«Все осталось по Фортанге», — сказал Перехрист, имея в виду речку, от которой плясали президент Ингушетии Руслан Аушев и президент самопровозглашенной Ичкерии Джохар Дудаев, договариваясь о границах своих республик в 1993 году. Вместе с тем вся интрига вокруг подписания нынешнего соглашения свидетельствует о том, какими колоссальными усилиями был достигнут умиротворяющий итог в тяжелом разговоре о границах.

До сегодняшнего дня граница между Ингушетией и Чечней была единственной формально неопределенной границей между субъектами в России. Как так вышло?

С 1934 года и до распада Союза обе республики входили в состав Чечено-Ингушской АССР. Чеченцы и ингуши принадлежат к одному и тому же вайнахскому этносу, говорят на близкородственных языках, и, возможно, этим была продиктована логика объединения их в рамках одной республики. Однако с годами обострились и разногласия.

В 1991 году Чечня обозначила себя Ичкерией и провозгласила собственную независимость от России. Ингушетии был предложен тот же путь, однако она решила по-другому и осталась с Россией. В июне 1993 года президент Ингушетии Руслан Аушев и президент Ичкерии Джохар Дудаев определили границы между подведомственными территориями. Позже, в 2003 году, эту договоренность подтвердили Мурат Зязиков, новый президент Ингушетии, и Ахмат-Хаджи Кадыров, новый президент Чечни, вернувшейся в родную гавань. Формально при этом граница оставалась не демаркирована.

В 2008 году президентом Ингушетии был назначен Юнус-Бек Евкуров. А Чечней к тому времени уже руководил Рамзан Кадыров. В первые годы отношения между президентами выстраивались не без трудностей. Главы публично обменивались выпадами, одним из самых болезненных стала претензия на солидный кусок ингушской территории, озвученная в 2012 году Рамзаном Кадыровым.

«Мы располагаем архивными документами, подтверждающими, что эти районы (Сунженский и часть Малгобекского. — Ред.) являются частью республики», — сказал тогда Кадыров, подчеркнув: «Пришло время четко обозначить межевую линию в соответствии с законом. Мы свою территорию знаем и ни при каких обстоятельствах не оставим ее за пределами административной границы». В том же году чеченский парламент даже принял закон об установлении границ муниципальных районов, как того требовало новое муниципальное законодательство.

Федеральный центр приложил немалые усилия к примирению двух кавказских глав, и к 2015 году оно состоялось. С тех пор Ингушетия неоднократно ненавязчиво намекала, что принятый чеченскими депутатами закон об установлении границ муниципальных районов неплохо бы отменить. Ну раз уж договорились жить дружно. Но встречных движений со стороны Чечни не было видно. Закон никто не торопился отменять.

И вот вдруг в конце августа 2018 года в районе населенного пункта Даттых, относящегося к Сунженскому району Ингушетии, начались работы по прокладке дороги. Проводились эти работы силами чеченских строителей, а во избежание недоразумений на подъездах к месту работ чеченской стороной был установлен блокпост. То есть мероприятия в Сунженском районе были лишены всякой видимости дружелюбия.

По Ингушетии разбежались слухи, что готовится отторжение земель Сунженского района в пользу Чеченской республики. Назывались даже цифры: 17 тысяч гектаров, относящихся к государственному заповеднику Эрзи. Это около 5% всей площади земель Ингушетии. Больше никакой информации не было: ингушское руководство хранило по поводу происходящего в Сунженском районе гробовое молчание, а чтобы оградить место строительства от любопытных, на прилегающей территории, был объявлен режим контртеррористической операции (КТО). Доступ туда для гражданских был закрыт. От этого волнения населения только усиливались, телеграм-каналы переполнились отчаянными постами о национал-предательстве.

7 сентября Рамзан Кадыров своим указом утвердил госкомиссию по вопросам определения и уточнения административной границы.

В Ингушетии меж тем надвигались выборы главы. И глава молчал.

На следующий день после выборов, 10 сентября, переизбранному Юнус-Беку Евкурову публично был задан вопрос, что происходит в Сунженском районе. Глава ответил в том духе, что все под контролем. Из этого заявления обеспокоенная ингушская общественность сделала выводы о том, что вопрос перекраивания земель — дело решенное, притом решенное в Москве.

