300 миллионов пользователей Snapchat ликуют: на их любимых питомцев теперь тоже распространятся эффекты дополненной реальности (augmented reality) — ​волшебного конька, обеспечившего этой социальной сети триумфальное шествие по планете. Представьте только: котиков можно будет украсить вытекающей изо рта радугой, заячьими ушками, розовыми очками, хлебным тостом и даже штукатурным макияжем стареющего кинелона — ​точь-в-точь как и самих хозяев. Разве не прелесть?

Представил на миг: а что, если технология Snapchat доберется до Facebook, и френдленты наполнятся дополненно реалистичнымифотографиями местных котиков? Представил и содрогнулся: оскорбление нравов, свирепствующих в социальной сети Цукерберга, может оказаться похлеще прецедентов, зафиксированных в «Нормах сообщества» («мы запрещаем размещать изображения обнаженной женской груди, на которых присутствует сосок, однако при этом допускаем публикацию подобных изображений, если на них запечатлены акты протеста»).

В фейсбуке котики неприкосновенны. Они священны, а дополненная реальность — ​возмутительное оскорбление местных правил поведения и принципов.

Как такое возможно? Откуда берется этот quod licit Jovi?

А может, мне все только кажется?

Начну с краткой эволюции социальных сетей. Первоначальный импульс интернета (в том виде, как его задумывали отцы-основатели), а именно — ​виртуальное пространство для свободного общения самостоятельных и независимых индивидуалистов — ​схлопнулся еще в 90-е годы. Не потому, что перевелись киберлибертарианцы Джона Барлоу и последователи Алисы Розенбаум (ака Айн Рэнд), а потому, что Земля — ​это планета леммингов, и все они подались в интернет.

Как только интернет получил массовое распространение, формат персональных веб-страничек и авторских блогов уступил место социальным сетям, в которых тяготеющие к стаду души обрели шанс на виртуальное существование.

Сети первого поколения — ​LinkedIn, MySpace, Facebook — ​заимствовали старую модель индивидуального самовыражения, однако соразмерили ее с возможностями масс. Это автор «Живого Журнала» и его читатели (в большинстве своем такие же авторы) мог позволить себе роскошь лонгрида (пусть даже и графоманского). Для рядового обитателя фейсбука написать осмысленный текст в 100 слов — ​подвиг, последний раз случившийся на выпускном экзамене по литературе в школе.

Социальные сети позволили подпитывать «виртуальное лицо» на льготных условиях: 10 слов, одна картинка — ​и бурлящий поток лайков в кармане.

Скоро, однако, оказалось, что даже 10 слов — ​непосильная нагрузка для поколения миллениумов. У молодежи постбумажной цивилизации вместе с атрофировавшимся умением писать руками отсохла и сама потребность что-то писать/читать в принципе. Наступила эпоха визуальной культуры.

Новый спрос породил новое предложение: социальная сеть для обмена видеороликами — ​YouTube — ​удовлетворила потребности продвинутых миллениалов, способных напрягать глаза более 1 минуты. Задача облегчалась музыкальным форматом, во все времена любимым молодежью.

Юношество, испытывающее физический дискомфорт даже от одноминутной концентрации на чем бы то ни было, получило в подарок от коммерсантов сеть Instagram, в которой можно общаться на уровне обмена фотографиями. Вернее, фотофикциями, поскольку массовая фотошопная идеализация не оставила шансов на связь с реальностью.

Какое-то время динозаврам, еще помнившим культуру ХХ века, казалось, что Instagram — ​предел деградации. Они ошиблись. В 2011 году группа студентов Стэнфордского университета, чутко уловив чаяния своего поколения, придумала социальную сеть Snapchat, которая не просто отрывает фотофикцию от реальности, но и придает ей культовые атрибуты молодежного мироощущения — ​Fun (прикольно) и Cool (круто).

Дальше — ​больше.

Веселые картинки в социальной сети Snapchat живут всего несколько часов, после чего благополучно самовыпиливаются из ленты «собеседников»!

