Марина живет вдвоем с мамой. Обе увлечены собаками, завели красивую шелти. Долго не решались после смерти первой собаки, но без живности дома было слишком пусто.

Марина заболела в 2013 году, когда ей было 25 лет. На плановой флюорографии обнаружили увеличенные лимфоузлы в грудном отделе, направили на биопсию. В больнице взяли недостаточно материала и точный диагноз поставить не смогли. Марина обратилась в онкоцентр в поселке Песочный, там сказали, что придется снова лечь в больницу, чтобы уточнить разновидность лимфомы. Требовалась повторная биопсия. «У меня с первого раза шрам остался, — рассказывает девушка. — Я запаниковала, не хотела второй шрам. Подумала: не может быть, ведь я не курю, не пью, хорошо себя чувствую. Я просто не поверила, что у меня может быть онкология».

На два года Марина забыла о диагнозе, но в 2015 году случилось обострение на фоне гриппа — сильно отекла шея и стало тяжело ходить. Марину направили в институт Мечникова, где уже поставили точный диагноз: лимфома Ходжкина, смешанно-клеточный вариант.

«На анализы и потом на лечение я уже не могла ездить самостоятельно, — продолжает Марина. — Просто делала два шага и дальше не могла идти, задыхалась. Мне помогали мама с братом. Но даже тогда я испугалась не смерти, а того, что могу облысеть».

В институте Мечникова сделали аутотрансплантацию стволовых клеток. «По сравнению с соседкой по палате трансплантацию я перенесла хорошо», — вспоминает она. Марина кажется слишком бесстрастной, когда говорит о болезни, но в ходе разговора все же выдает себя одной фразой: «Говорят, что все болезни от нервов, и мне действительно кажется, что это так. Я все держу в себе, мне так проще».

На самочувствие не жалуется, но сокрушается, что, устровшись на работу, сразу пришлось уволиться.

«Я окончила лицей на повара-кондитера и сразу пошла работать. У нас практика была в «Севере» («Метрополе»), где я и осталась. Мне там очень нравилось — в чистоте и тепле работаешь. Я делала пирожные и склеивала торты, хотела дойти до самой сложной операции — украшения кондитерских изделий. Обследование постоянно откладывала, тянула. Надеялась сдать экзамен на повышение квалификации, но не успела: присвоили первую группу инвалидности.

Сейчас Марина чувствует себя хорошо, силы вернулись. Она снова может заниматься домашними делами, гулять с собакой на тренировочной площадке неподалеку от дома и мечтает вернуться на работу.

Ремиссия длится уже долго, и в ней необходимо закрепиться. Для этого нужно провести около 24 курсов химиотерапии дорогостоящим препаратом «Ниволумаб». Лечение продолжается уже три года, и все возможности родственников и знакомых уже исчерпаны, а маминой пенсии и Марининого пособия по инвалидности на дорогое лекарство не хватает.

ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ПЕТЕРБУРГСКОЙ РЕДАКЦИИ | АРХИВ ПУБЛИКАЦИЙ | PDF