КомментарийОбщество

«То, что помню о Старовойтовой»

Купить Галину Васильевну было нельзя. Может, за то и уничтожили

«То, что помню о Старовойтовой»
Фото: РИА Новости
ОТ РЕДАКЦИИ
20 лет назад, 20 ноября 1998 года в подъезде своего дома на канале Грибоедова в Петербурге была убита депутат Госдумы Галина Старовойтова. Заказчик это преступления неизвестен до сих пор. В 2008 году свои воспоминания о Галине Васильевне записала журналист Анна Полянская. С разрешения автора «Новая» публикует этот текст.

Галина Васильевна моя… Я все время сверяюсь по ней. Никогда при жизни, даже про себя, не называла ее на ты и по имени, без отчества. Как странно — мы постепенно становимся ближе по возрасту с каждым годом, ее время остановилось на лету, а мое все длится, она уже никогда не будет старше, я становлюсь… Раньше я была девочка-журналистка, а она — знаменитый во всем мире государственный деятель, ученый, диссидент, интеллектуал, народный депутат (где ключевое слово — народный, не в шутку, а всерьез). А теперь ее больше нет на свете и мне надо соответствовать ее памяти — человека, ученого, политика, публициста. Даже слов не существует таких в женском роде, что уже само подчеркивает уникальность ее личности. Но разве в этих заслугах и диссертациях дело.

Оказывается, мучительно трудно вспомнить конкретные эпизоды и детали об ушедшем человеке, жизнь которого полностью изменила твою, краткое соприкосновение с которым поменяло все векторы и ориентиры, всё поменяло. Несколько лет работы и общения, огромный и мощный луч света, изменивший судьбу, а сейчас вспоминаются только мелочи — ее лицо, мимолетная улыбка, шутка, случайный поворот гордой головы и тень от нее на стекле, легкое дыхание, сумочка, чашка чая в руке, проход по коридору…

Так мало.

Но я попробую рассказать.

Фото: Станислав Левшин, kp.ru
Фото: Станислав Левшин, kp.ru

Есть блестяще образованные женщины-эрудиты, есть успешно занимающиеся наукой, есть защитившие всяческие диссертации, кандидатские, докторские, есть женщины-политики, депутаты, мэры. Но Галина Васильевна была уникальна — при всем выше перечисленном еще и старшая сестра для всех, защитница, мать — сама сущность этого понятия, абсолютное добро и справедливость. Это неповторимое обаяние личности, спокойствие, достоинство, честь, легкая ирония, полное отсутствие снобизма. Видимо, все это вместе характеризуется словами «интеллигентность» и «альтруизм».

Всегда полное внимание к собеседнику, кто бы он ни был — бабушка в платочке, известный западный ученый, мальчик-солдат, депутат горсовета, уборщица или знаменитый актер… Мягкий спокойный голос, никакой нервозности и спешки, сила и мудрость взрослой доброй женщины. Нет чужих мелочей, все важно. Сколько я видела таких встреч и бесед. Я бы так не смогла, это очень тяжко — ведь не с радостями приходят люди к депутату, а с болью, скорбью и бесконечными проблемами. Но каждому — внимательный ответ, добрый совет или конкретная, адресная помощь.

Помощь людям в беде, которой, увы, много, так много в нашей жизни. Скорая помощь. Ничего из чужих просьб она не забывала, что не успевала сама — поручала помощникам, да еще и проверяла — ну как, доставили носилки в аэропорт, где человек (посторонний) встречает свою парализованную мать из другого города? А студентам-археологам на раскопки в Старой Ладоге деньги отправили?

Это из ее депутатской зарплаты часть денег переводили студентам-археологам, у государства тогда на это средств не нашлось. Очень важные раскопки, открытия мирового значения, сама история России. Скорее всего, без ее помощи они бы и не начались.


