Первый разговор, случившийся на красноярской земле, был, как водится, с таксистом. Анна Наринская, с которой мы прилетели на Красноярскую ярмарку книжной культуры (КРЯКК), рассказывала мне, как в 90-е годы снимала для ВВС фильм о Красноярске, воплощавшем тогда для иностранцев сибирскую мощь и бандитский разгул. Естественно, было упомянуто имя Анатолия Быкова, он же Бык, он же Челентано. Если кто не помнит, то это человек, прошедший стремительный путь от учителя физкультуры до алюминиевого короля, сметя в могилу человек сто сорок, по сведениям тогдашней прессы. Так вот, говорит Анна, была у этого убийцы такая блажь — вставить всем рабочим на заводе новые зубы. «К зубовикам они нас все посылали, — вдруг вставил свое слово в наш разговор таксист, — это ж для них копейки, когда наворовали миллионы». И он начал рассказывать, что катался, как сыр в масле, получая тысячу долларов, работая на Красноярском алюминиевом заводе, а потом начались страшные разборки с Дерипаской, страхи росли, зарплата падала, и теперь он катает людей в такси. Продолжение типичной и оттого еще более печальной истории мы не услышали, поскольку прибыли в гостиницу «Сибирь», где на следующий день открывалась выставка-продажа книг плюс культурный фестиваль. Главная ее тема была обозначена как «Четвертая индустриальная революция». Звучит суховато, если забыть, что каждая революция — это сдвиг в мировосприятии, культуре, политике, а главное, в повседневной жизни человека. Уже сегодня мы не успеваем управляться с новыми технологиями, коммуникациями, всем тем, что меняет сознание так же стремительно, как накатывает вал информации. Об этих вызовах и шла речь на лекциях, презентациях, дискуссиях, семинарах ярмарки, продолжавшейся с 1 по 5 ноября.

Задача диктовала и выбор участников. В основном приехали не писатели, гораздые размышлять о душе и духе, а ученый люд, умеющий проводить аналогии и выявлять общие закономерности в вопросах научно-практических. Это не значит, что речи не шло об искусстве, философии и художествах, но разговоры эти вписывались в насущный контекст. Кстати, лекторские навыки большинства выступавших сказались самым благотворным образом. Складно, внятно, доходчиво говорилось о самых сложных вещах, что располагало слушателей к обсуждениям. Толковые и уместные вопросы выдавали способность аудитории к размышлениям на самые нетривиальные темы. Практически каждый специалист находил своих адептов, но, конечно, повышенным вниманием пользовались люди известные: на лекцию Екатерины Шульман «Надзор и насилие, прозрачность и безопасность: моральные требования и поведенческие нормы в информационную эпоху» стекались задолго до начала. Всех интересовало, как изменяются представления общества о приемлемом и неприемлемом, высоком и низком, должном и предосудительном. Каковы наши ценности и какова разница в ценностях поколений. К удивлению многих, социолог сообщила, что наука не подтверждает существование поколенческих ценностей. Они зависят скорее не от возраста, а от общего исторического и социального контекста, а также семейного воспитания. Оживление вызвало и ее объяснение снисходительного отношения к ФСБ и непримиримого к полиции: люди больше доверяют тем институтам, с которыми меньше сталкиваются. Поскольку в России не было реформации, мы превратились в общество приспособленцев и, не изжив свои отрицательные социальные навыки, оно рискует таковым и остаться. Ждать, пока кто-то умрет (зал понимающе загудел), плохая тактика.

О вызовах технологического мира речь шла и на лекции другого уважаемого социолога. Виктор Вахштайн объяснял, как понятия «социальное действие», «социальный порядок», «делегирование» и «авторизация» наполняются новым содержанием. Если сержант полиции не глядя подписывает сотни дорожных штрафов, выписанных алгоритмом (читай, радаром на каждом столбе), кто из них действует — сержант или алгоритм? Тут было недалеко и до разговоров о волнующих воображение роботах. Лектор ласково уверял, что они не так страшны, как их малюют, тем более большинство из нас не доживет до их нашествия, да и последнее слово все равно остается за человеком. Главное, чтобы человек сохранял в себе человеческое.

Об этом говорил основатель фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский, представляя книгу Питера Сингера «Жизнь, которую мы можем спасти». Почему миллионы детей умирают от болезней, когда, отказавшись от одной чашки кофе, мы можем помочь им остаться в живых? Мне казалось, что народ разбежится при первых же словах о благотворительности, но он только прибывал, подрывая убеждение в равнодушии общества. И, казалось, зажигательные речи Алешковского воодушевят многих если не на спасение ребенка в Намибии, то хотя бы на помощь соседу.

