Существующий спортивно-концертный комплекс ввели в строй к Олимпиаде-80. Задуманный в единстве с ансамблем Московского парка Победы, он композиционно замыкал его Аллею Героев. Работа авторского коллектива во главе с архитекторами Н. В. Барановым, И. М. Чайко и специалистами по конструкциям Ю. А. Елисеевым и О. А. Курбатовым получила Государственную премию. Ленинградский СКК вошел в список величайших инженерных достижений ХХ века — наряду с туннелем под Ла-Маншем и транспортной эстакадой, соединившей острова Японии. Такую оценку он получил благодаря блестящему конструктивному решению: гигантский пролет в 160 м перекрыт стальной мембраной, которую удерживают кольца, закрепленные на 56 несущих колоннах. Петербургский союз архитекторов внес СКК в перечень лучших объектов советской архитектуры, рекомендуемых для присвоения охранного статуса.

Изначально задумывалось, что и вся прилегающая территория будет служить спорту. Но строительство уже заложенного легкоатлетического стадиона оказалось заморожено, запланированные горнолыжная и санно-бобслейная трассы остались только на бумаге. Как и одобренный Градсоветом в 2010 г. эскизный проект застройки квартала спортивными сооружениями.

Вместо них один за другим стали появляться гипермаркет, торговый центр, еще один участок занял патронируемый Тихоном Шевкуновым комплекс «Россия — моя история».

По словам Романа Ротенберга, вице-президента ХК СКА (президент — Геннадий Тимченко), они к этому месту присматривались еще с 2011-го. Два года назад СКК передали из федерального подчинения городу, после чего клуб СКА официально обратился к губернатору Петербурга с предложением реконструировать этот объект и благоустроить прилегающие к нему территории. Весной 2017 г. СКА передали участок площадью 3,3 га вдоль пр. Юрия Гагарина, под сооружение двух спортивных полей — одного без трибун, а другого на 2 тыс. зрителей. Попутно в клубе заявили о намерении создать рядом 20-тысячный стадион.

Сначала речь шла только о реконструкции существующего СКК к чемпионату мира по хоккею. Ее оценивали в 15 млрд руб. Именно такая сумма оказалась заложена в городском законе о крупных инвестпроектах. Согласно документу, принятому парламентом Петербурга минувшим летом, при инвестировании от 15 млрд в реконструкцию и строительство объектов спорта или культуры можно без торгов получить в аренду и смежные земельные участки. Их застройка коммерческой недвижимостью позволит окупить вложения в социально значимые объекты.

Вокруг СКК, согласно предварительному инвестпроекту, клуб СКА пожелал возвести около 300 тыс. кв. метров жилья, а также объекты социальной инфраструктуры. Здания могут достигать 70 м — внесена поправка, допускающая соответствующее изменение допустимой здесь предельной высоты 40/60 м. С подачи Комитета по инвестициям была одобрена и заявка о переводе более 23 га вокруг СКК в зону деловой, средне- и многоэтажной жилой застройки. Более сотни поступивших от граждан предложений о закреплении за прилегающими к СКК территориями статуса рекреационных зон чиновники отклонили. А существующий сквер (7 га) был исключен из перечня зеленых насаждений общего пользования.

Попутно стала продвигаться концепция нового строительства со сносом СКК, чье техническое состояние якобы небезопасно, и приспособить здание к требованиям проведения международных матчей нет никакой возможности. Хотя различные масштабные концерты (Madonna, Depeche Mode и др.) и международные соревнования успешно проводились там до недавнего времени, вплоть до нынешнего ноября — когда под крышей СКК прошел чемпионат мира по прыжкам на батуте.

Директор СКК Николай Скляренко весной направлял Виталию Мутко аналитическую записку, в которой доказывал целесообразность сохранения существующего здания. Согласно записке, его модернизация обойдется дешевле демонтажа гигантских конструкций, а на заявленные 15 млрд можно и СКК реконструировать, и построить в другом месте новую ледовую арену на 20 тыс. зрителей. Ответа Скляренко не дождался — снесли его самого, назначив другого директора с приставкой и. о.

Планы уничтожения СКК вызвали и консолидированный протест архитектурного сообщества, выраженный на Градостроительном совете в ноябре, при первом обсуждении концепции новой ледовой арены.