Самой ей надо было немного, быт вполне аскетический, дом как отель: вечером в душ и спать, рано утром на работу, вечно холодильник пустой, если подруга Люда Иодковская ничего в буфете не купит и не положит на полку. В ее петербургской небольшой двухкомнатной квартире (общая площадь которой около 50 кв. метров) на канале Грибоедова, 91, одна комната стояла абсолютно пустая — не было у нее времени да и денег, чтоб ее толком обставить, все откладывала на потом. Так и осталась та комната пустой, одни обои.

Вы спросите — как же при такой непрактичности и пренебрежении деньгами и бытом у нее получались большие и серьезные политические проекты? Да, видимо, это опять иррациональное, наше, российское. Обаяние яркой и светлой личности, огромная пассионарность — это привлекало сотни людей, они приходили сами, потому что нужно, цель правильная, честная, не Старовойтовой одной она нужна — России. Тысячи посторонних людей бескорыстно предлагали ей свою помощь, силы и время, брались за дела и проекты. Это был такой огромный светлый круг вокруг Галины Васильевны — захватывало и зацепляло тысячи людей. Ее потому и выбирали депутатом несколько раз, при почти полном отсутствии рекламных денег. Она делала правильное и вела себя честно, а это всегда чувствуется, люди ведь не дураки, все понимают.

«А погорельцам из провинции деньги перевели?» Незнакомым погорельцам. Чужим людям, просто тем, кто обратился к депутату, прислал документы… 30 тысяч писем в год на ее имя. Но обратились — значит, уже не чужие, чужих для Галины не было.

С Алексеем Кудриным / Фото: starovoitova.ru
С Алексеем Кудриным / Фото: starovoitova.ru

Или ее очередное выступление в Ленсовете, сейчас уж не помню тему. Роскошный холл Мариинского дворца, золото и лепнина, красивая и достойная Галина Васильевна, вокруг нее толпа журналистов, фотокоры, вспышки, телекамеры, иностранцы. Она отвечает на многочисленные вопросы, в одну сторону — на английском, через секунду в другую сторону по-французски, в третью — на русском. Потом тихо нам с Русланом, когда журналисты уже начали расходиться: «Ребята, принесите, пожалуйста, бутерброд из буфета, не успеваю пообедать».


Так никто сейчас не живет, это очень трудно, больно, изматывающе. А ей днем и поесть было некогда, прислуги никогда не было, посылала вечером близких и помощников в киоск за пирожками. Один миллионер предложил купить роскошную шубу вместо ее обычного зеленого пальто — китайского пуховика, она посмеялась, иронически отказалась. Московский помощник Петя Кучеренко рассказывал: были в гостях у Аллы Пугачевой, на выходе она изумленно уставилась на пальто Галины Васильевны, на что Старовойтова, чуткая к полутонам, быстро нашлась: «Если купить шубу, то мои избиратели могут меня не понять». А на самом деле не до шуб и тряпья ей было.

Вспомнинаю-перебираю всякие мелочи о ней. Парикмахерша моя Лена страдающим голосом: «Смотрю все выступления Старовойтовой по телевизору. Какая же она умная, прекрасная и добрая женщина. Но Ань, ну скажи ты ей — кто ж ее стрижет, да руки ему оторвать, этому халтурщику! Приведи ты Галину Васильевну ко мне, как я ее постригу и причешу, от всей души!» Ее действительно уважали и любили тысячи незнакомых простых людей.


Был у меня, как и у многих других, трудный период в начале 90-х — перерыв между двумя работами, зарплату задерживали, денег не всегда хватало на еду. Но я никому ничего не говорила, не жаловалась, искала подработки. Звонит Руслан: «Приезжай в кафе такое-то к пяти, Галина Васильевна вернулась из Америки (она там преподавала в университете), хочет тебя повидать». Я приехала, обрадовалась — давно ее не видела, стала расспрашивать про США, про работу. А Галина Васильевна вдруг достает из-под стола большую сумку: «Это для вас». Открываю — с ума сойти. Блузки, красивый белый костюм, шикарные свитера и даже вечернее синее платье! А еще джинсы и курточка моему ребенку. И размеры подходят, значит, она там, в Америке, думала о нас, когда покупала. А ведь я ей была никто, одна из многих сотен ее знакомых.