Справедливости ради надо сказать, что исчезающая реальность была известна в европейской культуре задолго до Snapchat, по меньшей мере — ​с XVIII века. Для нее даже придумали специальный термин — ​эфемера (от греческого — ​то, что живет один день). В прошлом, однако, эфемера имела рациональное объяснение: люди читали и тут же выбрасывали рекламные листки, открытки, памфлеты, каталоги, входные билеты и т. п. Однако только социальная сеть Snapchat довела исчезающую реальность до уровня нового мироощущения, которое в наши дни разделяют уже 300 миллионов обитателей планеты.

Возвращаемся теперь к котикам. Котики в Snapchat играют такую же роль, что и сами участники социальной сети. Здесь нет ни слов, ни мыслей, ни фотографий. Здесь царит эфемера, которая символизирует собой радость существования, основанного на беспечных принципах Fun и Cool. Жизнь нужно прожить так, чтобы каждое ее мгновение было прикольным и крутым.Какая разница, как мы разукрашиваем наших котиков, если любой прикол и крутяк исчезает в небытие уже через пару часов?

Для читателей, застрявших в культуре и цивилизации прошлого века, подобное мироощущение кажется невозможным. «Что ж, — ​пожмет плечами продвинутый миллениал, — ​не нравится, так и не ходите в наш палисадник!»

Застрявшие и не ходят. Они укрылись в фейсбуке.

Почему надругательство над котиками а-ля Snapchat невозможно представить в социальной сети Цукерберга? Потому что в фейсбуке окопались те, кто добровольно либо по инерции живут в иллюзии бессмертия!

Стать бессмертным можно, лишь оставив после себя след. Желательно след достойный, красивый, значимый.

Только самые безответственные особи могут позволить себе роскошь выцарапать на дереве ножичком «Здесь был Вася» и успокоиться. Для таких в виртуальном чистилище заготовлено место под названием «Одноклассники».

Сливки общества, избравшие для самореализации солидный фейсбук, ответственно относятся к собственному следу в истории, поэтому непрестанно его идеализируют.

Ежедневное поддержание авантажного аватара — ​тяжелый труд. Трудно регулярно генерировать равнодушные чекины из лондонского аэропорта. Трудно позировать на пляже острова Пхи-пхи (желательно после того, как власти запретили простым смертным его посещение). Трудно постоянно селфить последними моделями айфона. Почти нереально небрежно обнимать рулевую оплетку «Мазерати». Нагрузка по оставлению достойного следа в истории поистине невыносима.

Именно в этот момент на помощь приходит котик! В фейсбуке котик — ​ключевой инструмент самоидеализации. Котик — ​беспроигрышное доказательство того, что его хозяин существует. Он есть. Он живой. Он чувствует. Думает. Переживает. Заботится. А значит, сохранится в истории и обретет тем самым бессмертие.

Покорно, безропотно. Порождая у тех, кто разглядывает фото собачки, чувство неловкости от жалкости бытия. Собачка со своей вечной, почти еврейской, печалью во взгляде транслирует неправильный образ, мешающий поддерживать иллюзию обетованного бессмертия.

Совсем другое дело — ​котики. Взгляните на любое изображение этого представителя семейства Felidae в фейсбуке: все морды как на подбор холеные, надменные, вечно всем недовольные, излучающие презрение к окружающему миру. Как царственна их виртуальная стать!

Не беда, что независимость и свободолюбие котиков притворно и заканчивается в момент, когда наступает время клянчить сметану. Неважно, что царственная стать мнима и скрывает защитную реакцию на несправедливость мира (думаете, случайно котики — ​любимый объект истязаний у живодеров?).

Важно другое. Величественное амплуа котика блестяще транслирует вовне амбиции, нереализованные хозяином в риаллайф, удачно скрывая от посторонних глаз одиночество, жизненные неурядицы и метафизические печали владельца аккаунта фейсбука.

Забавно, что трогательность и сентиментальность — ​хрестоматийные атрибуты садиста. Котик, кажется, единственный зверь в природе (помимо человека, разумеется), который перед тем, как сожрать воробья или мышку, любит всласть попытать свою жертву. Зато какие котики мимишные. Такие же лапочки, что и их хозяева.

А теперь представьте, что в фейсбуке такой вот семантически заряженный котик становится объектом добровольного глумления путем добавления к нему реальности! В мире, где ни на миг не утихает хоровое исполнение квиновского Who Wants to Live Forever?, это совершенно дикое и возмутительное представление. Вот и я о том же.