— Последние несколько лет вы изучали богатых русских как отдельный социальный класс. Получилось понять, кто такой — этот среднестатистическийRichRussian?

— Когда я провела исследование, я была поражена, как все эти люди поразительно похожи между собой: все они подчеркивали, что выросли в интеллигентной семье (причем это не всегда было правдой), считают «культурность» чрезвычайно важным качеством, отличающим их от других людей, и что они жертвуют деньги на развитие искусства. При этом последним они не кичатся, отмечая, что хорошие дела не должны быть публичным достоянием.

— То есть, они хотят стать частью западного истеблишмента?

— Не думаю. Они, конечно, следуют определенному образу роскошной жизни, но все-таки существует некий культурный барьер. Некоторые рассказывали, что иногда будто бы испытывали «комплекс неполноценности», потому что это в Москве ты для всех VIP, а здесь никто про тебя не знает. Это в Сколково ты можешь рассказывать молодежи, как стать успешным бизнесменом, но сейчас этот «опыт успеха в бизнесе» абсолютно нерелевантен в России, а тем более — на Западе, ведь капитал и влиятельность были получены в 90-х. Интегрироваться здесь действительно непросто, и так случается со многими — например,

Одно из немногих исключений — это Леонид Блаватник (американский и британский бизнесмен, бывший сокурсник и бизнес-партнер Виктора Вексельберга. После пожертвования более 200 млн фунтов на строительство новой галереи музеяTateModernполучил звание рыцаря-бакалавра с титулом «сэр» за заслуги в филантропии. — Ред.), к нему английский истеблишмент относится с большим уважением. Но если сравнивать здешний образ жизни тех, кто близок к нынешней российской власти, и тех, кому из России пришлось бежать, то я бы сказала, что они живут примерно одинаково.

И еще любопытно, что здесь богатым русским не чужды демократические институты, и у них тоже есть запрос на справедливость — они начали переходить в легальную плоскость и решать свои вопросы в британских судах. В Лондоне пару лет назад организовали «Тур Клептократии» по местам жизни богатых русских, и дом сына главы крупнейшей российской госкомпании был в числе достопримечательностей, которые показывали. Его британские юристы потом отправили некоторым медиа суровые письма. Сама по себе категория юристов, которая обслуживает русских богачей в Лондоне, тоже очень интересна:

— А каким образом ваши визави объясняли вам и самим себе это необычное сочетание: публичный патриотизм и загородные дома в Европе?

— Тут были разные версии. Я общалась с телеведущим Дмитрием Киселевым, он, например, рассказывал, что у него было шесть жен, одна из которых была англичанкой. Особенно забавно это звучало в контексте патриархальных ценностей, которые он пропагандирует. Еще он рассказывал, что его старший сын учился в престижной британской школе, о чем тот очень пожалел, потому что ребенок там страдал.

Но в основном все объясняли, что у них «русская душа» и что у них особый патриотизм — не такой, как у всех россиян. О том, что не патриот, сказал только Игорь Цуканов (миллионер, глава благотворительного фондаTsukanovFamilyFoundationи коллекционер искусства. — Ред.). По его словам, что единственное, что важно — это российская культура, а она может жить в любой точке мира, независимо от того, что произойдет с самой страной. На фоне остальных это было просто экстримом, потому что большинство согласились на интервью со мной только при условии не обсуждать политику.

— А какие ценности они все-таки прививают своим детям, которые учатся за границей — западные или российские?

— Мне повезло пообщаться с некоторыми такими детьми. Как социолога меня как раз очень интересовало, как в следующем поколении будет воспроизводиться структура российского общества, ведь в скором времени произойдет полноценный процесс передачи богатств от родителей к детям, и в стране появится новая элита. С одной стороны, они хотят, чтобы их дети могли стать полноценной частью эстеблишмента в любой западной стране. С другой стороны, они напуганы тем, что дети могут потерять свое ощущение «принадлежности России» и будут плохо говорить по-русски, ведь есть риск, что они превратятся с иностранцев. Риск и правда есть: молодые и эрудированные люди в Лондоне с финансовым образованием могут полностью окунуться в жизнь того же Сити с его миром денег — и остаться в нем навсегда.

— Они разделяют патриотизм родителей?

— Я много думала о том, могут ли дети богатых русских стать теми, на кого граждане могут возложить свои надежды? Они неохотно говорили о своих взглядах, но я поняла, что

Если они будут выступать за демократизацию, то поставят свои собственные капиталы и себя под риск. Я не уверена, что они будут жертвовать своими интересами ради чьей-то свободы и демократии.

Недавно я общалась со студентами Kings College, и среди них был один русский, который подтвердил мои наблюдения. Он ходил в очень дорогую частную школу, большую часть жизни прожил в космополитичном Лондоне и является полноценной частью британского общества с антирасистскими и антигомофобными взглядами. Но он мне очень четко сказал: «Путин — это гарант нашей стабильности».

— Отношение к богатым русским в Лондоне после отравления Скрипалей изменилось?

— Мне кажется, что не сильно, но это только мое предположение. Думаю, что более тяжелые времена были после аннексии Крыма — тогда в обществе было какое-то помешательство и любую социальную активность русских — и тех, кто поддерживает власть, и тех, что против — воспринимали с очень большим подозрением.

Разговоры о санкциях в отношении богатых русских и запрете инвесторских виз их, наверное, напрягали, но сомневаюсь, что они считали себя «на грани». Один из российских миллиардеров, с которым я общалась, объяснял мне:

если в какой-то из стран у них возникнут проблемы, то за два-три дня они без проблем перевезут все нажитое на новое место, где их уже будет ждать повар с горячим супом.