Если честно, то прямо с самого 7 августа, когда все это началось, казалось, будто вот сейчас, немедленно, все и закончится. Выйдут откуда-нибудь из следственных коридоров клоуны с шариками и разом завопят «сюрпрайззз!». Не вышли. Или, в крайнем случае, выступит глава следственного комитета и скажет, что с журналистами ошибочка вышла. Не выступил. И уголовное дело в отношении 15 белорусских журналистов спустя четыре месяца закончилось лишь для некоторых, да и то не без потерь. А главному редактору портала tut.by Марине Золотовой и вовсе грозит 5 лет лишения свободы.

Напомню хронологию этого уголовного дела. Все началось 7 августа с прихода следователей и ОМОНа в редакции портала tut.by и информационного агентства БелаПАН. Пришедшие объявили об уголовном деле в связи с несанкционированным доступом к компьютерной информации, совершенном из «иной личной заинтересованности, повлекшем причинение существенного вреда» (ч. 2 ст. 349 УК Беларуси), и начали обыски.

Потом они пришли с тем же в редакцию газеты «Культура», в офис портала о недвижимости realt.by и домой к обозревателю Deutche Welle Павлу Быковскому. Семерых журналистов задержали в качестве подозреваемых, еще восьмерых отпустили после допросов. Поводом для возбуждения уголовного дела стало, как заявили в СК, заявление генерального директора государственного информационного агентства БелТА Ирины Акулович о сбоях при осуществлении доступа к платной подписке: люди, заплатившие за нее, не могут подключиться из-за несанкционированного доступа неизвестных злоумышленников.

Спустя два дня всех задержанных освободили, предъявив официальные обвинения по той самой части 2 статьи 349. Максимальное наказание по этой статье — два года лишения свободы. А вот главному редактору tut.by Марине Золотовой обвинение предъявили по части 2 статьи 425 — «бездействие должностного лица». Максимальное наказание — 5 лет лишения свободы. Правда, следственный комитет выпустил пресс-релиз, где объявил, что Золотова признала вину и активно сотрудничает со следствием, благодаря чему принято решение о неприменении к ней меры пресечения в виде содержания под стражей.

А потом все ждали, когда же это уголовное дело «спустят на тормозах». Других вариантов просто не было. Тем более когда стало понятно, зачем все это затевалось: в середине сентября журналист tut.by Дмитрий Бобрик на своей странице в фейсбуке признался, что его завербовали еще 7 августа. Бобрика, как и остальных, привезли на допрос и начали шантажировать. Не следственный комитет, разумеется, — совсем другой комитет. И Дмитрий подписал бумагу о сотрудничестве. Пазл начал складываться.

Но оно все не глохло. Три месяца журналистов вызывали на допросы в СК и в милицию на дактилоскопию, транслировали по белорусскому телевидению записи «прослушки», предъявляли окончательные обвинения и суммы ущерба. Официальный представитель СК Юлия Гончарова говорила, что судов не избежать, поскольку уголовные дела по статье 349 находятся в сфере публичного обвинения и не подлежат прекращению в связи с примирением сторон. И когда стало ясно, что суды все-таки будут, все вдруг завертелось в обратном направлении.

В конце ноября всех журналистов, обвиняемых по статье 349 в связи с «делом БелТА», внезапно перевели в свидетели. Вернее, уголовные дела переквалифицировали на административные, получили квитанции об оплате административных штрафов (350 долларов) — и милости просим уже не на скамью подсудимых, а на скамеечку в коридоре в ожидании вызова свидетеля. Но суд все-таки будет. Над одним человеком — над Мариной Золотовой.

Она осталась единственной обвиняемой по делу. Причем обвиняемой не в несанкционированном доступе к компьютерной информации, а в бездействии должностного лица. Ходатайство о прекращении уголовного преследования, которое Марина подавала в СК, осталось без удовлетворения. Об этом ей устно сообщил следователь. Значит, суд состоится при любой погоде.

Но если преступных действий не было, как постановил СК, тогда за что будут судить Марину Золотову? Впрочем, об этом мы скоро узнаем. А может быть, в действительности это будет месть за то, что не подписала бумагу о сотрудничестве с другим, не следственным, комитетом? Впрочем, об этом мы никогда не узнаем.