— До этого случая мне не попадались дела, в которых редакцию наказывали бы за отсутствие отчетов об иностранном финансировании. Судебной практики по этой статье нет.

У «New Times» была очень сильная позиция: Роскомнадзор, очевидно, пропустил срок привлечения к ответственности — он составляет всего 3 месяца, а они взыскивали штраф за 3 года. Поэтому первоначально судья отправил дело обратно, указав на нарушение сроков. Обычно при процессуальных нарушениях суды так и поступают. Но в этом случае палку все равно перегнули в нужную сторону. Конечно, это абсолютно неправовое решение. Складывается ощущение, что было дано прямое административное указание.

В 2016 году Верховный суд вынес постановление по делам о защите чести и достоинства применительно к СМИ. В нем черным по белому проговаривалось, что сумма компенсации за моральный вред при нарушении гражданского законодательства (административный штраф — это не компенсация, но тоже вид финансовой санкции) не должна ставить редакцию под угрозу банкротства. Здесь дело, на мой взгляд, гораздо менее значительное, но при этом взыскиваются гигантские суммы.

Таких наказаний фактически нет в КоАП, даже в уголовных процессах такие компенсации бывают крайне редко. Степень общественной опасности правонарушения в данном случае просто несопоставима с размерами штрафа.

Статья об иностранном финансировании в законе «О СМИ», как нам говорят, носит чисто информационный и формальный характер. Якобы это вопрос прозрачности и отчетности перед государством и обществом. Но почему тогда нарушение какой-то формальности влечет за собой такие драконовские санкции? Во-первых, надо менять эту санкцию в КоАПе. Во-вторых, само требование для СМИ каждый квартал информировать государство об иностранном финансирование я считаю излишним бременем. Вложения в медиабизнес — это фактически такие же инвестиции, как и в любую другую отрасль. Почему «Кока-кола» не сдает отчетность об иностранных вливаниях? Или, если говорить о СМИ, почему Russia Today не информирует общественность о том, сколько денег налогоплательщиков они тратят в каждом квартале? С точки зрения объективности информации они тоже находятся под вопросом.

— Тверская межрайонная прокуратура по запросу депутата Госдумы Николая Рыжака из «Справедливой России» провела проверку об отчетах в рамках недавно введенной нормы об уведомлении Роскомнадзора об «иностранных источниках финансирования». Подчеркиваю, что речь идет в том числе и о т. н. иноагентах, в частности фондах Дмитрия Зимина, которые действительно участвовали в финансировании нашего издания.

По результатам проверки прокуратура пришла к выводу, что необходимо привлечь редакцию журнала к административной ответственности за отчеты 2017 года.

Однако в административном праве есть сроки давности привлечения к административной ответственности, и по данной статье они составляют 3 месяца. Причем, согласно пленуму Верховного суда от 2005 года, срок исчисляется от момента, когда определенная обязанность должна была быть исполнена.

26 сентября мировой судья Мария Шведова на участке №367 Тверского района вернула все материалы в Тверскую межрайонную прокуратуру в связи с истечением срока. Через пару недель прокуратура это обжаловала, и нового решения нужно было ждать только в ноябре. Но 22 октября у Евгении Альбац на «Эхе Москвы» прошел эфир с Алексеем Навальным, в котором тот рассказал, кого считает главой российской мафии и где тот хранит деньги и так далее.

И вот 23 октября все завертелось: и меня, и Евгению Альбац начинают искать участковый, полиция. Нас известили, что на 25 октября назначено заседание Тверского районного суда. Судьей оказалась Ольга Затомская — в январе 2011 года судившая Бориса Немцова и давшая ему его первый арест на 15 суток. У нее он тогда простоял несколько часов, когда ему просто отказались предоставить стул. А потом судья обманывала квалификационную коллегию, заявив, что Немцов сам захотел простоять это время – понятно какому судье попали материалы нашего дела. Затомская рассмотрела жалобу прокуратуры и вернула дело мировому судье.

Мировой судья Шведова в отсутствии представителей журнала, правда при участии прокурора, вынесла решение о вынесении астрономической суммы штрафа — 22 миллиона 250 тысяч рублей — это в принципе сумма на годовое функционирование журнала — за весь 2017 год. Понятно, что этой суммы нет ни у журнала, ни у его учредителей, ее невозможно выплатить. А значит этот штраф ведет к закрытию журнала. Разумеется, мы в течение 10 дней, до конца следующей недели, подадим апелляционную жалобу.

Мы, конечно, будем это обжаловать в Мосгорсуде, в Верховном суде, ну и если не найдем правды здесь, то в Европейском суде по правам человека, хотя я какие-то надежды на Верховный суд все-таки возлагаю. Ему придется либо на ходу менять свое же постановление, либо поправить федеральную судью Затомскую и Тверского межрайонного прокурора. Отмечу, что сайт The New Times продолжит работать.

