Сергею Урсуляку после выхода сериала «Ненастье» не позавидуешь. Патриоты наверняка обвинят его в чернухе; либералы предъявят целый букет претензий. Фильм политически ангажирован: действие смещено с 2008 года (в романе Алексея Иванова) на 1999-й (в сериале), дабы не замарать белые одежды Путина. Фильм конъюнктурен, то есть ищет вину всех бед России в лихих девяностых. Фильм нравственно ущербен — идеализирует афганское братство, выродившееся в преступное сообщество. Каждый видит то, что хочет видеть. Одни из упреков справедливы, другие — не очень, но у меня своя оптика. Воспринимаю «Ненастье» прежде всего как сагу о зарождении того «русского мира», который и сегодня цветет пышным цветом.

Бывшие афганцы в начале девяностых создают в вымышленном городе Батуеве организацию «Коминтерн». Вольница маленького государства в государстве постепенно превращает афганских братьев по оружию в откровенных бандитов. Высокие идеи дружбы оборачиваются борьбой за место под солнцем и ресурсы, пусть даже в виде небольшого местного рынка. Актуальный лозунг «Своих не бросаем» в сериале читается так: свои убивают своих с особым рвением и жестокостью. Власть практически переходит к силовикам разного уровня. Фильм затрагивает слишком важную тему, чтобы отдать ее прошлому. Слом веков — не конец ненастья, оно все длится и длится. Многие детали и мизансцены словно списаны с современной хроники текущих событий.

Опухшие от водки бойцы в тельняшках и голубых беретах головами разбивают арбузы с воплями: «За ВДВ!» Некоторые герои Донбасского сопротивления даже на визуальном уровне неотличимы от персонажей сериала. Люди в кадре по-прежнему разговаривают с вечно включенным телевизором (этому точному образу, найденному Балабановым, похоже, обеспечено бессмертие). Они же комментируют геополитику почти в терминах экспертов Шейнина. Да что там Европа, размышляет один особо одаренный боец, у нас по зонам сидит больше людей, чем у них живет. Тут я, кажется, погорячилась. Пафос фразы правильный, сегодняшний, а вот тюрьмы и зоны у Шейнина нет, нынешний «русский мир» окутан исключительно аурой благодати.

В фильме много проблем художественного свойства: бурный и буйный, как Батуевская сечь, сценарий; мельтешение флешбэков, убивающих восприятие; немотивированность некоторых образов. Но тут есть главное: Урсуляк исследует новейшую историю России, помеченную пятнами крови. Даже когда страна ни с кем не воюет, она воюет сама с собой.

Герман Неволин, главный герой, пытается спастись в деревне под названием Ненастье. Ничего важнее, чем крупные планы Александра Яценко в этой роли, в сериале нет. Он «договаривает» то, что не сумел (или не хотел) сказать фильм. В его глазах — тоска человека, затерянного во времени. Мечтал заниматься документалистикой, но почему-то попал на чужую войну в Афганистане. Грезил о мире, а присоединился к криминальному «Коминтерну». Хотел просто жить, но не получается. Даже самому важному для него человеку, жене, которой необходима дорогая операция, он не в состоянии помочь. Оттого и решается на жест отчаяния: крадет в банке 140 миллионов рублей. Забивают его, как зверя в загоне, свои же братья-афганцы. Жена Татьяна (отличная работа Татьяны Лялиной) — существо из иных миров, у нас такие не водятся. Девочка с хрустальными глазами, расширенными от окружающего ужаса, с оголенными нервами, нежная, трепетная, вообще не понимает, не принимает происходящее с ней и другими. Жалко всех, включая персонажа Александра Голубева — нордического блондина с немигающим взглядом и повадками прирожденного убийцы. Тот же «Коминтерн», в который все они волею судеб влипли, создан от безнадежности, от плотной пелены беспредела, от неумения и невозможности справиться с «раскаленным хаосом» (Ницше).

Правда появляется там, где ее не ждали, — в телевизионном кино. Новый сериал Бориса Хлебникова «Обычная женщина» перекликается через время с «Ненастьем». Фильмы соединены причинно-следственной связью. Именно «русский мир», некогда сотканный в ненастье без правил, способен уже в наши дни без правил превратить обычную женщину в терминатора. Соединяя детектив с драмой и черной комедией, Хлебников спрессовывает реальность до бытового апокалипсиса. Чтобы оставаться на плаву, Марина, беременная героиня Анны Михалковой, содержит цветочный салон и бордель; торгует невинными девушками и лениво переругивается со свекровью; перевозит в машине труп задушенной клиентом проститутки и постоянно всем лжет. И опять, и всегда, и всюду эти бесконечные силовики, большие и маленькие, с которыми необходимо «решать вопросы». Плата за выживание — умерщвление души, полное эмоциональное выгорание. Сюжет существования Марины, как и Германа с Татьяной, не зависит от них самих, он им навязан извне обстоятельствами времени и места.

Из вечного ненастья, похоже, выхода нет. Фильм Урсуляка фиксирует не конец, а начало этого «русского мира». Венчает сагу говорящий финал. Последнее, что видит зритель, — убийственно серый пейзаж, дорогу, идущую в никуда. Последнее, что он слышит, — голос Варвары Визбор, попадающий прямо в сердце: «А зима будет большая, только сумерки да снег».

Нужно запастись терпением. Зима будет большая.