О Щукине и Узбекове я узнал, когда собирал материалы для расследования «Дело, покрытое угольной пылью», опубликованного в «Новой» в мае 2017 года.

К моменту выхода текста на Кузбассе уже обсуждали уголовное дело, фигурантами которого стали Александр Щукин, руководитель местного управления СКР генерал Сергей Калинкин, вице-губернаторы Александр Данильченко и Алексей Иванов и еще несколько персонажей, занимающих далеко не последние места в кузбасской иерархии власти и бизнеса. И уже было известно, что высокопоставленные чиновники и силовики подозреваются в том, что «по предварительному сговору» убедили собственника 51% акций АО «Разрез Инской» рыночной стоимостью не менее 1 млрд рублей передать актив «доверенному бизнесмену» Александру Щукину.

Мое же расследование началось после того, как в распоряжение «Новой» попал запрос, направленный 13 ноября 2015 года антикоррупционным главком МВД (ГУЭБиПК) в Интерпол. В документе была изложена просьба: оказать содействие в получении сведений по ряду офшорных компаний, контролируемых Щукиным, с целью проверки появившихся, как следует из запроса, подозрений в уклонении от уплаты налогов и выводе из России нескольких сот миллионов евро через кипрские офшоры.

Мне показалось вероятным, что катализатором уголовного преследования Шукина, генерала Калинкина и высокопоставленных чиновников администрации Кемеровской области могло быть «дело полковника Захарченко». Он стал легендой после того, как в ходе обысков на его квартире было изъято более 8 миллиардов рублей в российской и иностранной валюте.

Дело в том, что, устанавливая происхождение денег, следствие начало проверять все оперативные разработки, к которым имели отношение Захарченко и его подчиненные, занимавшиеся расследованиями преступлений в топливно-энергетическом комплексе. Вот тогда-то Щукин, видимо, и попал в поле зрения ФСБ. Прежде всего потому, что кузбасским угольным олигархом интересовалось и управление «Т» Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД, которым руководил Захарченко. Но к сентябрю 2016 года, к моменту ареста полковника, никаких подвижек в «деле Щукина» не было. Хотя с момента направления того самого запроса в Интерпол прошло уже более десяти месяцев.

В Кемерово вылетели оперативники ФСБ, где местные чекисты поделились с московскими коллегами информацией и о совсем свежем преступлении, к которому, по их мнению, предположительно был причастен и Александр Щукин.

А в ночь с 12 на 13 ноября 2016 года в Кемерово из Новосибирска прилетели сотрудники 5-го управления Следственного комитета России в сопровождении оперативников и бойцов спецподразделения ФСБ. Провели обыски и выемки в десятках кабинетов кемеровского управления СКР, администрации области, офисах коммерческих предприятий, в квартирах и загородных особняках подозреваемых. Так был дан ход «делу, покрытому угольной пылью».

Расследование продолжалось почти два года. В октябре 2018 года материалы дела поступили в Центральный районный суд Кемерова. Тогда же, в октябре прошлого года, начался и судебный процесс, который все еще продолжается. Всем восьми фигурантам уголовного дела, включая Александра Щукина, инкриминируется часть 3 статьи 163 УК РФ (вымогательство в особо крупном размере, совершенное организованной группой).

А пока шло расследование этого уголовного дела, находившийся под домашним арестом Александр Щукин, проживающие в Лондоне дочь бизнесмена и его зять обратились в суд с иском о защите чести и достоинства и требованием опровержения сведений, изложенных в моей публикации. Рассмотрение иска затянулось больше чем на год. Адвокаты Щукина и его родных регулярно заявляли ходатайства о переносе заседаний. Но в конечном итоге Преображенский районный суд Москвы отказал в удовлетворении иска. Мосгорсуд оставил это решение в силе.

Параллельно судебной тяжбе со мной как автором публикации и с «Новой газетой» шли еще два процесса. В арбитражных судах. Контролируемое Щукиным предприятие предъявило два иска к двум угледобывающим предприятиям с требованием совокупно выплатить более 1,5 млрд рублей. В качестве оснований для исков были представлены векселя. Ответчики долги не признали, заявив, что ценные бумаги поддельные.

Мне пришлось заняться и этими судебными процессами. И даже слетать в командировку в Кемерово, на одно из заседаний Арбитражного суда. Дело в том, что в иске о защите чести и достоинства против меня и «Новой газеты» было и требование опровержения информации о том, что в середине 2016 года была предпринята попытка присоединить к угольной «империи Щукина» еще два угледобывающих предприятия Кемеровской области: АО «Шахтоуправление «Талдинское-Кыргайское» (ШТК) и АО «Шахтоуправление «Талдинское-Южное» (ШТЮ).

В мае 2017-го я писал:

В конце прошлого года рассмотрение арбитражных дел о векселях в судах практически завершилось. При этом по одному из дел уже пройдены все инстанции. От Арбитражного суда Кемеровской области до Верховного Суда России. Перед вынесением судебных вердиктов судом были назначены и проведены несколько экспертиз в Новосибирской, Красноярской и Московской лабораториях при Минюсте России. И суды пришли к выводу, что векселя и документы в обоснование вексельных обязательств сфальсифицированы.

В тексте судебного решения прямо указана причастность Александра Щукина к этим «операциям»:

Повторюсь, решения по «делу о векселях», вынесенные Арбитражным судом Кемеровской области, были оставлены в силе вышестоящими инстанциями.

И тут, видимо, надо сказать о том, что еще в октябре 2016 года было возбуждено уголовное дело № 16000319 о мошенничестве с поддельными векселями. Сейчас это дело находится в Новосибирске, в производстве 5-го следственного управления ГСУ СК РФ.

А судьбой денег, выведенных из России, видимо, должны интересоваться не только британские журналисты, но и британские следователи.