к встрече со Сталиным в Кремле она готова: Сталин — ​сын трудового народа, а она — ​трудового народа дочь.

И конечно, отеческий пригляд тов. Очерета (Василий Реутов) за всеми ними, включая лавину.

Спектакль Богомолова «Слава» красив (художник — ​Лариса Ломакина). Сдержанной гаммой, «наркоматовским минимализмом» реквизита. Крупными видео лиц на заднике: и актеры БДТ хороши, особенно странная бесполая фигурка Профессора, любящая Мать трудового народа и отечески зловещий тов. Очерет. (Как они справляются с текстом Гусева? Непостижимо!) В общем, Большой террор успешно становится Большим стилем.

Спектакль «Слава» пугает: полным остранением от пафоса и умильной фальши текста пьесы. От резкой, как падение урожайности по сравнению с 1913 годом, примитивизации всех характеров и поворотов сюжета у Гусева. Ссорятся ли Мотыльков и Лена, или вальяжный актер готовит сестру Мотылькова к сцене, или профессор-хирург, как укушенный, вдруг решает отдать герою именно свою пожилую кровь (и не-мед-лен-но, без проверок!), а медсестры уговаривают его пожалеть себя… сюжет фальшив во всех поворотах. Так излагают раешным стихом историю 1812 года. Излагают для ярмарочной, балаганной публики, которой «Войну и мир» не осилить.

На такую публику и рассчитана «Слава» (1936). Страшное антропологическое упрощение расейского человека шло до Большого террора двадцать лет. Коснулось и тех, кто днем «принимает решения», а вечером сидит с супругою в бархатных креслах БДТ. Особую человеческую породу надо было вывести, чтоб впарить ей и подкоп под Кремль, и пьесу «Слава».

Не все тексты 1930–1940-х таковы. Даже успешные. В «Судьбе барабанщика», «Чуке и Геке», «Двух капитанах» (уж куда героичней!), стихах Светлова и Луговского все сложней и честнее.

Но вот «Слава» Виктора Гусева — ​памятник эпохи, когда эта работа адова была выполнена.

Олимпийским спокойствием по отношению к тексту спектакль «Слава»-2018 пугает больше всего. В «Горках»-10 Дмитрия Крымова (2011 года спектакль) сцены из «Кремлевских курантов» Николая Погодина с Дзержинским — ​кентавром в шинели и окровавленным старорежимным инженером, некстати выпадающим из шкафа с планом ГОЭЛРО, не оставляли сомнений: как театр читает прошлое. И свой текст, хит 1939 года. В «Славе» — ​прочтения бесчисленны и бессмысленны. Умелый холодный спектакль дает место и постмодернистскому смешку, и всхлипу «патриота».

Страшно любопытно: как будет расти несомненный талант режиссера Богомолова далее?

А «Слава» что ж… Яркая заплата.