Мэтры высмеяли представленную работу малоизвестной мастерской «Лайфкволити Эволюшн». Авторы настаивали на том, что вдохновлялись идеей мощного энергетического торнадо, но оппоненты усмотрели больше сходства с консервной банкой или забинтованной головой больного человека.

Эксперты оказались единодушны в том, что предлагаемый вариант в подметки не годится существующему комплексу — проигрывая ему и по архитектурной выразительности, и по соответствию окружению. Выступавшие один за другим настаивали на сохранении безукоризненно сделанного объекта соцреализма, вписав в его стены необходимые современные новации.

Общее недовольство вызвало и то, что для такого ответственного дела проектировщика определили без конкурса и не показали общей картины — оставив за рамками обсуждения застройку прилегающей территории. Тем не менее в распространенном по итогам заседания релизе значилось, что Градсовет рекомендовал «переработать концепцию с учетом прозвучавших замечаний». Хотя такое предложение получило лишь три голоса за, не увидели возможности лечить представленную «больную голову» и проголосовали против 22. При этом многократно прозвучавшее требование не допустить сноса СКК вообще не вошло в закрепленное протоколом решение.

На минувшей неделе Градсовету представили обновленную концепцию. Принципиальных изменений, впрочем, в ней не увидели. «Была банка, банка и осталась — только что-то в ней забродило, и теперь она лопнула», — комментировали архитекторы появление в ленточной обмотке фасадов двух поперечных зазоров. Вместо «бинтов» на этих зазорах теперь появилось по «пластырю» — медиаэкрану. На них, по замыслу авторов, можно показывать что угодно — хоть бы и здешние виды советской эпохи.

Молодой архитектор Андрей Литвинов, представляя работу своего коллектива, вообще предпочел сосредоточиться на всяких технических игрушках (собственно архитектуру тут и правда обсуждать трудно). Например, для пущего эффекта погружения в атмосферу 80-х предлагается выдавать бинокли «с элементами дополнительной реальности» — авось и поможет примириться с новым комплексом, если через такой-то бинокль издалека на него смотреть. «Пережить новый опыт» господин Литвинов предлагает с помощью зрительских гондол — трибун, подвешенных на высоте 35 метров. Предмет особой гордости: видеокуб для трансляций матчей, «самый большой в мире». При проведении концертов его, чтоб не портил акустику, предполагается убирать — заправляя под крышу, как шасси самолета. Вес этого кубика может достигать 11 тонн, существующие конструкции не позволяют его поднять, вобрать «шасси» на время концертов, да и такую допнагрузку едва ли выдержат. Вот и еще один аргумент в пользу сноса СКК.

На реплику из зала о том, зачем вообще куб необходимо прятать — если мы тут обсуждаем хоккейную арену для международного матча, а не акустику концертной площадки, ответил глава КГА Владимир Григорьев: «Куб должен убираться по заданию заказчика».

Представляющий заказчика Роман Ротенберг много витийствовал о «приоритете здорового образа жизни в нашей стране», создании «символа современной России» и «новой достопримечательности Петербурга». В чем лично он «кровно заинтересован»: «вся наша семья всегда работает только на улучшение родного города».

Прежде Геннадий Тимченко говорил, что построенный комплекс передадут городу через 49 лет. При первом рассмотрении проекта на Градсовете Владимир Григорьев заявлял: строительство будет вестись по концессионному соглашению и здание передадут Петербургу по истечении срока концессии. Теперь Роман Ротенберг заверил, что действовать будут по схеме государственно-частного партнерства — объект остается у города, инвестор лишь использует арену.

Эксперты требовали больше конкретики. Но развеять туман не удалось. Напрасно глава КГА выкликал из зала представителя имущественного блока Смольного, на Градсовет он не явился. В тумане осталась и прилегающая к арене территория — ее одиночество на представленных картинках скрашивали лишь стаи кружащих в сумеречном небе птиц.

«Мы же договаривались на прошлом заседании, что необходимо рассмотреть все в комплексе!» — возмущались эксперты. Но Григорьев настаивал, что еще рано говорить о планируемой рядом застройке — хотя Смольный и внес поправки, позволяющие возводить тут жилье, инвестор-де еще не решил, что будет строить на этих участках.

Уже после в кулуарах журналисты спросили Романа Ротенберга, готов ли инвестор ограничиться только сооружением арены (горожане активно выступают против плотной жилой застройки вокруг нее). Такая перспектива представляется бизнесмену малопривлекательной. Он напомнил, что со Смольным обсуждалось и обсуждается именно комплексное развитие Московского района. «А если мы исходим из того, что кто-то что-то не согласует, то инвесторы будут из города уходить», — заключил Ротенберг-младший.

