Чтобы понять причины ажиотажа, мы решили побеседовать с директором московской школы № 1476 Еленой Владимировной Пименовой — с одной стороны, потому что она одна из первых откликнулась на призыв Матвея Шпаро, а с другой стороны, потому что она знает о том, что такое туризм, не понаслышке.

— В детстве я ходила в походы, участвовала в соревнованиях, в первенстве Москвы по пешеходному туризму. Еще тогда мне нравилось, что мы были включены в процесс задолго до самого похода: готовились к первенству, исследовали край, куда пойдем, сами планировали свой бюджет. Я даже помню, что это было на мне — общие деньги, и мы распределяли, на что и сколько потратить. В семье такого опыта я получить не могла: со мной и братом могли посоветоваться по поводу расходов, но все-таки планирование — это уже следующий этап. Надо было составить меню, закупить продукты, распределить все по рюкзакам, благодаря этой деятельности ребята приобретали очень важные жизненные навыки… И в целом это было классно, романтично, интересно!

У меня был такой эпизод в жизни: мы целый год планировали летний поход в июне, и вдруг неожиданно родителям дали «горящую» путевку на море…

Это вылилось в серьезный подростковый протест: я не ходила на море, не загорала, я училась играть на гитаре и читала — это был мой вклад в тот поход… Вот так серьезно. Конечно, родители все поняли, мы все проговорили — культура партнерских отношений была очень развита в нашей семье, но я сделала выводы на будущее — относительно взаимоотношений со своими детьми.

— С тех пор многое изменилось, сейчас у старшего поколения к молодежи очень много претензий…

— Претензии к молодежи — они извечны. Взять хотя бы древних греков или римлян, почитать письменные источники тех времен. Мы не задумываемся, что дети другие, потому что мир изменился. Мы изменили их жизнь, теперь они — другие и с ними надо по-другому. И если школа, например, мало трансформировалась, несмотря на серьезные внешние изменения, наш каждодневный процесс очень похож на то, что было 20 и даже 100 лет назад, — то новые подходы, воспитание через совместную деятельность, через преодоление трудностей — мне кажется, это очень ценно.

Я совершенно уверена, что будет неожиданный эффект — мы окажемся рядом с другим поколением, мы сможем не просто прочитать чью-то аналитику, а реально понять ценности именно этого поколения, их приоритеты. Потому что мы, может быть, изо всех сил стараемся для них все сделать, но исходим из своих представлений о ценностях и приоритетах. А у них, может быть, другой запрос, а нам некогда остановиться, спросить… И, главное, что когда их спрашиваешь, они очень ловко дают правильные ответы. Особенно в подростковом возрасте. А здесь в непосредственном общении есть шанс узнать все как есть. То, что Матвей Шпаро задумал и организовал такое взаимодействие поколений — это очень здорово.

— Разве директор не может пообщаться с детьми на уроках — понять их, почувствовать?

— Должность ответственная, объем деятельности большой, масштаб задач тоже очень большой, даже чисто территориально. И сложно вести уроки. Мы перешли на формат кружковой работы, а этого не хватает.

— То есть директор-предметник сейчас редкость?

— Да. Есть те, кто продолжает вести предметы, но это, скорее всего, те, у кого предметы с минимальным количеством часов в неделю — экономика, обществознание, биология (смотря на каком уровне). Но у тех, кто ведет математику или русский язык и литературу (как я), не получается. Ты взял один класс, а это сразу много часов в неделю. Мы не беремся, просто чтобы никого не подводить. Поэтому я, как только услышала о программе#директорВпоход, сразу поняла, что очень хочу в ней участвовать и буду заявляться на нее. Даже если не получится поехать, я готова принять участие на любом этапе программы — в разработке программы, в информационном сопровождении, в рефлексии, в подготовке следующего похода — в любом случае, быть рядом. Есть потребность такая. Это имеет отношение и к призванию, и к полноценной реализации.

— Значит, вы понимаете, почему так бурно среагировали многие директора на объявление о программе?

— Конечно. Это ведь абсолютно добровольно, это возможность прикоснуться к природе, обратиться к своему детству, почувствовать команду, искреннюю команду — это же подростки, их точно не обманешь, с ними по-другому нельзя. Если ты будешь притворяться, тебя тут же эта команда оттолкнет, в походе ты как на ладони. Так что, конечно, смелые люди откликнулись.

— Вам не страшно идти на сближение?

— Мне очень этого хочется. Я думала об этом. Я бы не использовала такого слова — «страшно». Волнение есть, не скрою. Это очень ответственно. Дети — как лакмусовая бумажка, как зеркало. Есть такая технология, упражнение, называется «Зеркало для героя». Оно направлено на получение обратной связи.

Я думаю, для многих будет неожиданный эффект от этой программы. Мы научились ставить цели, научились проектировать свой путь, свое движение к цели, но важно получить обратную связь — как людям с нами в этом?

— А ведь кажется, что директора сейчас и так стали более открытыми: страницы в соцсетях, электронная почта на сайте каждой школы…

— Безусловно. Но возможность личного общения — она обогащает. Это то, чего не хватает сейчас точно — и взрослым, и детям. Быть принятым, быть нужным кому-то, почувствовать плечо — в походе это возможно, как нигде. Услышать слова, обращенные к тебе, смотреть собеседнику в глаза — это так важно! Возможностей для общения сейчас много, но оно уходит в виртуальность. Те же самые лайки — общение вроде есть, но очень формальное. А у подростков вообще потребность в общении, в эмпатии очень высока.

Я сама рекомендую приключенческие лагеря и программы родителям, которым трудно найти общий язык с ребенком-подростком. Это сложно не потому, что родители не могут или не хотят, — такой возраст. Те методы, технологии, которые используют организаторы походов, на мой взгляд, наиболее соответствуют потребностям этого возраста. Подростки хотят общаться, хотят пробовать, хотят признания, хотят почувствовать свои силы… И они, с одной стороны, всего этого хотят, а с другой стороны, боятся, и когда для них создаются такие безопасные условия для самореализации — это очень ценно.

Екатерина Колесникова — специально для «Новой»