В Нью-Йорке / Фото: starovoitova.ru
В Нью-Йорке / Фото: starovoitova.ru

Просто замираю над этой сумкой — и с ужасом говорю: я не могу это взять, очень хорошие вещи. А Галина Васильевна улыбается, она любила дарить, и отвечает мне: «Возьмите, я покупала специально для вас. Очень хочу посмотреть, как это будет на вас выглядеть, идите и меряйте прямо сейчас».

А дальше был классный и веселый хеппенинг — я уходила в туалетную комнату кафе с очередной красивой обновкой, отрывала бирки, переодевалась и медленно возвращалась к столу походкой манекенщицы, мимо столиков, как по подиуму. И все посетители, а особенно большая компания англичан, сидевшая в кафе, начали аплодировать каждому моему очередному выходу в новом обличии, смеялись, одобрительно комментировали, как на модном показе.


А еще всех одиноких она сватала и женила, всех устраивала и обустраивала, ближних и дальних, и было таких не единицы, а сотни, если не тысячи. Из одних тех, кого она познакомила и переженила, можно составить маленький город.

Уникальный случай, когда понятие «народный депутат» было абсолютно буквальным. Всё, что только можно было сделать и получить от этой должности, шло не себе, другим. Возможности, запросы, письма, звонки по личным связям, по чужим трудностям и проблемам.


Однажды я по скорой попала в больницу с аппендицитом, уже начинался перитонит, собралась помирать. Запустила болезнь, все носилась по журналистской работе, некогда было зайти к врачу. Ночью прооперировали, через пару дней лежу в палате в бинтах, худо, шевелиться не могу — больно, думаю — ну какой же я счастливый человек, у меня сегодня не болят пятки. А все остальное очень болит. Смотрю маленький телевизор, который мне принесли друзья. Идут новости из Госдумы, думаю — ну как там наши, петербургские — Юл Рыбаков, Галина Васильевна…

И вдруг открывается дверь моей палаты и входят Линьков и Старовойтова. Я аж села в постели, первый раз после операции. Галина Васильевна зашла меня навестить. Вся моя палата, более легкие больные, чем я, хором ахнули и бегом сыпанули в коридор, от удивления и смущения. Ведь Галину Васильевну вся страна знала в лицо. Она положила мне на тумбочку фрукты, соки и стопку шоколадок. «Спасибо, Галина Васильевна, но я ж не ем шоколад…» — «А при чем тут ем? Это, Аня, вам для медсестер, будете их девочкам дарить, чтоб хорошо лечили. Я знаю, каково в больнице. Сейчас поговорим с вашим лечащим врачом, как ваши дела. Выздоравливайте».

C Борисом Ельциным / Фото: РИА «Новости»
C Борисом Ельциным / Фото: РИА «Новости»

После ухода Галины Васильевны моя чудесная хирургиня, доктор Ким, прибежала ко мне с опрокинутым лицом: «Такого у нас еще не было! Знаешь, когда Старовойтова шла по больничным коридорам, все наши врачи, медсестры и больные просто застывали в обалдении, чуть не падали по сторонам. Побежали к главврачу, к директору, все перепугались — что за неожиданный визит? Она со мной чуть ли не час говорила, спросила, в чем нуждается наша больница. Я ей сказала, что нам нужны новые каталки, чтоб больных не трясло после операции, а еще очень нужен аппарат УЗИ, их мало, они дорогие». И ведь потом действительно прислали в больницу и новые каталки, и УЗИ.


