«Диалоги убийц». Фрагмент книги

Их застрелили морозным днем в центре Москвы, на улице Пречистенка. Они шли с пресс-конференции, адвокат Станислав Маркелов и журналистка Анастасия Бабурова. Убийца вышел им навстречу, мужчина с икс-образной походкой и натянутым на лицо шарфом. Обогнал, развернулся, достал из кармана браунинг и выстрелил Маркелову в голову. Помедлил мгновение, но все-таки выстрелил и в Бабурову. Десять лет назад, 19 января 2009 года. Маркелову было 34 года, Бабуровой — 25 лет.

В этой книге — 11 дней разговоров между их убийцами, Никитой Тихоновым и Евгенией Хасис. С 23 октября по 2 ноября 2009 года вышедшие на их след сотрудники ФСБ записывали все, что обсуждала эта пара. 3 ноября их задержали. Тихонову было 29 лет, Хасис — 24 года.

Оба были убежденными национал-социалистами. Тихонов в ранней юности попал в «Объединенные бригады 88» (признана экстремистской, запрещена) — одну из самых крупных группировок московских неонацистов — и до самого конца был не только активным ее участником, но и одним из идеологов ультраправого движения в России. Хасис, попав в эту среду, активно занялась поддержкой заключенных нацистов, став одной из создательниц фонда «Русский вердикт». Так она и познакомилась с Тихоновым, который с лета 2006 года был в розыске по делу об убийстве антифашиста Александра Рюхина (интересы потерпевших в этом деле представлял адвокат Маркелов) и жил на нелегальном положении. Хасис помогла ему нелегально перебраться на Украину, где он жил до осени 2008-го.

Никита Тихонов вернулся в Россию, чтобы убивать. К этому времени националисты осознали, что массовое уличное насилие неэффективно (а тогда нацисты совершали за год сотни нападений и десятки убийств), а правоохранительные органы наконец-то начали с ними бороться (десятки ультраправых отправились за решетку). Постепенно они пришли к мысли, что необходимо бороться за власть, создавая законспирированные боевые группы, — в общем-то такая же стратегия описана в романе Уильяма Пирса «Дневники Тернера», повествующем об успешном восстании неонацистов в США. Тихонов в своих статьях тоже призывал к вооруженной борьбе и нападениям на полицейских, чиновников, влиятельных мигрантов и общественных деятелей.

Вернувшись в Россию, он собрал небольшую вооруженную группу. Тихонов ощущал себя и своих товарищей революционерами, его идеалом были бойцы ИРА в Ирландии времен борьбы за независимость и боевики-эсеры в царской России. Он и свою группу назвал с намеком на эсеров — Боевая организация русских националистов (БОРН — признана в 2015 году экстремистской и запрещена). Возможно, они и были революционерами, но с крайне примитивной идеологией — обычный белый расизм.

С 2008 по 2011 год они совершили десять убийств и два неудавшихся покушения. Среди их жертв — антифашисты и мигранты, адвокат, журналистка, полицейский, федеральный судья. Обычно после преступления они рассылали заявление, в котором БОРН брала на себя ответственность и обещала продолжать свои акции.

Конечно, такая группа не могла существовать без достаточно широкого круга симпатизантов и пособников. Имена многих из них звучат в разговорах, но двух друзей Никиты Тихонова нужно обозначить сразу — это журналист «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин и глава «Русского образа» Илья Горячев. Все трое были хорошо знакомы с начала двухтысячных, все трое входили в редколлегию созданного Тихоновым и Горячевым журнала «Русский образ».

Когда Тихонов ушел на нелегальное положение, первое время он жил дома у Стешина, старый друг помогал ему скрываться и позже, хранил у себя его вещи и самое главное — помогал ему доставать оружие. В общем-то только благодаря Стешину у БОРН появился арсенал, из которого они убили большинство своих жертв.

«Русский образ» Ильи Горячева из сайта и редколлегии журнала вырос в политическую организацию, которая пыталась заигрывать с властью и одновременно внедрять своих сторонников в открыто прокремлевские движения. Горячев обзавелся, как он говорил, «кураторами» от администрации президента, которая тогда охотно заигрывала с националистами. 4 ноября 2009-го ему разрешили провести на Болотной площади концерт «Коловрата», одной из самых известных в России наци-групп.

Своими политическими успехами он постоянно делился с Тихоновым, который его полностью поддерживал. Если Горячев и не был полноценным участником БОРН, то во всяком случае был активным пособником группы и идеологом, к мнению которого по политическим вопросам Тихонов всегда прислушивался.

