Пишет через три десятка лет после той давней встречи, о чем все ж упоминает: «Ведь мы уже встречались, давно, давно, и это было так хорошо тогда!»

Глубокие, умные, теплые письма из семейного архива Давида Самойлова подготовлены к печати вдовой поэта Галиной Медведевой. Они, возможно, не увидели бы света, если бы имена Самойлова и Светланы Аллилуевой не нуждались в защите от массовой химобработки граждан сериалом Первого канала «Светлана».

В «Новой» уже публиковалось жесткое письмо Александра Давыдова, сына поэта, к сценаристу Александру Бородянскому.

Давыдов пишет: первый вариант сценария привел семью Самойлова в ужас. Наследники поэта тогда обратились к Константину Эрнсту: «Переврано все, что можно: факты его жизни, его отношения с Аллилуевой. Самойлов, считавшийся одним из самых умных и остроумных людей своего времени, представлен глупым пошляком-соблазнителем, несущим выдуманную авторами чушь».

Первый канал принял к сведению (видимо, не желая судов). В окончательном варианте «Светланы» действует «поэт Давид Смолов». Вирши ему деятели шоу-биза стачали сами. Но неискушенный зритель может их принять за самойловские. А искушенных и просвещенных все меньше. Над этим у нас работают.

И видно в байопике: судьба Светланы («кремлевской принцессы», как умильно писали сайты), образ Самойлова искажены с единственной целью. Чтобы больше народа подтягивалось к рекламным паузам. Народа попроще: ему все легче впарить. А судьбы персонажей, их трагический опыт, их лирика — только сырье для завлекухи.

Сегодня в «Новой» говорят документы. Характер и уровень мышления героини, ее отношение к поэту десятилетия спустя — не имеют ничего общего с сериалом. Редакция благодарит Галину Медведеву за возможность доказать это.

Отдел культуры «Новой»

3800692 Тбилиси ГССР Проспект И. Чавчавадзе д. 75 кв. 5 10.XII.85

Милый, милый Дезя!

Я написала тебе письмо немедленно же, после того, как увидела тебя (неузнаваемого) на экране в телевизионной программе прошлой зимой. Это были гл.[авным] обр[азом] фронтовые стихи — знакомые мне давно — и голос твой был такой же, как всегда. Увы — посланное в адрес телередакции, письмо не дошло до тебя. И я так огорчалась этим.

Сегодня Зяма Гердт сказал мне, что ты меня помнишь, и я осмелела, и опять пишу тебе, после стольких лет. Знаешь, Дезя, я помню каждое твое слово, шутки твои, интонации. Годы стирают из памяти очень многое, то, что неважно и ненужно, а в особенности — годы, прожитые в иных странах. Это так полезно всем — пожить долго в иных странах, узнать о другом, сопоставить, сравнить. А после — приехать домой и насладиться горьким дымом отечества. И во всем этом долгом отсутствии мне помнились твои живые слова, а также твои строки, строфы (хотя книг под рукой не было). Многое, многое стерлось и ушло за эти годы — но не ты, не твои стихи, не твой голос.

Я так сильно всегда желала тебе успеха, славы, признания — которых ты так достоин. И вот — ты все это имеешь (сохранился ли у тебя красный однотомник Пушкина, толстый такой?..)1. Я видела недавно кое-что из твоих новых стихов: сборники «Залив», стихи в Дне поэзии 1982 г. (чудесное «Была туманная весна» 1969 года2). Хотелось бы иметь в руках всё…

Ах, Дезя, милый, что за жизнь мы живем. Мне было очень трудно там. Одно время — всерьез. Начала пить (в годы 1972–79). Потом — бросила, теперь все это позади. Выбралась оттуда — просто чудом, не иначе. И — счастлива в Грузии, хотя здесь азиатские нравы, и многое не по нутру мне. Но Грузия — страна поэтическая, прекрасная, а это очень важно, важнее многого. Читал ли ты мои «Двадцать писем к другу», [книгу], написанную в Жуковке (за другую книгу3 я не отвечаю, это работа «коллектива»).

Напиши мне, Дезя, — я буду так счастлива!

Обнимаю тебя, дорогой мой.

Всегда твоя Светлана

Января 17-го 1986 Тбилиси

Милый Дезя! (Прежде всего не болей! Как твое здоровье сейчас?)

Ужасно обрадовалась твоей открыточке. Может быть, когда-нибудь, напишешь и побольше. Хотя — в твоих стихах очень многое читается и о тебе самом. Зяма Гердт говорил о тебе, а давным-давно также писатель Максимов4, которого я однажды видела там. Приятного впечатления он на меня не произвел.

Одна из твоих поэм заканчивается так:

Я беру последние четыре строки всерьез — не думаю, что ты шутил. Именно так: «взалкали» права все, в том числе и я. Куда меня это завело и привело — сам знаешь. А ты — солдат — при своих обязанностях, сберег и свою честь. (Как видишь, я беру твои строки серьезно и буквально. Может быть, я неправа?)

