В нашей космической отрасли новая авария. Вскоре после старта, во время отделения отработавших боковых ступеней «Союза МС-10» от центрального блока второй ступени, автоматика зафиксировала аварийное развитие ситуации и запустила систему спасения экипажа. Спускаемый аппарат отстрелился от ракеты, выпустил парашют и приземлился на трассе полета. Американский и российский космонавты живы. До выяснения причин аварии полетов на МКС не будет.

Эта авария имеет выраженную политическую составляющую. Хотя наблюдать ее невооруженным глазом было уже невозможно, верно утверждение, что она произошла в личном присутствии руководителя «Роскосмоса» Дмитрия Рогозина и его американского коллеги, директора NASA Джеймса Брайнденстайна. Их непростые переговоры посвящены будущему сотрудничеству России и США в космосе и на первом месте — роль РФ в строительстве международной космической станции на лунной орбите.

Нынешняя встреча готовилась с весны, и все это время Рогозин регулярно делал широковещательные заявления, прямо ведущие к конфронтации с NASA. Наши источники видят в этом типичное поведение политика, озабоченного персональными аппаратными позициями. Менеджером, занимающимся реальными проблемами находящейся в затяжном кризисе отрасли, Дмитрий Олегович пока не стал.

Авария на Байконуре, разумеется, обесценила аргументы, которыми он мог бы добиваться выгодных для России условий участия в международной лунной программе с решающим участием США. Политику Рогозину нанесен зубодробительный удар. Что касается Рогозина как менеджера (если он им станет наконец-то), то как ни странно авария для него не катастрофа. Тут надо сказать слова, которые прозвучат диссонансом с неизбежной оценкой аварии в соцсетях и основных СМИ.

В действительности ракета «Союз» подтвердила в очередной раз свою репутацию — она практически идеальна как средство запуска человека в космос. Пилотируемая ракета отличается от грузовой в первую очередь надежностью на 99%, ради которой необходимо жертвовать всем: стоимостью, современными технологиями, грузоподъемностью и т.д. Если авария грузовика оканчивается пересмотром планов запусков и после следствия выплатой страховки по договору, то пилотируемый полет требует совсем другого. Жизнь космонавтов везде и всегда стоит на первом месте.

1% аварий пилотируемых кораблей, которые случаются у всех, должен окончиться спасением экипажа. При любых ситуациях системы спасения должны отработать надежно. В этом был главный недостаток системы Space Shuttle, установленной на «Челленджере», как в случае гибели на активном участке полета, так и на участке схода с орбиты.

Многоступенчатая система спасения «Союз» по-разному работает в зависимости от развития аварии. Спасение возможно даже до старта, как это произошло в 1983 году.

Пакетную схему «Союза» и технические решения по спасению экипажа закладывал еще Королев. Это не «Челленджер», где люди летели, по сути, сидя на водородной бочке, детонирующей за микросекунды. И лучше не думать, какие последствия имела бы гибель российского и американского космонавтов в минувший четверг.

Однажды старая разновидность королевской «семерки», взятой из арсенала, неудачно стартовала с Плесецка. Отслужившие срок датчики позволили колебаниям высокой частоты ракеты на старте выйти за пределы допусков. В результате появилась микротечь, и в пространство между баками непосредственно у двигателей центрального блока начал поступать кислород. С такой смертельной утечкой ракета летела еще почти 300 секунд. Авария произошла просто потому, что кончился кислород — еще бы несколько секунд и отделилась бы третья ступень, а груз вышел бы на орбиту.

При запуске ракеты есть несколько участков, на которых опасность аварии максимальна. Это момент запуска двигателей, старта, а также отделения от нее любых частей конструкции. В нашем случае что-то пошло не так при отделении боковых ступеней пакета от центральной. Но была выполнена главная задача — спасти людей даже в случае аварии.

От людей, серьезно занимающихся космосом, авария требует найти и устранить причину. Большего не требуется, и Брайнденстайн как раз из таких. Авария и ему напоминает, что строящийся сейчас корабль Orion компании Lockheed Martin представляет для космонавтов не меньшую опасность до того, как пройдет множество испытаний и наработает репутацию. Разумеется, обычные люди склонны считать себя Шумахерами после года вождения машины, так же они относятся и к полетам в космос до первого серьезного случая. Но профессионалы понимают, что техника не может дать 100-процентную надежность.

Политик же более напоминает как раз обычного человека, он с детской безответственностью даже в вопросах жизни и смерти готов играть в политические игры. Если Россия продолжит выяснять, кто главный на поляне и чья дрель сверлила МКС, это скорее приведет к закату нашей космонавтики. Нам бы с технологиями и производственной дисциплиной разобраться, а мы цену себе набиваем. И это под раскаты взрыва «Союза МС-10».

Парадокс, но подтверждение надежности системы спасения в реальной аварии — это как раз аргумент для топ-менеджера в беседе с коллегой. Будущая международная станция на лунной орбите — неизмеримо более сложный инструмент познания мира, чем МКС. Задачи, которые придется решать при ее создании, таковы, что сами американцы на прошлой неделе объявили: строиться она будет по принципу открытой архитектуры. При таком подходе любая страна может гораздо проще присоединиться к проекту. То есть и США понимают, что в одиночку такой груз тащить слишком накладно и рискованно.

Вполне возможно, что в ее современном состоянии отрасль спасти вообще невозможно. Отделение военного и научного космоса на твердом госбюджете от коммерческих запусков и передача всех остальных функций частным компаниям, как начали делать в США и Европе, может стать для нее спасением.

Если мы хотим (исходя из исторической памяти, военных и иных национальных интересов) сохранить Россию как космическую державу, пора признать — бесконечное игры в разделы и объединения в разных комбинациях в форме госкорпораций уже не работают. Когда на руководство «Роскосмоса» назначили Рогозина, об этом писали многие. Мир изменился слишком сильно, чтобы игнорировать новое, хотя наши генералы и директора, не имея иного опыта, упорно цепляются за советскую отраслевую модель. Но невозможно лететь на орбиту с вывернутой назад головой.