«Я хочу в миниатюре повторить путь Рамзана», — объяснял Горячев соратникам, имея в виду, что нынешний глава Чечни сначала воевал с оружием против российской власти, а затем перешел на сторону Кремля и сейчас прекрасно себя чувствует. Тихонов же говорил, что «у нас выстраивается в дополнение к сильному силовому сектору сектор политический».

Горячев в итоге получил пожизненное заключение. Стешин — медаль за присоединение Крыма.

Это странное и, пожалуй, страшное чувство, когда фигура убийцы постепенно размывается, и он становится живым человеком, к которому ты начинаешь испытывать сочувствие, умиление и жалость. Например, когда Тихонов хвастается, что его «угостили какао по сто рублей кружка, я выпил две», поет Хасис песенки или замечает, что «стоит коту только отвернуться, зайцы уже калачиком свернулись и лежат».

А потом показывает собранные в дорогу вещи: вот, отличная «шапка, в которой можно убивать всяких нехороших людей». Вообще после бесед Тихонова с Хасис остается ощущение, что они живут в очень маленьком и душном мирке, сотканном из националистической пропаганды, споров в «Живом журнале», субкультурных разборок и вытекающей из всего этого необходимости убивать тех, кого они посчитают врагами. И даже не успевают оглядеться вокруг.

Эти разговоры — удивительный и важный документ. В нем сконцентрировано столько разных вещей, что я теряюсь, не могу их сформулировать и только стираю и снова пишу слова «удивительный и важный». Впрочем, думаю, что любой читатель сможет сформулировать все сам.

В конце концов, не каждый день нам выдается возможность так пристально вглядеться в лица двух убежденных убийц и окунуться в их повседневную жизнь.

Разговоры Тихонова и Хасис восстановлены по расшифровкам и аудиозаписям из материалов уголовных дел против них и других участников БОРН (записи были рассекречены во время следствия).

В некоторых местах вставлены цитаты из переписки Никиты Тихонова и Ильи Горячева по скайпу, которую они вели параллельно с беседами «зайки» и «кота». Их переписка сама по себе очень интересный документ, но большая ее часть приходится на лето и начало осени 2009-го и не совпадает со временем прослушки.

Большинство разговоров ведется вечером — Хасис рано уходит на работу (она тогда была менеджером по продажам в компании «1С-Бухгалтерия»), а Тихонов если и остается дома, то сидит за компом или возится с оружием, иногда тихонько матерясь. Реплики Тихонова и Хасис обозначены как М. и Ж. — так они указаны и в расшифровках.

* * *

И еще одно. Это цитата из выступления Станислава Маркелова на митинге против политического террора, 30 ноября 2008 года. Его последняя публичная речь.

Егор Сковорода

Диалоги убийц

27 октября 2009 года

День новостей о раскрытии убийства Маркелова и Бабуровой

Тихонов возвращается домой около девяти вечера. Он один, время от времени разговаривает сам с собой.

М.: По-моему, это какая-то провокация… Это раз.

Ходит по квартире. Звонит по телефону.

М.: Привет. А-ага. У тебя все в порядке? Ага. Ты это, поосторожней, когда домой будешь идти, ладно? Я все читал. Все, пока.

Тихонов садится за компьютер, что-то печатает и бормочет.

[object HTMLElement]

Выходит в кухню, что-то себе готовит, снова сидит за компьютером.

[object HTMLElement]

Хасис приходит к половине первого ночи. Тихонов предлагает ей поесть.

М.: Подожди, съешь эти… Сейчас я тебе покажу. Без проблем дошла?

Ж.: Да, я осмотрелась вокруг дома, вроде все нормально.

Они смотрят в интернетеновостьо том, что Михаил Маркелов заявил о раскрытии убийства.

Ж.: Он знает, кто это сделал, у меня нет сомнений.

М.: Знает. Зачем такое публиковать, заинька? Не знаю.

Ж.: Думаю об этом.

М.: Я эмоционально дико на измену упал. Сейчас ходил, советовался с Эдом, аж два ствола с собой взял.

Ж.: Я уверена, что речь идет непосредственно о вас, и в этом сомнения ни у кого, и что речь идет о хохлах. И что по твоему месту нахождения у них вряд ли могут быть данные. Скорее всего, они думают, что оба человека обратно уехали на Украину. Сделали и уехали. И это была их личная месть. Но есть второй вариант развития, то, что они… Маркелова взяла на себя БОРН (запрещена в РФ. —Ред.).

М.: Ага.

Ж.: БОРН до сих пор в Москве. Это тоже всем очевидно после последних событий.

М.: Я думаю, что еще это провокация на то, чтобы начались метания, попытки уехать куда-то.

[object HTMLElement]

М.: Угу.

Ж.: А учитывая, что Маркелов сам вполне мог инициатором расследования быть, у него очень большие связи в силовых органах, то у него на этот счет может быть вообще… Не знаю, что у человека в голове. Он мог сам лично выкинуть эту инициативу без ведома органов. У него независимое расследование, и срать он хотел. Он своих людей из органов подключил к этому процессу, и у него свои мысли на счет того, куда вы рыпнетесь.

М.: Тогда, действительно, частные люди Маркелова могли следить за Эдом, например.

Ж.: Могли, вполне. Потому что выяснилось, что вот один из лидеров бригады, за ним следили. И Эда тоже накроют, если это так.

М.: Угу.

Ж.: Ну, и близких. Ну, основные какие-то ключевые фигуры. Сергея Сергеевича скорее всего. Потому что он сейчас более-менее на виду. Ну, он известен органам хотя бы из-за того, что он очень плотно общается с Ильей. В любом случае [он засвечен]. А провокация может быть как раз к тому, чтобы вы начали выходить на связь с людьми.

М.: С кем?

[object HTMLElement]

М.: Эд сказал: «Судя по тому, что написали про это неформальное сообщество со связями за рубежом, я думаю, — говорит, — наверное, Бородатый полез на свои рассылки. Вот, это Эд сказал. Ну, как бы Опер он не сука, он молчать не будет.

В ходе разговора слышны металлические звуки, характерные для сборки и разборки огнестрельного оружия. Тихонов и Хасис копаются в своих пистолетах.

[object HTMLElement]

М.: Ты хочешь его таскать с собой? В принципе, это оправданно, просто как ты будешь это делать?

Ж.: В сумочке. Вот, поняла, что без ствола-то мы букашки.

М.: Да, я сегодня подумал, что я даже с одним — букашка, когда к Эду на встречу пошел, взял два. Дослала патрон в патронник, что ли?

Ж.: Нет. А он не ставится.

М.: Все равно. Это в крайнем случае, если стрелять будем. В общем, омлет готов.

Хасис смеется. Некоторое время обсуждают соратников-националистов и читают новости.

Ж.: Вася когда на связи будет? Может быть, вот этого проверить, выбрался, не выбрался?

М.: Я вот теперь думаю, Вася появится на встрече завтра? Мы с ним завтра встретиться должны днем. Эд сказал: «Да он пропадет теперь». Не я, это Эд так [говорит]. Потеряется.

М.: Я очень хочу переехать завтра.

Ж.: Тогда так сделаем, соберем завтра вещи. Завтра поедем. Ну, сложим в сумку. Сложим все необходимое самое. Не будем брать с собой громоздкое, посуду, микроволновку. И завтра с этой большой сумкой всего необходимого поедешь туда. Все, больше сюда не явишься. Ты соберешь все палево и необходимое нам на сутки и уедешь туда. А послезавтра вечером привезу оставшееся туда.

Тихонов и Хасис собирают вещи для переезда, перекладывая их из ящиков в пакеты.

М.: Хорошо. Я что думаю, завтра приеду, завтра с утра, значит, займусь сбором вещей. Соберу все палево, которое нам в данный момент не нужно при себе держать. Вот, и отвезу к Диме Стешину, если что. Хоть не пропадет на квартире, если мы туда не переедем.

Ж.: Сами здесь останемся до утра?

М.: Не знаю пока, еще этого не решил.

Ж.: Только ты у меня стволы не забирай, и гранату давай оставим.

М.: Нет-нет, это все оставим.

Ж.: Я бы вообще бы и АКСУ зарядила.

М.: Думаешь?

[object HTMLElement]

М.: Если со стволами, мы нормально будем отстреливаться. Штурм мы в любом случае успеем отразить даже с тем, что у нас есть. Штурм мы отразим.

Ж.: Ну АКСУ заряди сегодня давай. Давай поспим спокойно.

М.: Да. Глянь лучше, что я купил.

Ж.: Презервативы.

М.: Зайка решила обо мне не заботиться, забила на меня, поэтому я пошел и купил.

Ж.: Радуйся, что я о себе позаботилась.

М.: Как ты о себе позаботилась?

Ж.: Таблетки пила.

М.: Я-то откуда знаю. Ты мне не доложила, что позаботилась о себе. С чего мне это знать-то.

Они сидят и собирают патроны, копаются в своем оружии.

М.: Один должен быть лишний. Лучше меня послушай. Деньги, дополнительные мои документы, наши с тобой фотографии — все в зеленом рюкзаке. Еще там наган с глушителем. Наган разряженный, не заряженный, патроны. Гранаты, куча записей, куча сим-карт, все мои телефоны в красной сумке.

Ж.: Убери вот это в сумочку, пожалуйста, вот это в красную сумку.

Разговор Тихонова (leshiy-1) и Горячева (enotov-46) по скайпу, около часа ночи.

leshiy-1: Еще хочу уточнить: вы сможете меня греть в глухомани?

enotov-46: Да.

enotov-46: Тут с зогом интересная коллизия — Л. же активно набирает очки и ща хочет тоже быть наравне с Лешей нашим куратором -) Леша очень злится от этого, а мне такая ситуация только в кайф.

leshiy-1:Тогда надо придумать способ доставки.

enotov-46: Мы ж с тобой уже продумывали — карточка.

leshiy-1: Та же самая?

enotov-46:Номер у меня цел.

leshiy-1: Ты Л. назвал 5-е число?

enotov-46: Диапазон от 1 до 5.

leshiy-1: Сегодня узнал, что с этим проблема. Я собирался 1–3 [ноября] съездить и привезти, но человека не будет в городе до 6-го. Может, Л. сказать, что у тебя предоплата на руках, мол, вернули, потому что трудности с доставкой. Если он не передумал, то доставка — на 10-е.

Два часа ночи. Хасис приходит в комнату из кухни и садится возле работающего за компьютером Тихонова.

Ж.: Скажи мне, мой милый друг.

М.: Чего?

Ж.: Ну, ситуация от обратного, вернее, от прямого? Что [имеется в виду] Опер, звучит очень убедительно. Теперь объясни мне от обратного, как они на Опера по делу Маркелова могли выйти?

М.: Рассылка.

Ж.: Но он же это точно не делал со своего компьютера.

М.: Я не знаю, как он это делал.

Ж.: Я считаю, что если на Опера вышли, то его кто-то слил. Ты понимаешь, что если возьмут Опера, что будет? Ну, помимо непосредственной угрозы тебе.

М.: Ничего.

[object HTMLElement]

М.: Я-то тут при чем? Зайка, у меня к тебе большая просьба. После часа ночи, после двенадцати вообще не подходить ко мне с серьезными разговорами.

Ж.: Хорошо, извини, я взорвусь.

М.: Давай, у меня есть одно правило: не думай о том, чего ты не можешь изменить. Вот я и не собираюсь думать о том, что будет с Ильей, если возьмут Опера.

Ж.: Ой, коть, закрой балкончик.

М.: Короче, если идем на прорыв, то забираем красную сумку, которая здесь, и валим через окно, [необходимое тут] все в рюкзаке.

Они все-таки укладываются спать около четырех часов утра. За окном слышен шум дождя и проезжающих мимо дома автомобилей.

2 ноября 2009 года

Ночь перед арестом

Оба возвращаются домой после полуночи, сначала Хасис, минут через двадцать после нее и Тихонов.

М.: Ну что, зайцы-холодцы, я отрывался от паствы, гипотетически, после встречи с Эдом. Доехал до «Новокузнецкой», сел на трамвай, не у самого метро, доехал до «Чистых прудов», сделал пересадочку, вот он я.

Хасис одобрительно мычит.

М.: Будешь есть вкусняшку?

Ж.: Я курицу съела.

Хасис рассказывает про Егора Горшкова и что он отвел сегодня Хасис в сторонку и сказал, что к лету собирается уходить из «Русского образа», а она, по его мнению, «наиболее подходящий человек на начальника службы безопасности». И что Горшков сказал, что во время тренировок с Константином Сапожниковым обнаружил у того «навыки, присущие человеку из моего круга» — то есть выходцам из спецслужб. И теперь сам намерен «провоцировать» Костю.

[object HTMLElement]

Ж.: Может, но я не верю в это, потому что Костя общается с большим количеством нелегалов и ни одного еще не сдал.

М.: С каким большим количеством?

[object HTMLElement]

М.: За что сел-то?

Ж.: По сто пятой. Он, говорят, серьезный очень парень был такой. Шесть лет ему дали.

М.: Кого убил-то, цветного?

Ж.: Не знаю.

М.: Скинхед может и белого убить, вон с соседом повздорит во дворе.

Ж.: Да нет.

М.: У нас таких много было, которые там. Один вон участкового пырнул во дворе.

Ж.: Участкового что, нормально. Хотя кто его знает. Ну, ты знаешь, учитывая, что Костя и так куратор, то куда ему еще быть и оперативником.