Я очень рада была вернуться домой и глотать дым отечества, которого пока что все еще куда больше вокруг, чем свежего воздуха. Когда-то, давно, давно, — когда мы с тобою еще не встретились, — я была хорошей девочкой и чистой душой. Теперь мне жутко на себя посмотреть, я имею в виду — изнутри. Скоро 60 — каковы итоги?.. [см. стихи Каролины Павловой6]

Моей Оле7 здесь очень трудно. Характер у нее сильный, упрямый. Она взрослее своих 14 лет, а мы ее в школу все запихиваем…

Она существо нестандартное, опыт жизни у нее уже большой, и ей с детьми скучно. По совести — надо бы ее отправить назад, куда она очень хочет… Не знаю, дадут или нет, но буду пытаться. Здесь она зачахнет, особенно в этой азиатской Грузии, где ей кланяются и балуют ее нещадно. Этого она совсем уже не может понять!.. Мне тоже трудновато привыкать к Азии после 2-х лет в очень либеральной, космополитической, эгалитарной Англии, а также после 15ти лет Америки, с ее глубоко демократическим, плюралистическим обществом. (Плюрализм — это то, что было и здесь до революции.) Видишь — после 17ти лет там немного трудновато мне тут. Вот я и возвращаюсь к твоим строкам об «обязанностях», и вижу, что в юности моей я думала, именно так. А теперь что-то у меня все съехало с рельс, и никак я опять на эти самые рельсы не встану.

Мой сыночек Ося8 вырос в большое говно (извини), с нами у него ничего общего; то же и моя Катя9 — хотя назвать ее этим словом я не могу. Мы им абсолютно не нужны. Оля никому не нужна, бедная девочка… Вот и попробуй иметь душевный покой, однако не перестаю пытаться.

Обнимаю тебя, дорогой соловушка. Как хорошо, что ты меня не забыл. Твоя Светлана.

21 февраля 1986 Тбилиси

Дорогой Дезя!

Я вернулась из поездки в Москву и нашла дома твою книгу стихов. Седьмую10 (Почему ты ее так и не назвал? Звучит очень хорошо, что-то роковое всегда есть в числе 7, заключительное, наиважнейшее.)

Как это славно, что ты ее надписал мне. Нет мне лучшего подарка и быть не может (завтра стукнет шесть десятков). Спасибо и за твое теплое письмо.

Безумно хороши стихи; читаю и перечитываю их. Как хорошо, что ты уединился на свой Залив! Писать и думать в Москве невозможно. Я вот уже который раз, возвращаясь в Тбилиси, испытываю блаженство успокоения здесь. И чувствую себя — дома. Это — даже странно. А моя Оля — уже говорит, пишет, читает, поет и танцует — по-грузински! В этой капиталистической девочке вдруг заговорило нечто очень старое, «азиатское» — она преображается здесь. Но — все же уедет кончать школу в Англии, нам это как будто разрешили. Обещает вернуться сюда и будет приезжать на каникулы.

В Москву я езжу по делам, их много, они неинтересны. Старых друзей мало — и ужасно устаю от них. Устаю от разговоров. Так хочется часто хорошо помолчать. Здесь суетно — но всегда можно найти место для уединения. И такая красота здесь везде — лишь выехать из города.

Дезя, одна строка твоей книги меня поразила, так как это то, что чувствовала и я.

Ведь я приехала в Грузию именно «умереть». (Не завтра, не скоро — но именно — чтобы здесь умереть.)

Мои московские друзья этого неспособны понять. А простые люди здесь понимают это очень хорошо, глубоко; молча кивают головой, когда скажешь.

Ну хорошо, у меня и у Ольги это — «в костях». А у тебя откуда?.. А вот откуда: ты понял, ты понял, мой дорогой, что Грузия — это не экзотика и не застолья…

Грузия это очень сдержанная сила духа, древняя сила изнутри, с которой этот народ остается самим собой, несмотря ни на что. На фресках VI–IX веков — те же лица, что и на улицах сегодня! Ты — понял эту силу, и она тебя тянет к себе. Как это хорошо.

Обнимаю тебя. (Еще напишу о других твоих стихах.) Всегда твоя Светлана.

Публикацию подготовила Галина Медведева, специально для «Новой»

1Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в одном томе. М.: Гос. изд-во худ. лит-ры, 1949. Сигнальный экземпляр, присланный Сталину и подаренный дочери Светлане. Она же, в свою очередь, подарила его Д. Самойлову в день его рождения с надписью: «Лысому Давиду, соловушке. 1 июня 1960 г. С. Аллилуева». 2В оригинале «Была туманная луна». Написано 5 апреля 1966 г. 3Аллилуева С. Донская музыка. 4Владимир Максимов. Главный редактор журнала «Континент». 5Цитата из поэмы Д. Самойлова «Юлий Кломпус». 6См. Каролина Павлова (1807–1893) «О былом, о погибшем, о старом…» — Прим. ред. «Лучше, чем сказал поэт, — не скажешь», — добавляет Светлана Аллилуева в письме Самойлову к стихам поэтессы XIX века. 7Ольга Питерс — младшая дочь С. Аллилуевой. 8, 9Ося, Катя — старшие дети С. Аллилуевой. 10Самойлов Д. Стихотворения. М.: Сов. писатель, 1985.