По данным 360tv, ссылающегося на анонимные источники в органах, незадолго до трагедии с мобильного депутата отправили сообщение: «Прошу похоронить без почестей».

Установлено, что в квартире Клешко перед смертью находился один. Семьи, детей у него не было, мать, к которой он был очень привязан, умерла несколько лет назад. О гибели депутата в органы сообщили соседи, которые обнаружили тело Клешко у дома, где он жил. В мае прошлого года практически на этом же месте возле дома нашли тело вице-мэра Красноярска Юрия Парыгина.

Клешко было 48 лет, он возглавлял фракцию «Единой России» в региональном парламенте. Уйдя в политику в 1996-м (сначала в горсовет, с 2001 — в заксобрании края), Алексей не оставил профессию — он был известным тележурналистом, работал на краевом радио, главредом первой региональной независимой радиокомпании «Местное время». И, придя в регпарламент, продолжал вести программы на ведущем красноярском телеканале ТВК, несколько лет назад получил ТЭФИ за интервью с бывшим министром финансов Алексеем Кудриным.

Его фамилия всегда всплывала первой, когда, упершись в стену, местные активисты и сообщества начинали думать, к кому в краевой власти обратиться. Уже давно перейден некий рубеж, и безвременные смерти видных политиков и бизнесменов не вызывают в народе даже признаков скорби, скорее — удовлетворение; тут — другое, поскольку цветы сегодня несут не только к кабинету Клешко в заксобрании (это — «свои», у кого есть пропуск), но и прямо на крыльцо присутственного места. Это — обычные горожане и здесь — стихийный мемориал. Телевизионщики привезли эфирный пиджак Клешко, и цветы кладут на него.

Клешко как политик формировался в 90-е, когда Красноярский край возглавлял в Сибири борьбу за реальный федерализм. Уже не осталось никого из старших товарищей (красноярцы Новиков, Кузьмин, Зубов, иркутянин Ножиков, новосибирец Муха), кто выступал за реальную Федерацию с равенством всех ее субъектов, с контролем регионов над тем, как центр использует их ресурсы. И все же Клешко смел, скажем, на последнем Красноярском экономическом форуме отвечать федералам так:

Клешко отлично понимал, что у его края одна проблема — деколонизации. Ну а делал — что мог.

Коллеги, товарищи, университетские преподаватели, хорошо помнящие Алексея и продолжавшие с ним общаться до последнего времени, — все, с кем поговорил — отказываются верить в самоубийство. Такие же комментарии — в соцсетях и красноярских СМИ. Наше с ним знакомство (ему четверть века), личные впечатления от яркого жизнелюбия Алексея Михайловича тоже с версией органов не коррелирует, вгоняют в когнитивный диссонанс.

В последнем посте в фейсбуке 17 ноября Клешко опубликовал фотографии из Свято-Успенского мужского монастыря: «Был на вечерней службе в храме в честь иконы Божией Матери «Всецарица» Успенского монастыря. Как здесь душевно, строго и тепло!»

Митрополит Красноярский и Ачинский Пантелеимон 19 ноября сказал: «То, что случилось — это катастрофа. Это боль, думаю, каждого из нас. Человек творческий, энергичный. Он был личностью. Но вот что-то сломалось, что-то треснуло. Да так, что человек добровольно ушел из жизни. Это трагедия всего общества. Человек нарушил заповедь о сохранении жизни, которую дал Господь. Но мы глубоко верим в милосердие Божие и снисхождение к человеческим недостаткам».

Поздно вечером 18 ноября Клешко связывался в соцсетях по вопросам курируемого им благотворительного фонда имени Виктора Петровича Астафьева с его директором Дарьей Мосуновой — сейчас кажется, что эти распоряжения, касающиеся работы с детьми, были привычкой доводить дела до конца. Его последние слова в переписке с ней: «Пусть все будет хорошо».