На заседании заместитель председателя петербургского ВООПИиК Александр Кононов поинтересовался, осознает ли заказчик, что архитектурное сообщество Петербурга категорически против сноса СКК, расценивая его уничтожение как колоссальный урон культурному наследию. «Мы ничего не уничтожаем, — обиделся господин Ротенберг. — Мы как раз строим».

Подкрепить доводы о невозможности сохранения СКК, помимо виртуальной реальности, призван был приглашенный эксперт Алексей Шашкин. Этот действительно авторитетный специалист до сих пор настаивал на том, что современные технологии позволяют сохранить любой объект, были бы желание и средства. Но на этот раз Алексей Георгиевич предпочел исходить из другого тезиса: при реконструкции факторов риска всегда больше, нежели при строительстве «на чистом листе». По словам Шашкина, когда 19 лет назад его коллеги занимались реконструкцией трибун СКК, состояние стальной мембраны оставляло желать лучшего, процент коррозии был велик. И лучше оно с тех пор наверняка не стало. К тому же «никто не рассчитывал мембрану на те нагрузки, в том числе снеговые, что бывают теперь». Такой аргумент — на фоне наблюдаемого всеми сокращения зимнего периода и уменьшения снежного покрова, похоже, вывел из себя даже самых сдержанных слушателей. «Если в доме прохудилась крыша — это ведь не повод его снести, можно просто крышу заменить!» — раздалось из зала. «Возможно все, — вспомнил о собственном базовом принципе Алексей Шашкин. — Но тут ведь еще вопрос времени. Всего четыре года до чемпионата мира, это очень мало». «Да ладно! — рассмеялся архитектор Никита Явейн. — Здесь в зале присутствуют те, кто строил олимпийские объекты. Не было там таких сроков. Мы с вокзалом в Сочи вместе с проектированием уложились меньше чем за два года. А тут четыре — это вам просто повезло».

Вступиться за СКК попытался доктор технических наук, профессор Григорий Белый. Больше 20 лет он возглавлял кафедру металлоконструкций СПбГАСУ, создал новое направление по расчету прочности и усилению имеющих дефекты металлоконструкций. Как рассказал Никита Явейн, Григорий Иванович и его коллеги обследовали конструкции СКК, которые изначально делались с троекратным запасом прочности. Прозвучавшие на первом заседании Градсовета слова о якобы никуда не годном состоянии их возмутили — вызвались прийти на повторное рассмотрение и доказать обратное. Но председательствующий глава КГА не дал слова профессору Белому.

Зато рецензент проекта экс-глава комитета Юрий Митюрев заверил, что его убедили доводы Алексея Шашкина (даром что тот не привел ни одного конкретного показателя, одни общие фразы).

Куда большую поддержку нашли доводы, представленные в альтернативной совместной разработке Никиты Явейна и Сергея Орешкина, доказывающей возможность модернизации начинки при сохранении СКК.

«Когда мы работали во дворах Эрмитажа [реконструкция Главного штаба], на каждом выкапывали ямы пятиметровой глубины. А осадка [здания] была меньше сантиметра, где-то и вовсе нулевая. Вы это прекрасно знаете, — обратился Явейн к Алексею Шашкину. — В случае с СКК на 99% могу утверждать, что и здесь можно относительно недорого сохранить здание, решив все поставленные задачи. Мои конструктора, а с нами работал и обследовавший СКК профессор Белый, дадут консультации по поводу котлована и, если надо, усиления конструкций, хотя сомневаюсь, что это потребуется. Причем совершенно бесплатно», — резюмировал Явейн под дружные аплодисменты.

Никита Игоревич также напомнил, что в нашем городе в 1960–1980-е гг. строились единицы объектов такого общественного назначения, а теперь от той эпохи уже практически ничего не осталось. Архитектор привел пример «фашистского» стадиона в Берлине, который вот вроде бы надо было «грохнуть» по идеологическим соображениям, но его сохранили, и сегодня это отвечающая всем нормам UEFA арена. Да что там далеко ходить — даже в Москве не стали сносить, а реконструировали «Лужники», хотя этот комплекс «ни технически, ни архитектурно никакой не шедевр».

