Коль жизнь мою представить без учета Рулад, баллад, — забыв, что я поэт, — У, я скажу вам, это будет что-то! Грехи, тоска и суета сует.

Обиды, ложь, бесцельная работа, Мечты, обломы, путаница, бред, Вранье, измены, страх, похмелье, рвота — Сухой итог пятидесяти лет.

Еще страшней, что эти господа — Мильоны заселивших города, — Устраивают бойни, злобой пышут, Дерутся, не сгорая со стыда, Актерствуют в комедии суда, Клевещут, лгут — и ничего не пишут!

И хрен поймешь, зачем они тогда.

Да, Тютчев был сухим и нелюдимым, Ахматова любила многих фриков, Иванов*был треплом неутомимым, Языков пил до паники и криков,

Тарковский-pereимел немало бзиков, Олейников был крайне нетерпимым, Жуковский был придворным подхалимом, Есенин пил сильнее, чем Языков.

Слагая мелодические строки, Кузмин щипал мальчишеские щеки, Оскар Уайльд был просто …..с, Тургенев — трус, и что уж там о Блоке И Пушкине, и весь иконостас На обозренье выставлял пороки.

А все же мы гораздо лучше вас.