Устроители фестиваля «Уроки режиссуры» в рамках «Биеннале театрального искусства 2018» очень правильно сделали, что из обширного репертуара Валерия Фокина выбрали для показа спектакль «Крокодил», поставленный по скандально известному рассказу Ф.М. Достоевского. Волей случая некий Иван Матвеевич оказался проглочен в Пассаже крокодилом, увидел в этом казусе свой шанс и из чрева чудовища начал толкать речи о чем ни попадя, надеясь стать рупором времени. Современники писателя опознали в герое рассказа самого Чернышевского, а в его легкомысленной супруге — Ольгу Сократовну Чернышевскую, известную среди прогрессистов своим веселым нравом. Достоевскому крепко досталось за «пасквиль» от литературной общественности, а на его рассказ было наложено стыдливое вето: промахнулся классик со своим «пассажем в Пассаже», неудачно и не вовремя пошутил над политическим страдальцем, что теперь поминать. Валерий Фокин вспомнил, и сделал это очень вовремя.

«Крокодила», поставленного мэтром нашей режиссуры в Будапеште, в Венгерском национальном театре, увидеть хотелось. Во-первых, потому, что в памяти хранятся сильные впечатления от его прежних сценических версий Достоевского. Во-вторых, было интересно, какой разворот известного сюжета предложит режиссер, ныне справляющий 50-летие своей творческой деятельности. В-третьих, не так часто у нас бывают на гастролях артисты из Венгрии, да еще играющие русскую классику.

Легко представить, какой злободневный и острый памфлет в духе политического ток-шоу можно сделать из «крокодильего» сюжета. Но для Валерия Фокина это тривиальный, а потому не слишком интересный сценический ход. В его художественном мировоззрении Достоевский занимает прочное место между Гоголем и Кафкой. Его увлекает не забавный анекдот сам по себе, а стоящая за ним реальность, фантасмагорическая и абсурдная.

В этом ключе и решен жанр спектакля. Поставлен так сухо, строго и точно, что публика поначалу даже притихла в недоумении. Разглядывала свое отражение в зеркальном занавесе, а когда свет на сцене зажегся и высветил прозрачные стены, перенесла внимание на то, что происходило за стеклом. Смотрела на разинутую пасть и туловище крокодила, на скучливо сидящего на стуле владельца, на перемещения случайных посетителей. Рассказчик (Аттила Криштан), представившийся Семеном Семеновичем, вводил публику в курс дела. Говорил с видимым смятением: мы с Иваном Матвеевичем и его очаровательной супругой пошли в Пассаж, где немец за определенную плату показывал крокодила и т.д. и т.п. Публика слушала уважительно, но его волнения не разделяла.

Иван Матвеевич (Лайош Отто Хорват) показался принципиально незапоминающейся личностью, усредненной до полной бесцветности. Какой-то незначительный чиновник собрался в отпуск за границу, а перед отпуском сопроводил супругу в Пассаж для осмотра крокодила. Никак нельзя было предположить, что это воплощение серости и есть главный герой сего рассказа — пророк в крокодильей утробе.

А вот супруга его Елена Ивановна (превосходная Аугуста Тот) и впрямь очаровала с первой минуты — заливисто смеющаяся, сияющая безотчетной радостью, порхающая, легкая. А как она завизжала, увидев исчезающие в пасти животного ноги возлюбленного мужа! Как грациозно свалилась в обморок — точно на руки Семена Семеновича! С какой нетерпеливой и капризной интонацией требовала «вспороть» брюхо чудовища! А осознав новизну ситуации, с каким обаятельным предвкушением произнесла: «Итак, я теперь вроде вдовы…»

Иван Матвеевич не умер, напротив, твердо и веско посоветовал «домашнему другу» обратиться в полицию. Вначале он еще беспокоился извечным чиновничьим страхом, как начальство на это посмотрит. Но вскоре оклемался, опомнился, вошел в разум и осознал выгоды своего нового положения. Немец сразу же поднял цены на билеты. Глазеть на невиданное чудо-юдо повалили толпы петербуржцев. Безвестный обыватель в одночасье стал знаменитостью. Видеть его нельзя, но можно слышать его ГОЛОС. Вот теперь он скажет. Теперь он выступит. Теперь ни одно его слово не пропадет бесследно.

Благодаря видеопроекции мы имеем возможность наблюдать за мыслительными метаморфозами Ивана Матвеевича. Лайош Отто Хорват играет крупно по мысли и четко по сценическому рисунку. Как гоголевский Поприщин, его герой заходится от чувства собственного величия и дает указания о доставке ящика с крокодилом в салон своей жены, где он будет продолжать вещать, учить, проповедовать. Ему чудятся толпы корреспондентов, груды телеграмм из всех телеграфных агентств Европы, митинги в его честь. Он видит себя уверенным, резким, значительным. Он уже не говорит, а изрекает. Возвышается над слушателями, дерзко бросая им в лицо слово за словом, фразу за фразой…

Что же именно он изрекает? В том-то и дело, что сказать ему совсем нечего. Какая-то невнятная словесная жвачка, мутные общие места. А внимают ему люди с крокодильими головами, движениями, жестами, такие же полые внутри, как он сам. Вселенская пошлость правит свой пошлый бал.

Но финал спектакля опрокидывает этот злой апофеоз. Волей режиссера Фокина и артиста Хорвата все кончается тихой паузой. Выбравшийся из внутренностей крокодила Иван Матвеевич молчит. Крокодилы не обращают на него никакого внимания. Его опять не видят, не слышат, не учитывают. Человек Достоевского один на авансцене. Глаза его печальны и полны слез.

Нина Шалимова — специально для «Новой»