— Ехать надо весной, — говорит Леон Рабинович. — Сразу тонешь в ароматах. Как я в 1992-м. Чудо: в Союзе — снег, а здесь — все цветет!

Леон — кандидат наук и когда-то — преподаватель университета в одной из республик Средней Азии. Ныне — автор уникальных биотехнологий и топ-менеджер глобальной фирмы.

— Шла интифада, выли сирены. А я уже через неделю работал в Технологическом институте в Хайфе. Сейчас он в числе ста лучших вузов мира. Я был готов; еще в Союзе изучал перспективные исследования западных ученых. И пробился. Меня пригласила компания, внедрившая одну из моих разработок. Сейчас мы ее развиваем.

— Твой успех — твое дело, — считает ученый. — Скажи властям спасибо за помощь. И действуй. Но смотри на вещи трезво.

Так считает и Ирина Генина — вице-мэр города Бат-Ям. Она приехала в 1991-м.

Мыла подъезды. И знает: успех реален. Но требует труда.

— Новичкам я говорю: хотите бизнес? Живите, учите язык, поймите систему налогов. Вы помните страшные слова «рэкет», «крыша»? Здесь их нет. Есть налоговая инспекция. И закон. Суровый к тем, кто не знает, что это такое. Но часто они спешат. Начинают дело. Приходит проверка. Видит нарушения. И всё. Слова «я не знал» не работают. Так что: хотите бизнес? Поработайте в нем. Поймите, как он устроен: законы, цены, поставки, аренда. Опыт, терпение, умение, хороший бухгалтер и деловой настрой — вот что вам нужно. И — успехов!

Не у всех, как у Рабиновича, есть научные разработки. Будь в Союзе в начале 90-х другая ситуация, он, может, и не уехал бы. Но тогда казалось: там опасней, чем в Израиле, где часть арабов хочет вернуть земли, занятые им в ходе Шестидневной войны. О которой слагают легенды.

Вот одна из них. 1967 год. В Израиле ждут вторжения Египта и его союзников. Лидер одной из компартий идет к послу СССР.

— Мы, — говорит, — ваши друзья. А вы — друзья арабов. Когда они нападут, что делать нам — коммунистам?

— Молиться, — велит посол.

Что ж, помолясь, Израиль наносит упреждающий удар. Почти за 200 часов противник разбит. Тогда граница страны уже почти 20 лет была фронтом. Им и остается.

В 2001-м Израиль впервые обстреливают из Газы. В 2004-м гибнут люди — малыш Афик Заави-Охаюн и взрослый Мордехай Йосипов. В 2005-м — после передачи Газы — в первые 28 месяцев прилетает почти 2000 ракет.

Репатриация замедляется. Но с 2009-го снова растет. Одно из названий этой волны — «Путинская». В 2017-м из 28 600 иммигрантов 7188 прибыли из РФ. Из Украины — 7161. То есть из стран, где об обстрелах знают.

29 мая 2018-го система ПВО «Железный купол» сбивает не меньше 35 ракет. Военные считают: это самый мощный обстрел с 2014-го. Тогда ракет было 280.

Только что — 12–13 ноября — ракетные налеты возобновились. Службы новостей сообщают: выпущено 400 ракет. Стреляют и ночью. Школы закрыты. Разрушены дома и предприятия. Один человек погиб. Сообщают о 107 раненых. ЦАХАЛ отвечает авиаударом по 70 объектам инфраструктуры террористов.

Но что же это: ракеты — летят, а люди — едут? Почему? Что думают об этом они сами?

Я не могу спросить у всех. И спрашиваю Елену Калужскую. Она — хозяйка кафе «Ватрушка» в Тель-Авиве — больше двух лет живущая здесь участница арт-проектов в России и мама двух солдат ЦАХАЛа.

— Израиль, — говорит она, — на втором месте в мире по уровню безопасности — между Сингапуром и Швейцарией. Вы спрашиваете, почему ракеты летят, а люди едут? Отвечу: взрывы гремят везде, но в последнюю очередь — в Израиле. Да, он пострадал от террора больше многих других стран. И создал такую систему контроля, что пронести куда-то бомбу или оружие фактически невозможно.

Здесь берегут своих и сострадают другим. После взрыва в питерском метро окрасили в цвета флага России мэрию Тель-Авива на площади Ицхака Рабина — политика, убитого тут в 1995-м. На площади — книжная ярмарка. Прохожу рамку, открываю сумку.

— Сэр, снимите, пожалуйста, шляпу, — просит охранница.

— Простите?

— Шляпу, будьте добры. Безопасность.

Снимаю шляпу. С почтением. Они заслужили.