М.: Типа да.

Тихонов возится у плиты. Время около часа ночи.

М.: Вадик научился складно излагать свои мысли. Или он репетировал?

Ж.: Репетировал. Он уже, наверное, со всеми обсудил все это столько раз.

М.: Продавливать ему, правда, мысли свои не получается. Это хорошо. Но излагать он их научился.

Ж.: Растет малыш. Ой-Ейчик нервничает, что ли? Отсчет времени почасовой ведет в «ЖЖ». Осталось 37 часов.

М.: Да? Он песню скинул.

Ж.: Да?

М.: Да. Замечательная. Сейчас послушаешь.

Оба переходят в комнату и устраиваются перед компьютером.

М.: Так. Почему он не показывает? Давай ты уберешь это. Не нравится, как показывает. Ну, вернись обратно, откинься, неудобно же.

Включает песню свою. Звучит музыка.

Ранним утром вломились в квартиру, Обыск, арест, мордой в пол — всем стоять. Но русский боец не станет терпилой, Он во врага начинает стрелять.

Сосед-обыватель от выстрелов вздрогнул За стенкой война или чудится мне Там партизан не сдается без боя Все честные русские давно на войне

Свободу всем русским националистам Свободу всем моим белым братьям Свободу всем русским националистам Скоро-скоро мы отомстим нашим врагам

Ж.: Мне нравится.

М.: Все нравится котиково.

Снова звучит музыка.

Ж.: Молодцы.

Возвращаются на кухню.

Обсуждают сценарий видеоролика, который Хасис планирует снимать с кем-то из своих знакомых.

Ж.: Всякий трэш из фильмов, а заканчиваться должен, знаешь, газетки такие летят, так крутятся, крутятся, крутятся, дув! И так: «Сбежал из-под стражи Василий Кривец». Потом так: «Бум, бум, дув! Боевая организация русских националистов взяла на себя ответственность бла-бла-бла». Потом так: крутятся, крутятся, крутятся — бум! — «Объявлен в международный розыск скинхед па-па-па». Там крутятся, крутятся, ну, такие штуки. Как тебе?

М.: Креативненько. Надо же на компьютере это как-то сделать, да?

Ж.: Ну, я хочу сделать. Бум! Может, не больше трех: про побег, про БОРН пропиарить, вот, и что-нибудь.

М.: Я думаю, можно выдуманные заголовки. Первый такой: «Скинхеды объявлены в международный розыск», второй: «Националист-убийца сбежал из-под стражи», ну и третий: «БОРН берет на себя ответственность»… За что только, непонятно.

Ж.: За взятие администрации президента.

М.: Нет, лучше: «Боевая организация русских националистов берет на себя ответственность», а дальше теряется текст.

Ж.: Надо курить, мыться и вырубиться, наверное. Сегодня один час спала, один час. Свободу русским националистам!

М.: Самых лучших зайка гладит. И чего еще?

Ж.: Нихера себе, ты такого о себе скромного мнения.

М.: Да. И это, и целует тоже.

Ж.: Такой ты самовлюбленный.

М.: Да. Еще бы завтра нормально отстреляться. Иди мыться, мне еще [на завтра вещи] здесь собирать.

Ж.: Нет, мне кажется, уже ничего мешать не будет [спать]. Котик, твоя эта… Ай! Больно, блин, дурак!

[object HTMLElement]

Ж.: Скажи, сколько время пока.

М.: Два часа. Два часа девять минут. В общем, знатный жидяра, вообще офигенный. Из «Кедра» его расстреляли. Из «Кедра» и из помпового ружья.

Ж.: Повесь, пожалуйста, мой свитер на джинсы.

М.: Мне кажется, из помпового ружья стрелять из машины, конечно, извращение.

Ж.: Полотенце дай мне.

М.: Ой, кто это, кто это такой? Глазки… Это ктой-то, ктой-то, ктой-то и с глазками чевой-то и лежит, раскинув ножки, он чевой-то, а это зайка — и не он, а вовсе она.

Ж.: Это не лучшая песня в твоем репертуаре.

М.: Ох, ох, ох, ох. Чего ты, зайка, смотришь на меня? Морковку твою взял. Чего ты, зайка, смотришь на меня, как будто я морковку твою взял, я морковку я твою не брал совсем.

Около двух часов ночи Хасис ложится спать, Тихонов бродит по квартире до пяти утра. К семи оба уже встали. В 7.07, как указано в справке ФСБ, слышен звук звонка в дверь. Это пришли их задерживать.