В понедельник, 25 сентября, в райцентре Сунжа случился массовый сход, информация о нем накануне распространялась через республиканские группы в телеграме и вотсапе. Собралось несколько сотен человек.

По итогам этого схода в отставку подал один только глава Сунженского района, который вскоре открестился от всякой взаимосвязи между этим поступком и скандалом вокруг земель.

Ширились версии, строились гипотезы: зачем Чечня забирает 17 тысяч гектаров ингушских земель? Высказывались предположения о том, что близ селения Даттых еще в советские времена были разведаны запасы нефти; что чеченские строители рубят на территории заповедника краснокнижный лес, «а проверить этого никто не может, потому что там КТО». Звучала также версия, что 17 тысяч гектаров — это та малая жертва, которую Юнус-Бек Евкуров решился принести, чтобы только Чеченская республика не ширила аппетиты.

По итогам митинга в Сунже в полицию забрали всех заметных оппозиционных лидеров, и продержали их там весь следующий день. Между тем именно на следующий день, 26 сентября, должна было состояться встреча глав субъектов СКФО под председательством Александра Матовникова, недавно назначенного полпредом. Там же предполагалось подписание соглашения о границах между Ингушетией и Чечней.

Утром 26 сентября на въезд в ингушскую столицу Магас начали стягиваться люди. К 12 часам, по оценкам моих собеседников, там уже был довольно масштабный митинг, люди фактически перекрыли въезд в город, и даже машины чеченской делегации пробились через этот кордон с трудом.

Ингушская полиция, впрочем, по заверениям самих же протестующих была почти что нежной.

Тем временем в инстаграме было опубликовано официальное обращение министра по делам национальностей Ингушетии Муслима Яндиева. В течение двух с небольшим минут министр, оперируя самыми общими, обтекаемыми словами призывал население сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации и не выходить на митинги.

«Для тех, кто действительно любит свою республику, болеет душой за ее будущее, хочу сказать, что подписание соглашения или какого-либо другого документа, определяющего границы между двумя регионами, только укрепляет наши отношения с братским народом. Это имеет большое историческое значение и выводит нас на определенно другой уровень решения таких проблем», — говорил Яндиев на камеру.

Я попыталась дозвониться до министра Яндиева, чтобы понять, а что же, собственно, будет написано в соглашении, вокруг чего весь сыр-бор. Однако министр не взял трубку и на сообщения тоже не отвечал. И только позже я поняла, почему он не мог позволить себе быть определенным: министр не знал, чем кончится дело. Однако, надо думать, надеялся.

Я позвонила еще нескольким людям в «доме на горке», где сидит администрация Евкурова. Брифинг по разграничению был назначен на 15:00, однако немного задерживался. Мне обещали прислать официальное заявление о достигнутом решении сразу, как оно поступит из Москвы — там оно уже якобы заготовлено, однако пока отмашки не было, и может еще понадобится правка.

«Не исключено, что, речь еще будет идти не о всей границе с Чечней, а только о ее куске — и тогда впереди еще по другим территориям разговор будет», — подсказали мне направление для размышлений. (Не будем забывать: кроме заявленных и не дезавуированных претензий на ингушские территории, у Чечни имеется еще один тлеющий конфликт на границе с Дагестаном).

К 15:30 текста официального заявления по разделу границ так и не было, однако во всех телеграм-каналах появилась ссылка на ТАСС, согласно которой состоялся «равнозначный обмен нежилыми территориями» на границе Малгобекского района Ингушетии и Надтеречного района Чечни. Сунженский район в этом сообщении даже не упоминался.

Буквально через несколько минут ТАСС поправился: «Чечня и Ингушетия договорились о новой границе. Но обмениваться территориями не будут».

Из этой технической ошибки лично для меня последовали три вывода.

Первый, незначительный: ТАСС получил черновик заявления о решении по границам, который «Новая газета» получить не смогла.

Второй, куда более серьезный: список территорий, о переделе которых шла речьв последнее время, очевидно, не сводился к одному только Сунженскому району.

И третий, принципиальный: переговоры между руководителями Ингушетии и Чечни в присутствии нового полпреда закончились не так, как ожидалось. Ингушетия осталась при своих — по всей вероятности, неожиданно даже для самой себя.

Это, пожалуй, одно из важнейших событий в кавказской повестке последнего времени. Рамзан Кадыров не получил то, чего хотел.