Вот скажешь про обращенность к человеку — звучит по-стенгазетовски глупо, а посмотришь, с какой отдачей слушатели вовлекались в дискуссии, полемику, баттлы, перформансы, то понимаешь, как им не хватает осмысленного разговора не о политиках, ворах и начальстве, а об их личных проблемах. Где и как учиться, как поднять свою самооценку, выработать критическое мышление, как справляться с информацией — вопросов без числа, поэтому общение с людьми, отвечающими за свои слова собственным опытом, знаниями, успехом, явно бодрило собравшихся. Сарафанное радио — верный источник правды в любом городе, народу с каждым днем становилось все больше. Детей было — море. Программа для них — самая большая, что естественно. Им развивать эту четвертую индустриальную революцию. Даже привычные развлечения — рисование, пение, игры шли под ее знаком. Дети переносились внутрь повести Кафки в пространстве «VR`ПреVRащение», попадали в лабораторию робототехники, играли в лингвистов, изучали технику линогравюры, создавали свои арт-объекты, рисовали Пригова…

Дмитрий Александрович Пригов, точнее, «Пригов. Фест», был специальным событием фестиваля. На круглом столе «Пригов как Данте ХХ века» недоверчивой публике объяснили, чем схожи лидер советского неофициального искусства и великий поэт раннего Возрождения. Приговская проза, стихи, драматургия, графика, инсталляции, скульптуры — все подчинено одному сверхзамыслу, говорила Ирина Прохорова, — созданию своеобразной «Божественной комедии», нового антропологического универсума.

Что важно — разговоры велись без всяких скидок на «неподготовленную аудиторию». Аудитория подтвердила, что она готова к любому уровню сложности. Делать из людей дураков выгодно лишь нашим пропагандистам. Конечно, бес срединности, упрощения и уплощения глубоко проник в соотечественников, но это не предмет для снисходительных причитаний интеллектуалов. На ярмарке нашли способ борьбы с ним, кормя голодных не жвачкой из обрывков знаний, популярных мифов и удобных верований, а питая первоклассным продуктом мировой и отечественной мысли. Не понижать, а повышать уровень разговора — способ верный, если хочешь вернуть исторический объем настоящему, обеспечив возможность для будущего.

Опыт КРЯККа доказывает, что не только рептилоиды, любимые существа конспирологов, могут совершать сдвиги в умах граждан, но и честные знания, добытые учением, чтением, общением. Не удивительно, что фонд Михаила Прохорова в партнерстве с правительством Красноярского края, проводящий ярмарку в двенадцатый раз, готов распространять этот опыт и на другие города России. Например, конкурс на соискание первой литературной премии «Волга/НОС» состоится в Нижнем Новгороде. Шорт-лист нижегородского отделения даже повлиял на выбор московского жюри под председательством Анны Наринской, который дебатировался на ярмарке. Сошлись примерно на том, что современная литература — это та, что разговаривает с читателем как с собеседником и касается переживаний не абстрактного Козлова (впрочем, Александр Генис еще в 1999 году написал книгу «Иван Петрович умер»), а конкретного человека, рассказывающего о них от первого лица. И вот когда уже огласили список из восьми книг, по которым достигли консенсуса, двое из жюри, вдохновленные новгородской подсказкой, сломали консенсус, настояв на своем выборе. Дебаты — открытые, как и было заявлено.

Открытость и прозрачность — непременное условие четвертой индустриальной революции, поэтому эти понятия обсуждались в применении не только к культурным и информационным практикам, но и другим сферам жизни, поскольку цель фестиваля, делающегося не для галочки, — изменить жизнь людей к лучшему. И когда попадаешь в атмосферу КРЯККа, кажется, что это возможно. В этом суровом городе не чувствуется ни грана провинциальности. И не только в театральной публике на традиционном для Ярмарки концерте Российского национального оркестра и маэстро Михаила Плетнева и спектакле «Балета Москвы» по пьесе Беккета «В ожидании Годо». Даже беглому взгляду вокруг видно спокойное достоинство его жителей.

…А между метаниями от лектора к лектору, от вопроса к вопросу люди успевали еще покупать книги. 40 тонн от 240 издательств. Разнообразие и полиграфическое качество не поддается описанию. Если бы наш политический рынок хотя бы отдаленно напоминал книжный, мы бы давно горе не мыкали и стыда бы не знали, а жили в другой стране.