И еще у меня ее маленький серебряный образок. Мы тогда в Москве, весной 96-го года, регистрировали и подшивали в папки миллион с лишним подписей избирателей, пришедших по почте и собранных добровольцами, за выдвижение Галины Старовойтовой в президенты России. Адская работа, бумаги, бумаги, огромные пачки по пояс стопками на полу, бесконечные списки, надо сделать по печати на каждом из сотен тысяч листов, разобрать и заверить все подписи — и так по многу часов в день. Время поджимало. Собрались на помощь многочисленные друзья Галины из разных городов, все работали не отрываясь. Я на всякий случай ночевала в офисе на раскладушке, чтоб груды подписных листов никто не украл и не спалил. Ночью там скреблась мышь, я стучала по полу туфелькой. Рано утром приходили ребята, и мы вместе опять работали. А в это время была Пасха, Галина Васильевна зашла к нам с ночной службы из церкви, в платочке, покрывающем голову, радостная, просветленная, улыбается. Подошла, протянула мне махонький серебряный образок: «Аня, это вам, он освященный». «Галина Васильевна, да я ж неверующая!» — «Но вы его все равно возьмите, он для вас. Пусть он вас всегда хранит».


Масштаб ее личности тем больше, чем дальше от нее отходит время. Образ очищается от всяких мимолетно запомнившихся пустяков — сухарики с чаем, ее кружевной воротник, стрижка, рука с серебряным кольцом, меркнущий свет в окне, теплый неспешный голос… Галина Васильевна.

Не было рядом с ней плохих людей, ни одного. Это вообще-то удивительно, ведь вокруг были сотни — друзей, коллег, помощников, соратников по всей стране. Но дурных, коварных, корыстных, злых или подлых среди них — не было. Не держались. Таково притяжение ее личности.

В ней не было никакой злобы и ненависти, никогда, ни к кому. Никакого зла, злопыхательства, сплетен. Даже про врагов — скорее просто удивление и сожаление, почему ж он так, может быть, он чего-то не понял, надо ему объяснить? Но это была не наивность, а мудрость, как будто она уже прожила не одну жизнь.


Если бы она осталась жива — я уверена, вся история России пошла бы иначе, просто потому, что при ней стыдно и невозможно было массово продавать совесть и честь, предавать и пакостничать за деньги.

Был живой пример, что можно и нужно жить иначе. А без нее слабым людям стало легче забывать, что такое честь и стыд.

Для нее не имели значения деньги как самоценность, сверхзадача и цель. Как бы это объяснить — скажем, деньги, чтоб купить, например, холодильник или телевизор, были ей нужны, как и всем. Но за энную сумму денег сделать подлость, пойти против своих принципов и убеждений — ну не существовало в природе таких денег. Может, кому-то сейчас странно представить, но это действительно так. Купить Галину Васильевну было нельзя. Может, за то и уничтожили.

Она принимала всех, это был ее долг. А день и часы ее приема были обозначены на объявлении на дверях. Не знаю, как попадают на прием к другим депутатам — к Галине Старовойтовой можно было зайти с улицы. Бандюки из города Дятьково с маленьким злым мозгом ихтиозавров с помощью аппаратуры прослушивали ее телефоны, записывали телепрограммы с ее интервью, следили за поездами и самолетами, а они ведь могли просто к ней прийти и поговорить о своих проблемах. Она бы помогла и им. И они бы поняли, даже эти кромешные темные люди, что Галина Васильевна не «разрушала Советский Союз своими руками», что она, воцерковленная православная христианка, не возглавляла никакой масонский заговор против человечества.

Фото: starovoitova.ru
Фото: starovoitova.ru

Не словом, а делом помогла бы она им, если бы они к ней пришли, как помогала всем. Они бы не смогли поднять на нее руку после разговора. Даже тупые и злые животные понимают добро и светлое человеческое биополе. Но эти к ней не пришли, они так ее и не узнали и не услышали. Им дали их жалкие десять тысяч долларов, женский парик, автомат «Аграм» и пистолет «Беретта». И они убили нашу Галину Васильевну.

Анна ПОЛЯНСКАЯ


ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ПЕТЕРБУРГСКОЙ РЕДАКЦИИ | АРХИВ ПУБЛИКАЦИЙ | PDF


shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow