Ирина Гвон — женщина средних лет, родившаяся в маленьком городке Шахтерск на Сахалине.

Ее отец — руководитель строительной компании в Южно-Сахалинске. Ирина работала в его фирме.

«Криминальная» часть истории началась с того, что Ирина приобрела у одной обанкротившейся компании строительную технику и автотранспорт. Первоначально она хотела их продать, но спустя долгое время на одном из совещаний в компании отца встал вопрос о том, что для выполнения контрактов нужна техника, и отец предложил дочери сдать в аренду ее грузовики, краны и бульдозеры, раз уж другого применения на тот момент не было.

Ирина так и поступила. При этом все бумаги по сделке готовила компания отца, бухгалтер которой получила консультацию в местной ИФНС, а также запросила юридическое заключение в специализированной организации. Мнения налоговиков и юристов совпали: для того чтобы просто сдавать технику в аренду, нет необходимости регистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя, достаточно как физическому лицу ежегодно оплачивать 13 % налогов на получаемые доходы с арендной платы. Налоговики между тем предоставили «код дохода: аренда транспортных средств», который Ирине необходимо было указывать в ежегодно подаваемых декларациях по форме 3 — НДФЛ.

«Вся техника была задекларирована, были уплачены налоги 13 % с доходов, получаемых от сдачи в аренду техники. В течение 5 лет налоговая инспекция проводила ежегодные проверки налоговых деклараций госпожи Гвон как физического лица, и претензий к ней не возникало. В случае если бы Ирина была зарегистрирована в качестве индивидуального предпринимателя, она могла бы избрать систему налогообложения в упрощенной форме в виде налога с дохода и платила бы по ставке 6 %», — объясняет адвокат Роман Глинин.

Ну, то есть ни о каком уклонении от уплаты налогов здесь не могло быть и речи. Государство осталось в жирном плюсе.

Вот что важно: никому, кроме компании отца, Ирина Гвон технику не сдавала и не планировала. То есть она не собиралась становиться предпринимателем, ее вполне устраивала работа по найму — на папу. Так зачем ей было регистрироваться в качестве ИП?

Надо сказать, что ни следствие, ни суд первой инстанции, ни апелляция так и не ответили на этот вопрос — о мотивах, по которым Гвон якобы решила утаить от государства предпринимательский характер своей деятельности. Даже и в формальной стороне предъявленных ей обвинений были грубые ошибки, прямо влиявшие на квалификацию дела. Например, якобы Гвон приобретала технику для того, чтобы сразу же сдать ее в аренду. И в качестве подтверждения этого тезиса приводится тот факт, что почти вся она прошла госрегистрацию накануне сделки с компанией отца. Но при этом приобреталась она в разное время, за несколько месяцев, а то и лет. А право собственности у нас, как известно, возникает на основе договоров купли-продажи. Но этот неудобный факт следствие и суд предпочли не заметить. Как и то, что Гвон сдавала технику не стороннему лицу, а собственному работодателю, то есть не действовала на свой страх и риск, — а это основополагающая характеристика предпринимательской деятельности.

Так или иначе, Гвон получила в суде первой инстанции два года условно. Апелляция сократила срок наказания на месяц. Во имя чего победило государство — непонятно.

«Отсутствие либо наличие у лица формальной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя делает такое лицо преступником либо добропорядочным гражданином, по мнению суда. Решение сахалинского суда по частному случаю формирует порочную правовую практику. Суд дал неверное толкование понятию предпринимательской деятельности и поставил вне закона деятельность миллионов граждан РФ по распоряжению принадлежащим им имуществом при уплате всех налогов и сборов», — говорится в кассационной жалобе Гвон, поданной в Верховный суд.

Сейчас, когда страна стоит на пороге кампании по борьбе с самозанятыми и прочими гражданами, которые пытаются выжить в новой экономической реальности, рассмотрение этого дела выходит за рамки истории отдельно взятого человека.