Пока шла дискуссия, главный инженер ООО «ПКФ Стройреконструкция» Иосиф Раша что-то молча высчитывал на листочке. А потом поднялся и поделился с коллегами своими выводами: «Сравним существующую конструкцию: 56 колонн, мембрана опирается в 112 точках. Предлагается по новому комплексу: 8 ферм с пролетом 117 м и шагом 18 м, и все эти нагрузки, в том числе снеговые, передаются только через 16 точек. Надежность исторической конструкции в десятки раз выше той, что предлагают авторы рассматриваемого сегодня проекта».

Кроме того, эксперт напомнил, что СКК — не только шедевр инженерного искусства наряду с Шуховской и Эйфелевой башнями, но и одна из последних в стране клепаных конструкций наряду с Большеохтинским мостом. «Уничтожать такой объект — это значит делать то же самое, что делали талибы в Пальмире. Я только так могу воспринять предложение о сносе СКК», — заключил Раша.

Впрочем, и Алексей Шашкин, и архитектор Андрей Литвинов, и Роман Ротенберг, — все, выступавшие за снос, — не скрывали базовой причины такого выбора: реконструкция всегда дороже и сложнее нового строительства. Ну и времени потребует больше.

«Зимой 2023 года не флажок упадет, а гильотина, — подбавлял страху Алексей Шашкин. — Это ведь не новое здание Мариинского театра, которое сдали на несколько лет позже, ну и ничего страшного. Чемпионат мира перенести нельзя».

Вопросы, касающиеся финансовой модели эксплуатации нового комплекса и его окупаемости, Владимир Григорьев пресек: «Это не предмет для обсуждения Градостроительным советом». Но и обсуждение профильного предмета — а именно предложенного архитектурного решения — особой радости не принесло.

Никита Явейн ехидно заметил, что авторы сделанного «с сингапурским уклоном» проекта, очевидно, «находятся под влиянием мощной азиатской архитектуры». «Это самая банальная азиатская архитектура, которая расползлась уже по всему миру, но там она лучшего качества», — усугубил Юрий Земцов. «Вторичная архитектура, я вам могу с ходу штук 20 таких объектов показать, — отрезал Сергей Орешкин. — Она не способна конкурировать с той архитектурой СКК, которую мы готовимся потерять».

Михаил Кондиайн заострил внимание на том, что СКК — часть огромного градостроительного ансамбля, который невозможно не разрушить, вынув ключевой элемент и заменив его совершенно чужеродным.

Михаил Мамошин напомнил проектантам, что в прошлый раз их критиковали за игнорирование контекста. И предлагали, в частности, более деликатно подойти к визуальной связи с Аллеей Героев. Однако доработанный вариант выглядит еще более агрессивным. «Вы не пытались как-то его «успокоить»?» — поинтересовался Мамошин. «Основная цель заключалась в выражении внутренней энергии, соответствующей функциональному наполнению, это отразилось на фасаде», — холодно заметил господин Литвинов. «То есть вы сознательно игнорируете контекст такого сакрального места, как парк Победы?» — попытался уточнить Мамошин. «Мы понимали, что столкнемся с критикой», — не утратил невозмутимости молодой зодчий.

Мэтру Земцову хуже удавалось сдерживать эмоции. С явным раздражением он вновь задал вопрос о том, почему обошлись без конкурса и почему была выбрана столь малоопытная фирма. Роман Ротенберг удивил собрание ответом: в России, мол, еще вообще нет примеров сооружений такого рода, а «мы в эпоху импортозамещения выбрали отечественных исполнителей».

«Желал бы ошибаться, но внутренний голос говорит мне, что снос исторического здания — вопрос решенный, — поделился грустными ощущениями Сергей Шмаков. — Не знаю, где и кем, в верхах где-то. Но хотел бы предупредить: когда здание будут сносить, протестующие массы первым делом обвинят в этом позицию Градсовета».

В наступающем году СКК перешагнет тот рубеж, что позволяет брать под охрану объекты советской архитектуры (им должно быть не менее 40 лет). Не приходится сомневаться, что соответствующая заявка будет подана. Вряд ли пойдут на пользу «репутации родины» и предсказуемые судебные тяжбы, которые наверняка инициируют градозащитники, если в работу будет принята представленная концепция.

ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ПЕТЕРБУРГСКОЙ РЕДАКЦИИ | АРХИВ ПУБЛИКАЦИЙ | PDF