— Иск в 22 миллиона рублей по надуманному поводу, очевидно, не может быть ничем другим, кроме как давлением на российскую прессу, в целом. Это очень опасная тенденция.

Но этот иск продемонстрировал, что этой свободы здесь все-таки нет. Это очень опасно. Я думаю, главную роль здесь играет фигура Альбац, и тональность издания. Оно откровенно оппозиционное.

Но поддерживать его или не поддерживать — неважно, оно все равно должно быть. И у людей должно быть право делать тот продукт, в который они верят. А у читателя должно быть право получать информацию от тех редакторов, которым он доверяет. Даже если это не очень большое и влиятельное издание, это важный элемент инфраструктуры цивилизованной жизни. Я считаю, бороться надо до конца. Может быть, получится договориться и свести все на нет.

— Для меня очевидно, что решение о таком невообразимом штрафе для СМИ — это решение политическое, не имеющее никакого отношения к судебной системе. Как говорит главный редактор Евгения Альбац, это решение было спущено с самого верха для того, чтобы уничтожить интернет-версию журнала The New Times. Я не знаю, кто принимал решение и давал указание в высших эшелонах власти, но

Там были сказаны очень важные и очень жесткие вещи по отношению к действующему режиму, к Владимиру Путину, к генералу Золотову и далее по списку. Не берусь цитировать, но Алексей Навальный говорил о том, что в России правит мафия — так я восприняла его высказывание.

Конечно, это абсолютно неправовое решение, которое принял Мировой суд Тверского района и, главное, совершенно невероятный штраф.

Помню, что когда я работала в журнале The New Times, там вышла статья «Плагиаторы в мантиях». Это была статья о судьях Мосгорсуда. Я писала о том, как один судья украл у другого диссертацию. Тогда нам тоже присудили огромный штраф — 1 200 000 рублей. Мосгорсуд потом в 5 раз уменьшил сумму штрафа — до 240 тысяч. Это было несколько лет назад, и тогда этот штраф казался очень большим, но здесь мы видим уже 22 миллиона. Я очень надеюсь, что это решение Тверского суда будет отменено в вышестоящих инстанциях. Это, конечно, устрашение и месть лично главному редактору Евгении Альбац, которая является одним из самых смелых журналистов сегодня в России. Она ничего не боится — и за это вот такое решение.

Хочу напомнить, что это не первый штраф журналу The New Times: было несколько очень крупных штрафов, которые присуждали журналу и которые он выплачивал. Но штраф в 22 миллиона — не знаю, были ли раньше подобные штрафы у других СМИ. Я очень надеюсь, что в вышестоящих инстанциях это решение будет пересмотрено, не говоря о том, что им вообще никакой штраф не должны были присуждать. Здесь даже вопрос не в размере штрафа, а в том, что прошло 3 месяца, и у дела истек срок давности. Оно было направлено в прокуратору, потому что дело должно было быть закрыто за истечением срока давности. То, что оно было возобновлено, опять же имеет отношение только к политическому заказу, а не к правосудию.

Как мне кажется, это именно месть главному редактору за ее позицию, за ее деятельность, за то, что она продолжает говорить, писать. Это беспрецедентная ситуация: журналист берет интервью у политика, и это можно расценить как сигнал не брать интервью у Навального, но это же смешно. Журналисты не могут не брать интервью у ньюсмейкера, у известного политика. Например, в этом интервью Альбац говорит, что берет интервью у лидера российской оппозиции. Наше государство называется демократическим, и Владимир Путин еще не отменил демократию в нашей стране, не объявил, что у нас теперь авторитаризм. Если у нас демократия, то у нас есть свобода слова, и журналисты имеют право брать интервью у кого угодно — у Владимира Путина, у Алексея Навального. Журналист выполняет свою работу.

Это последний независимый интернет-журнал: сначала The New Times был вынужден закрыть печатную версию из-за нехватки денег, им приходилось еще и выплачивать разные штрафы. У них нет финансирования. Бумажная версия закрылась, у журнала появились интернет-версия. В данном случае, если мы посмотрим на хронологию событий: выходит интервью на «Эхе Москвы», и после этого поднимается эта неправовая история с возобновлением дела, которое было отправлено в прокуратуру и с вынесением решения о таком штрафе.

Закрыть «Эхо Москвы» пока еще не могут: радиостанция все-таки принадлежит Газпром-медиа. А The New Times — это независимое издание. В какой-то степени можно расценить это и как сигнал «Эху Москвы». Но это беспредел, это абсурд. Интервью Навального выходит на «Эхе Москвы», а иск вменяют The New Times, потому что интервью берет главный редактор журнала, Евгения Альбац. Совершеннейшая фантасмагория.

Арнольд Хачатуров, Антон Вшивцев, Анастасия Тороп, Лилит Саркисян, Татьяна Васильчук, «Новая газета»